Элизабет, стоя в дверях, быстро обернулась на голос. Русоволосая, зеленоглазая Пэйшенс, сидела за столиком в углу возле окна и интенсивно махала всей рукой, от плеча до кончиков пальцев. Волосы она собрала в высокий длинный хвост, от чего и без того немного раскосые глаза теперь казались вообще азиатскими. Лиззи улыбнулась подруге и двинулась в ее сторону, на ходу расстегивая молнию парки.
— Приве-ет, — протянула она, повесив куртку на спинку стула и усевшись напротив Пэтти.
— Я заказала тебе эспрессо и чизкейк.
Пэт широким жестом указала на стоящие на столе чашки и тарелки с пирожными. От чашек поднимался едва заметный пар. Лиз взялась за «ушко» той, в которой кофе был без молока и на самом донышке, и притянула к себе.
— Пахнет вкусно.
— Клод делает вкусные чизкейки, — авторитетно сообщила подруга.
Пэйшенс раньше работала в этом кафе официанткой, но потом нашла работу в ресторане более высокого класса, и, естественно, ушла. Но сюда продолжала бегать за чизкейками. И каждый раз хвалила так, будто Элизабет их ни разу не пробовала.
— Я знаю, что Клод молодец, — устало проговорила Лиззи, притянув к себе еще и тарелку с пирожным.
Пэт всмотрелась в ее лицо внимательным изучающим взглядом, задумчиво отколола вилкой кусочек своего пирожного и отправила в рот.
— Ты какая-то вымотанная, — заметила она.
Ей явно не понравилось, что Клода и чизкейки похвалили так бесцветно.
— Потому что меня вымотали.
— Кто?
— Марго очень нравится, что ее сестра фотограф. Вчера она до поздней ночи крутилась перед камерой, а сегодня подняла меня почти с рассветом, чтобы «обработать фотки». Ей было нечего выставить в свой инстаграм.
— Бедня-яга, — сочувственно протянула Пэйшенс.
Элизабет пригубила эспрессо, убедилась, что тот не горячий, и залпом осушила всю чашку. Это точно, бедняга. Она любила Маргарет и старалась быть для нее подругой. Когда между сестрами существенная разница в возрасте — это очень сказывается на отношениях. Если не участвовать в жизни младшей, то она вырастет чужим человеком.
— Я сейчас, — бросила Лиз, поднимаясь из-за стола.
Она отошла к мини-бару и стойке баристы по совместительству. Парень в выглаженной белой рубашке и с галстуком очищал кофе-машину, бормоча себе под нос ругательства. Элизабет замерла. Она всегда подмечала интересные кадры, сколько себя помнила. Каштановая прядь волос упала парню на лицо, квадратные очки хипстера съехали на середину носа, а тонкая белая рубашка с подвернутыми рукавами красиво очертила пусть и не огромные, но крепкие мышцы. Чертыхаясь бариста абсолютно не замечал подошедшую зрительницу. Пальцы он измазал кофейной гущей и теперь оттирал их салфеткой. Лиз решила нарушить момент.
— Извините, — тихо пробормотала она.
Парень вскинул голову, темная прядь повисла прямо по центру одной квадратной линзы.
— Мне еще один эспрессо, — продолжила Элизабет.
Секунду он обрабатывал полученную информацию, потом вроде бы понятливо моргнул и поправил квадратные очки. Кофейный след остался на пластиковой оправе.
— Сделаем, — сообщил парень, и снова нагнулся над кофе-машиной.
Отлично. Дома кофе не было. Мама почти религиозно верила в его вред. Придется напиться здесь, чтобы компенсировать короткий ночной сон. Развернувшись на пятках, Элизабет пошагала к столику у окна.
— Как дела дома? — спросила Пэт, проследив, как она усаживается на стул.
— Эти девчонки вытрясли из меня душу. Если я в четырнадцать была такая же, удивительно, что меня никто не прикончил. Я хотела придушить подружек Марго должно быть двести раз. В час.
Элизабет отломала сразу половину своего чизкейка, наколола его на вилку. Сначала девочки позировали, разодевшись, как куклы, потом решили выйти под дождь и сделать эпичные фотографии в мокрых футболках (девять градусов тепла никого не смутили), и закончилось все пижамами в лиловых тонах и горячим какао с зефиром. Все нежно и мягко. Если бы Лиз предложили проделать то же самое за деньги, она выставила бы ценник, как за свадебную фотосессию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я не то имела ввиду, — отмахнулась Пэйшенс, глядя как пирожное исчезает с тарелки. — Как отреагировали родители на твое увольнение?
