Читать интересную книгу Мир, в котором тебя нет - Алексей Калугин

Граис поправил на плечах большой треугольный платок — непременный атрибут костюма любого йерита. В Иере выйти без такого платка из дома было бы полнейшим безумием. В полуденную жару его накидывали на голову, спасаясь от палящего солнца.

Платки традиционно были белыми с узкой полоской по краю и кистями на концах. По рисунку на кайме и цвету кистей можно было определить, к какому родовому клану относится носящий его йерит. Кроме того, по тому, насколько хорош и дорог был платок, можно было косвенно судить и о материальном благосостоянии его обладателя.

Граис, как и в первое свое посещение Йера, выбрал платок с пурпурными кистями и ромбами по кайме, обозначающими его принадлежность к клану Джи, представители которого жили на севере Йера, главным образом в окрестностях Сиптима, и редко появлялись в столице. Как платок, так и вся остальная одежда Граиса — просторная рубашка из белого полотна с широким вырезом до живота, который стягивал шнурок, продетый в петли по краям, и такие же белые штаны, достающие до щиколоток,— была характерна для йерита с достатком чуть ниже среднего. Только сандалии его, хотя и были на вид вполне обычными — широкие кожаные подошвы, крепящиеся к ступням четырьмя ремешками,— на самом деле были сделаны из прочного и необыкновенно удобного пневмопластика. Такие подошвы не только надежно защищали ступни от любых острых предметов, встречающихся на дорогах, но и, обладая отменными амортизационными качествами, в значительной степени снижали нагрузку на ноги при ходьбе на большие расстояния.

Но сейчас, даже при наличии столь замечательной обуви, Граис чувствовал усталость. Ему хотелось присесть и отдохнуть, но он заставлял себя, не останавливаясь, идти дальше. Если жара застанет его на плоскогорье, то до Халлата он доберется только к позднему вечеру. А это означало бы, что будет потерян целый день.

Граис накинул на голову платок так, чтобы край его прикрывал глаза от слепящих лучей солнца. Шагу он не прибавил, понимая, что незначительный выигрыш в скорости привел бы к неоправданным затратам сил.

Он успел спуститься в долину как раз к тому времени, когда солнце начало припекать в полную силу. Добравшись до ближайшего дерева с развесистой кроной, Граис ненадолго присел в его благословенной тени.

Небольшая птица с серым оперением и ярко-красным хохолком опустилась на ветку дерева. Склонив голову к крылу, она с любопытством уставилась на неподвижно сидящего на земле человека.

— Иди сюда.— Улыбнувшись, Граис протянул птице руку с раскрытой ладонью.

Птица пронзительно пискнула, взмахнула крыльями и, сорвавшись с ветки, упорхнула.

Граис досадливо цокнул языком.

Опершись руками о землю, он легко поднялся на ноги и снова зашагал в сторону города.

Когда Граис вышел из зарослей чахлого, но высокого кустарника, он увидел высокую крепостную стену, возносящуюся, казалось, к самому небу. Чуть левее проходила широкая грунтовая дорога, упирающаяся в величественные ворота, укрепленные широкими металлически­ми полосами.

Слева от ворот, укрывшись от палящих лучей солнца в тени крепостной стены, прямо на земле сидели люди.

Граис сразу же заметил их, едва выйдя на дорогу.

Трудно было понять, чего ожидали эти люди, но наблюдали они за приближающимся путником с плохо скрытой завистью. Даже на расстоянии Граис почувствовал исходящую от них волну агрессивной ненависти.

Подойдя ближе, Граис даже неприятно поморщился. Лохмотья на этих бедолагах производили ужасное впечатление, и воняли они так, что дыхание перехватывало: должно быть, самый чистоплотный из них мылся в последний Раз месяц назад. К тому же почти все они были калеки: кто без руки, кто без ноги или даже без обеих ног, кто без глаза. Двое юродивых, сидя на корточках, пускали слюни и что-то невнятно бормотали, вперив безумно вытаращенные глаза в пустоту перед собой.

— Здравствуйте, люди добрые,— чуть замедлив шаг, поприветствовал нищих Граис.

На дорогу прямо перед ним, поднимая тучи серой пыли, выполз безногий нищий, закутанный в драную хламиду, подол которой он накинул себе на голову.

— Подайте медячок несчастному калеке,— жалобно проблеял безногий.

— Конечно, конечно...

Граис достал из внутреннего кармана кожаный кошелек и положил в грязную ладонь нищего три монеты, достоинством в дуз каждая.

Видя щедрость незнакомца, заголосили и другие нищие, со всех сторон протягивая к Граису трясущиеся ладони.

— Берите, люди, берите...

