Читать интересную книгу Заговор гордыx - Никифор Малеин

– Нет, но я знаю, где они будут.

– Где?

– А что я за это получу?

– Что ты хочешь, старик?

– Господин, ты теперь владеешь этим поместьем. Я прошу тебя о справедливости: сделай меня управляющим «Львиного камня».

– Управляющим? – Аспар с недоверием посмотрел на просителя. – Зачем? Тебе осталось жить несколько лет, может месяцев.

– Я же сказал, господин, я ищу справедливости. В молодости я уже был управляющим, и служил его отцу верой и правдой долгие годы. – Старик ткнул клюкой в сторону висящего Гонория. – Я построил этот великолепный особняк, разбил виноградники, купил лучших в Романии лошадей, потратил уйму собственных денег. И что получил в благодарность? Меня выгнали с позором за ничтожную провинность, отказались возвращать вложенные деньги, лишили последнего. Много лет я работал здесь кузнецом, и сейчас хочу вернуть то, что принадлежит мне по праву. Я хочу умереть господином, а не прислужником.

– Как зовут тебя?

– Никифор.

– Будьте мне свидетелями! Назначаю Никифора управляющим поместьем! – зычно выкрикнул Аспар. – Если захочешь обмануть меня, старик, то повешу рядом с Гонорием. Говори, где они?

Никифор молча протянул офицеру скомканный лист папируса. Тот развернул и прочел: «Они здесь. Немедленно уводи детей через тоннель. Я их задержу»

– Эту бумагу мой бывший господин направил Юстину, когда узнал о твоем появлении. Управляющий предупредил Тита, Марка и Юлию, и сейчас они прячутся где-то в именье. Поместье большое, искать их можно долго. Я предлагаю выманить их.

– Как?

– Я уже говорил, что руководил постройкой этого особняка – Никифор с гордостью развел руками в стороны. – Я же придумал подземный ход на случай неприятности, вроде сегодняшней. Дети уверены, что ты о тоннеле не знаешь, поэтому захотят через него уйти. Все, что нужно – устроить засаду у входа и ждать.

– А вдруг они решат отсидеться в укрытии?

– Мир полнится слухами, и часто самыми невероятными – Никифор улыбнулся краешками губ. – Например, о том, что если слуги не выдадут своих господ, то ты будешь каждый час убивать кого-то из них. Или что устроишь в поместье пожар. И обсуждать эти новости будут все до единого, поверь мне. Молодые господа и те, кто их урывает, будут уверены, что у них под ногами горит земля, а через подземный коридор можно быстро и безопасно ускользнуть.

– Где вход в тоннель?

– В коринфской гостиной. Пусть твои люди обходят ее стороной. Гвардеец, который охраняет вход для слуг, должен поглядывать и на гостиную: как только в нее войдут, можно захлопывать ловушку.

– А потом погоня по подземному лабиринту? – Аспар положил руку на плечо Никифору и сжал пальцы.

– Во-первых, это не лабиринт, а узкий коридор. А во-вторых, достаточно выбить несколько подпорок, чтобы ход обвалился. Я пришлю крестьян, они все сделают.

Аспар бросил на старика ледяной взгляд и кивнул.

– Только сначала я сам хочу осмотреть этот тоннель. Вы, трое, пойдете с нами – приказал он экскувитам.

Офицер и новый управляющий исчезли за дверью.

– Смотрите, Зенон отсек бичом ухо! – закричал кто-то. «Партия Василиска» радостно взвыла в предвкушении скорой наживы.

Глава 2

Огнем и мечом

Орлика сжигали два противоположных чувства, и юноша никак не мог понять, которое мучило больше. Во-первых, его одолевал стыд. Прошлым вечером мать просила почистить дымоход в особняке хозяйской дочери Юлии – камин совсем не хотел разгораться. Неделю назад истопник перебрал неразбавленного вина и заснул прямо на улице в мороз. С тех пор лежит в бреду, и неизвестно поправится ли вообще. Вот и поручили Орлику, как самому смышленому, субтильному и легкому на подъем рабу, частично подменять болящего.

Взял молодой человек гирю на цепочке, веревку, щетку, лестницу и пошел в сад. Дорогу к дому Юлии нашел не сразу – изрядно поплутал по дорожкам и тропинкам. Посмотреть бы на того, кто устроил весь этот лабиринт, да руки ему за такую работу оторвать. Хорошо господам – они в саду домá себе построили, каждый день между деревьев-кустов гуляют, все места, закоулки и фонтаны со статуями наизусть знают. Рабочему же человеку всей это красотой наслаждаться некогда. А еще тяжелая лестница то плечи отдавит, то за ветки зацепится, то фигуру каменную стукнет – одно раздражение от этой красоты.

