Читать интересную книгу Золушка. Настоящая история. Часть вторая - Юрий Блажко

В бою мгновения летят «как пули у виска», или вовсе застывают, как посмотреть. И уже не мгновения, минуты (!) мчалась степная конница через Переплюйку, задние отряды напирали, вслед за передовыми входили в воду, так же подгоняя гиканьем коней, неслись к другому берегу и… И никак не могли достичь его. Были видны блики солнца игравшие на латах рыцарей, были видны лучники, сдерживавшие тугую тетиву, было видно, как подрагивают стрелы на луках, готовые сорваться в смертельный полёт. Был виден каждый камешек невысокого противоположного берега. Был виден. И недостижим. Вырвавшиеся вперёд батыры яростно нахлёстывали своих уже взмыленных лошадей, рёв глоток стал срываться в хрип, встречный ветер свистел в ушах, волосы коней и людей текли по спинам, нет, другой берег, такой близкий, не становился ближе.

Лучники, стоявшие на этом берегу начали уставать, шутка ли, уже, наверное, несколько минут они держали натянутыми тетивы луков, а луки – в человеческий рост. Первым, через полчаса, оценил ситуацию и на свой страх и риск приказал опустить оружие командир королевских лучников. Впрочем, стрел из пальцев приказал не убирать. Королевское войско, являвшее до того сжатую стальную пружину, расслабилось и исполнило команду «вольно».

Бабочки порхали между бойцами, солнце поднялось почти в зенит, переминались с ног на ногу ратники, успокоились рыцарские кони, тянулись губами к траве, рыцари подняли забрала.

Спокойно сновали по холму между придворными услужливые лакеи. Были принесены столики, двор расположился комфортнее, разносили десерт, зазвенели бокалы и смех. Его Величество приказал подать первый завтрак. Дрпр, как главнокомандующий, верхом на боевом коне лично прискакал на передовую, долго разглядывал происходящее на реке, обсудил виденное с командирами и отправился на доклад к Королю.

Орда уже несколько часов атаковала войско Сказочного Королевства стоявшее на другом берегу пограничной речки Переплюйки. Падали от усталости выносливые степные кони, с ними в воду летели обессилившие всадники, по их телам проносилась очередная волна батыров, тысячи конских копыт взбивали речной песок вперемешку с водой, кровью, потом и останками тех, кто угодил под копыта. Там, где несколько часов назад речушку можно было перейти вброд образовалась глубочайшая яма в которую беспрерывно валились новые тела людей и лошадей. Омут наполненный кровавыми ошмётками, перемешанными с песком и илом бурлил чёрной от крови водой. Но закон есть закон, тем более закон войны. Хан послал на смерть, так какая разница, где и когда? Никто не осмеливался остановить наступление и всё новые жертвы уносила вода. Некогда было разбираться в том, что происходит. Задние напирали, передние выбиваясь из последних сил, атаковали. Но противоположный берег ближе не становился.

В ставке хана всё было по-прежнему спокойно – войско атакует, новые силы вступают в бой – значит, полный порядок. Над тем, что королевское войско должно было быть сметено несколько часов назад, никто не задумывался, если нет вестей от авангарда, значит преследуют противника на его территории! Кстати, уже довольно жарко, полдень, хан удаляется в юрту для полдневного сна. А будить его в это время по любому поводу – стать ниже на голову. Кому охота?

Война – войной, обед – по расписанию. Задымили королевские походные кухни, потянуло запахом каши, откупоривались бутылки с вином (не более литра на воина, во-первых битва ещё не окончена, во-вторых – жара, ещё разморит кого). Те, кто ещё не устал от вида на противоположном берегу, стояли с кружками в руках, не торопясь обсуждая развернувшуюся панораму и отдельные моменты битвы, те, кому пофигу, достали рыболовные снасти и спокойно ловили рыбку у своего берега. Сеча кипела. Об этом свидетельствовали предсмертные крики затаптываемых, бульканье тонущих и стоны раненых. Но доносилось это всё как бы издали и послеобеденному отдыху не мешало.

Солнце перевалило зенит. Его Величество проследовал в свой шатёр, впрочем, наказав докладывать об изменениях в ходе битвы немедленно. Дрпр, как главнокомандующий, поля битвы не покидал, поудобнее расположился на большом барабане и приказал подать ещё одну бутылочку охлаждённого шампанского. Штаб спокойно и сосредоточенно отдавал приказы поварам касательно обеденного меню. Придворные также разбрелись кто – куда. Отдельными парами они прятались (от полдневного солнца) в палатки, оккупировали окрестные заросли, кто полюбопытнее – спустились к реке, где опытные воины проводили небольшие обзорные экскурсии и давали шпакам профессиональные пояснения. Дамы ахали, охали и восхищались мужеству своих кавалеров. По небу поплыли небольшие кучерявые облачка обеспечивая людей внизу приятной тенью. Лакеи разносили прохладительные напитки.