Граис доставал деньги из кошелька и раздавал их нищим. Но от этого тянущихся к нему рук не становилось меньше.

Неожиданно, оттолкнув оказавшуюся ближе всех к Граису старуху, так что та, упав, растянулась в дорожной пыли, вперед вышел еще не старый мужчина с широкими плечами. Левая рука его была отрублена по самое плечо. Из-под грязного платка, накинутого на кудлатую голову, злобно сверкали маленькие звериные глазки.

— Возьми,— протянул ему последние оставшиеся у него два дуза Граис.

Однорукий повернул голову в сторону, презрительно сплюнул в пыль и только после этого быстрым движением выхватил из пальцев Граиса монеты и кинул их за пазуху.

— У тебя, видно, денег невпроворот, если ты раскидываешь их налево и направо,— медленно процедил сквозь зубы однорукий.

— Это все, что у меня было.— Улыбнувшись, Граис встряхнул пустым кошельком.

— Да? — недоверчиво покосился на него нищий.— А как же ты собираешься попасть в город?

— Разве для этого необходимы деньги? — удивился Граис.

— Да ты с неба свалился! — противно заржал нищий.— Или деньги нужны, или гарант — без этого и не суйся.

— Гарант? — Граис осторожно произнес незнакомое для него слово.

— Гарант, гарант,— передразнил его однорукий.— Чего ты удивляешься? Или не видел никогда такой металлической бляхи? — Он обернулся к своим дружкам, скорчив гримасу.

Вся компания нищих визгливо загоготала. Один безглазый кашлетик так зашелся, что даже на землю упал и забился в судорогах.

— Я давно не был в Халлате и не знал, что за вход в него теперь надо платить деньги или показывать какой-то гарант,— посмотрев на безрукого, в котором он сразу же признал главаря шайки нищих, развел руками Граис.

— Гаранта у тебя и быть не может,— глумливо усмехаясь, сказал однорукий.— При такой-то роже...

Все опять засмеялись.

— Вход в город стоит пятнадцать дузов,— продолжал нищий.— И будь я проклят, если ты не припрятал за пазухой еще один кошелек.

— Еще бы! — взвизгнула худющая как жердь женщина с синим лицом и отрубленным ухом.— Хотел от нас мелочью откупиться!

Однорукий бросил быстрый взгляд в сторону ворот, что­бы убедиться, что за ними не наблюдает стража. Но створки ворот были плотно закрыты. В столь ранний час никто, Должно быть, пока еще не изъявил желания покинуть город. На дороге же, ведущей к воротам, также не было видно путников, кроме чудака, рискнувшего путешествовать в одиночку, да еще и швыряющегося при этом деньгами.

— Слушай меня,— обращаясь к Граису, тихо произнес однорукий.— Я бы предпочел решить дело миром. Давай сделаем так: ты отдаешь мне свой кошелек, и я отсчитываю тебе из него пятнадцать дузов, чтобы ты смог заплатить за вход в город. По-моему, так будет справедливо.

— Ты хочешь ограбить меня и говоришь при этом о справедливости.— Граис пристально посмотрел в глаза нищего — Поистине, из-за азарта гонок и пыла охоты в человеческом сердце и возникает безумие.

Однорукий стал суетливо оглядываться по сторонам.

— Мне нужно идти,— сказал Граис— К тому же тебе нечего у меня отобрать: — у меня больше нет денег. И запомни: если стремишься завладеть, сначала нужно дать.

Граис сделал шаг в сторону, чтобы обойти однорукого.

— Эй! Эй! — шамкая беззубым ртом, закричал старик с затянутыми бельмами глазами.— Я уже где-то слышал эти слова!..

Все еще сидящий в дорожной пыли безногий как клещами вцепился Граису в щиколотки. Граис потерял равновесие и начал заваливаться вбок. Обернувшись, он увидел, что падает точно на подставленное одноруким длинное, острозаточенное шило. Поймав пальцами запястье однорукого, Граис чуть повернул его и сдавил так, что нищий завизжал от боли. Шило упало в дорожную пыль. Опершись на однорукого, Граис восстановил равновесие и одним, почти незаметным поворотом стопы отшвырнул цепляющегося за его щиколотки безногого в сторону.

Когда Граису показалось, что он уже свободен, сбоку на него налетели еще трое нищих. Кто-то саданул его чем-то тяжелым по колену, и Граис снова едва не упал. Женщина-жердь вцепилась в его рубаху и дернула с такой силой, что едва не разорвала ее надвое. Через минуту уже вся свора нищих, окружив Граиса, подобно стае голодных псов, рычала и бросалась на человека, который только что щедрой рукой раздавал им свои деньги.