Но нашел-таки нужный дом – небольшой, двухэтажный, опоясанный галереей с колоннами из зеленого мрамора. Залез на крышу и споро прочистил трубу. Но как спускался по стремянке, невзначай поднял глаза и обомлел. За окном стояла Юлия в одной легкой тунике, открывавшей гладкие ноги выше колен, руки по самые плечи и нежную шею. Остальные части тела шелковая ткань предательски облегала, подчеркивая их фантастические формы. Орлик замер с открытым ртом, и долго не мог ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от этого чуда. Он много раз видел изображения обнаженных девушек на старых греческих амфорах, на мозаике в термах и даже на картинках, которыми городские мальчишки тайком обменивались, но никогда вид женского тела не вызывал в нем такого оцепенения, такой жаркой истомы и пульсации в висках.

Юлия стояла к нему спиной, расчесывая длинные вьющиеся волосы. Перед ней висело круглое бронзовое зеркало, привезенное из Страны Шелка15, в котором тускло отражались черты лица и грудь, но размытость очертаний делала их еще более будоражащими воображение. Сложно сказать, сколько времени провел Орлик, наблюдая за госпожой, но в какой-то момент она резко повернулась, чтобы взять со столика флакон духов. Юноша отпрянул назад, рука соскользнула со ступеньки, и он с воплем рухнул вниз. Спасли его только кусты азалии, росшие у дома. Следом на него упала лестница, больно ударив по макушке. Орлик вскочил, убедился, что руки-ноги целы, схватил стремянку и бросился бежать.

Когда вечером вернулась мать, прислуживающая Юлии, юноша притворился, что крепко спит, хотя до утра не сомкнул глаз. Он думал о том наказании, которое обязательно последует. Наверняка Юстин велит высечь его при всех за дерзость, еще и будет приговаривать: «Как смел ты, раб, нарушить все законы божеские и человеческие, дойти до такого извращения – подсматривать за своей госпожой?» Орлика еще ни разу не пороли, и от одной мысли об этом пробирала дрожь.

Но каждый раз, когда молодой человек закрывал глаза, он снова уносился мыслью туда, на лестницу, вспоминал, как легкий шелк скользил по бокам и бедрам Юлии, как она поднимала руки с гребнем, и тяжелые волосы рассыпались по плечам. В его мечтах девушка медленно оборачивалась, скидывала с себя тунику, произносила его имя и шла к нему, протягивая вперед руки. Орлика пробивал пот, он открывал глаза и снова падал вниз, окунался в ледяную купель страха наказания. Так и прошла ночь, полная взлетов и падений.

Еще до рассвета юноша услышал, как скрипнула входная дверь – мать пошла будить Юлию в церковь. По воскресеньям они ходили в подземный монастырь в долине, а чтобы успеть к началу службы, надо было встать затемно.

Дабы отложить порку, Орлик решил сбежать на весь день из поместья. Было воскресенье, от работы на конюшне его освободили, а трубы пусть почистит кто-нибудь менее расторопный. К тому же по воскресеньям все поместье полдня молится в церкви, а он – раб и сын язычника славянина, не обязан протирать коленки со всеми.

Быстро одевшись, юноша набил рот сушеными смоквами, бросил в котомку две хлебные лепешки, кусок сыра и вяленую рыбу, и побежал к воротам. В долине мальчишки устраивали «каменные войны», городские против окрестных: становились по разные стороны рва и метали друг в друга камни. Как раз можно было успеть. Однако ускользнуть из имения не получилось – ворота были заперты и охранялись невесть откуда взявшимися военными. Пришлось вернуться.

Орлик попробовал читать «Энеиду» Вергилия – не вышло. Его мать хоть и была рабыней, но происходила из знатной, разорившейся семьи. В молодости ее продали за долги в рабство, но сына она обучила грамоте. Сосредоточиться на чтении не получалось. Мешало волнение.

Прочитав страницу раз пятнадцать, Орлик не запомнил ни слова и отложил книгу. «Гнусный рифмоплет!» – срывал он на Вергилии свое раздражение. – «Исписал же столько листов! Было у него и время, и желание. Конечно, если ты не раб, и дéла никакого полезного нет, то почему бы не марать папирус? О чем таком важном может поведать человек, родившийся в благородной семье, спины не ломавший, и рабов видевший исключительно издалека? Наверняка самое большое расстройство в его жизни – это расстройство желудка от плохо пропеченного зайца или не слишком свежих гребешков. И конечно никто не порол поэта, когда тот подглядывал за обнаженными купальщицами в пруду. А следовало бы. Может, писал бы не так занудно и тяжеловесно».

Орлик обосновался у окна и стал сооружать из цветных камешков «вавилонскую башню», ставя их один на другой. Это занятие требовало большой сосредоточенности и внимания, помогало отвлечься от дурных мыслей. Сначала больше трех камней друг на друге держаться не хотели, сооружение разваливалось. Потом, по мере того, как юноша погружался в свое занятие, башня выросла до четырех, пяти и даже шести этажей. Рядом появилась вторая такая же, третья.