Ах да, увольнение…
— Никак, — пожала плечами Лиз. — Я не сказала.
Глаза подруги удивленно расширились.
— Опять?!
Лиззи кивнула.
— Но уже месяц прошел! Что ты собираешься делать?
— Работать, — лаконично заметила она.
— Лиз, так нельзя. Они ведь гордятся тем, что ты устроилась в «Сидни-энд-Брок».
— Вот поэтому им и не нужно знать. Не хочу так их расстраивать. Мне иногда кажется, что я зря ушла, что там было не так уж и плохо.
Пэйшенс нервно фыркнула.
— Но только не тогда, когда этот жирный-урод-Брок хватал тебя за задницу и зажимал в пустом лифте.
— М-да…
Подошел официант с одинокой чашечкой эспрессо на подносе. Он молча поставил напиток перед Элизабет, молча забрал пустую посуду и молча удалился.
— Лиз, ты правильно сделала, что ушла, — проговорила Пэтти, дождавшись исчезновения парня. — Эта профессия никогда не была твоей. Тебе просто нужен был пинок, чтобы всерьез заняться фотографией. Жаль, конечно, потраченных лет и денег, но родители тебя любят, и ты уже взрослая чтобы самостоятельно принимать решения.
— Скажи это моей маме. Она заявила, что мой переходный возраст затянулся.
— Правда? — Пэтти хохотнула. — Ну, твои волосы сейчас и правда как у девочки-анимешницы.
— У анимешниц «фуксия»! — возмутилась Элизабет. — А у меня «пепельная роза»!
— Да я шучу, — подруга потянулась к тарелке Лиз и беззастенчиво украла у нее кусочек чизкейка. — Кстати, что за номерной знак ты мне сбрасывала? Я ничего не поняла.
Кстати о номерных знаках…
— А, это… Да так. Можешь удалять. Меня вчера подвез один парень… Внушительный. Напугал.
— Настолько внушительный?
Элизабет уже сама сомневалась.
— Большой, рыжий, с кольцом в губе, — пробормотала она, уставившись в свою чашку. — А на полпути на полном серьезе сказал, что не собирается меня насиловать. Кто вообще вот так говорит об этом?
Пэйшенс тихо рассмеялась.
— Да брось, он же веселый! И что ты ответила?
— «Спасибо».
— «Спасибо»? — вот теперь она захохотала громко и заразительно. — Лиз, ты очаровашка! И что было дальше?
— Что?
— Ну ты знаешь… Вы обменялись номерами? Он симпатичный?
Элизабет закатила глаза.
— Пэйшенс! Я думала только о том, чтобы быстрее доехать.
— Что за предвзятое отношение? Могла бы познакомиться с классным парнем.
— Ты не можешь знать, что он классный.
— Уверена в этом.
Лиззи предпочла отмолчаться, спрятавшись в чашечке эспрессо. В душе и без того остался непонятный осадок после этой поездки. За прошедшие сутки ей стало казаться, что она нафантазировала всякий бред и выставила себя дурой. Парень в общем-то не сделал ничего, чтобы произвести плохое впечатление. Наоборот был терпеливым, а синие глаза улыбались даже тогда, когда их обладатель пытался оставаться серьезным. Лиззи это заметила. Она не очень его рассматривала, но успела увидеть, как он покусывал тонкое кольцо в уголке губы, когда пытался сдержать смех. На его месте Элизабет наверно тоже веселилась бы. В той машине она сидела, как настоящая дикарка. И даже не спросила, как его зовут.
— Когда ты уезжаешь? — вдруг спросила Пэйшенс, окончательно присвоив себе вторую тарелку с чизкейком.
Элизабет разблокировала экран мобильного, посмотрела на время.
— Через пять минут нужно уйти отсюда, забрать из дома рюкзак и добраться до автобуса. Проводишь?
Пэт пожала плечами.
— Хорошо. Что миссис Хэйл сказала про такой скорый отъезд?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ничего. Сработал аргумент, что мне и в выходной нужно работать. Я даже не соврала. Доедай быстрее.
— Не подгоняй меня!
— Ладно.
— И не смотри, как я ем. Если бы ты взяла номер у парня с кольцом в губе, сейчас возможно не пришлось бы никуда спешить.