Время перевалило далеко за полдень. Его Величество покинул свою палатку, принял доклад о происходящем и соизволил прибыть на передовую. Осмотрев всё лично он обратил внимание на то, чего не замечали остальные, а именно – русло степной речушки было слишком узким для того невероятного количества трупов, что валились в неё. Поэтому со стороны противоположного берега начала образовываться огромная плотина из грязи, песка, человеческого мяса, оружия и прочего мусора. Вода не справлялась с таким количеством дряни, поэтому её уровень начал понемногу подниматься, течение в протоке усиливалось, стал подмываться берег на котором стояло королевское войско. Что вносило коррективы в план кампании. Был отдан соответствующий приказ, армия быстро, по-военному произвела перестроение и отступила ближе к возвышенности. Эти движения вызвали неподдельный интерес у двора, наблюдавшего за всем с холма. Чёткость исполнения, бравый вид вояк и, прежде всего, самого Его Величества вызвали бурю аплодисментов со стороны придворных дам. В солдат полетели букеты полевых цветов, самый большой букет преподнесла Королю жена Дрпыра. Штаб во главе с государем проследовал на обед. Засуетились лакеи.

Вечерело. Хан вышел из юрты, сел в походный трон и приготовился заслушать доклад о завершении наступательной операции и полном разгроме (в чём он ни секунды не сомневался) коварного противника. Вновь подполз на брюхе визирь, долго обслюнявливал царские сапоги, долго, с поклонами, приближал свои грязные губы к царственному уху. Ещё громче и заунывнее взвыл акын, наложницы стали извиваться так, что любая змея (если б увидела) сдохла от зависти, гарем сбился в плотную массу и попытался забиться в угол, но, как известно, у юрты нет углов, поэтому они просто стали прятаться друг за дружку, чем вызвали некоторую сутолоку на необъятном царском ковре. Хан, склонив голову, выслушал доклад мокрого от страха визиря, сдвинул брови, задумался. Заткнулся акын, отползли наложницы, гарем попытался спрятаться под ковер. То тут, то там, из упавшей на колени и пытавшейся вжаться в землю толпы раздавались то тихие протяжные, то резкие и громкие звуки страха. Смрадный запах сероводорода окутал ханскую ставку. Опытный в таких ситуациях палач молча, без всякого приказа, достал из специального чехла походную деревянную колоду и вытащил из ножен огромный, сверкающий ятаган. Утробный вой ужаса просачивался сквозь стиснутые зубы придворных.

Солнце клонилось к закату, вся эта дневная суета основательно утомила, Его Величество, а с ним и двор, и штаб, и челядь, перешли на другую сторону холма и устроили небольшой походный бал в честь начала военной кампании. Лакеи, порядком сбившие ноги по кочкам и траве (не королевский паркет) передвигались еле – еле.

Да, утомительное это дело – война!

Королевский скороход выслушал то, что сказала ему жена Дрпыра, положил за пазуху её письмо, натянул семимильные сапоги, сверкнул пятками и исчез в направлении Столицы.

Глава 9

Об архивных изысканиях

Как мы помним, сама Де Глюк родилась в приморской деревушке. Поэтому и инфантов она старалась воспитывать теми же методами, какими когда-то воспитывали её, то есть не обращала на детей почти никакого внимания, при этом постаравшись максимально оградить детей от влияния нянек, прислуги и вообще двора. Малыши предоставленные сами себе носились по королевскому дворцу и по саду, пробовали на зуб всякие растения и минералы, чем порой вгоняли в ступор Садиста (придворный садовник).

– Однажды крошки могут отравиться! – Высказывал он свои сомнения и опасения Де Глюк.

– А вот Вы, голубчик, и присматривайте, чтоб ничего не случилось. – Парировала она. – Ну, пронесёт кого, ну прыщи пойдут, ерунда, Вы же сами это и исправите. Правда? – Она приближала лицо к лицу Садика и пристально смотрела ему в глаза. – Иначе я сама Вас кому-нибудь скормлю. – И засмеявшись, откидывалась в кресле.

Вообще, многие стали замечать некоторые перемены в характере жены Старко (Старого короля). Она стала резче, раздражительнее. И раньше не отличавшаяся излишней открытостью, теперь, по прошествии ряда лет с момента рождения детей и отбытия мужа, она превратилась в весьма замкнутую, стервоватую даму. Относительно молодая, симпатичная женщина нуждалась в простом человеческом общении, а где оно при дворе? Только поговорить со стариком Дворцовым, так ведь и тело её жаждет ласки и неги. А с кем? Астралик не вылезал из своих лабораторий и ночи предпочитал проводить в обществе астролябий и колб, а не любвеобильной женщины, что такое секс он забыл много лет тому назад и на все попытки Де Глюк пробудить эти воспоминания, отнекивался, прятался, в общем вёл себя не по-мужски. Других претендентов на место рядом с собой Де Глюк не видела, слишком маленькое королевство, слишком большие уши, слишком длинные языки. А заводить интрижки в поместье – фи, моветон! И ещё, она часто и с тоской вспоминала своего мужа – Старого короля, его руки, его поцелуи, его… Всего целиком вспоминала и каждую отдельную частичку, видать, всё ещё любила. Но тело! Её прекрасное, нежное, отзывчивое тело страстно просило любви!