Читать интересную книгу Ёксель-моксель - Сергей Прокопьев

Сорок раз подряд читал молитву. Чтобы наверняка услышал Создатель. Хотя по жизни Виктор Трофимович крещеным не был.

— Сейчас бутылку открою, — тускло повторила трубка, — выпью и на люстре повешусь.

— Может не выдержать, — брякнул Виктор Трофимович.

— Что не выдержать?

— Разве не знаете, — вильнул на дежурную тропу Виктор Трофимович, — самоубийство — великий грех.

И подумал: «Как бы я повел себя на его месте?»

— А если я девушку заразил? — с вызовом спросила трубка.

«И под ее атласной кожей течет отравленная кровь», — вспомнился с вечера звучавший по радио романс. И тут же в голове пронеслось. — Боже праведный, спаси и сохрани от СПИДа…»

— Я бы сначала подвесил за одно место ту, что меня заразила! — непедагогично бросил Виктор Трофимович.

— Сам хотел придушить эту профурсетку! А она смоталась на два месяца. Порядочную из себя корчила: «Нехорошо! — ломалась. — У меня муж! Никогда не изменяла!» А у самой СПИД!

— Найдите ее непременно! — Виктор Трофимович решил на этом отвлекать от суицидной веревки зараженного. — Как ее фамилия?

— Зозуля.

— Из 101-й аптеки?! — кипятком ужаса обдало Виктора Трофимовича.

— Откуда я знаю?

— Ну, ты даешь копоти! — перешел на «ты» Виктор Трофимович. — Раздеваешь женщину, и где она? что? не спросил!

— Она сама раздевалась.

— Я в переносном смысле.

— А вы что — анкету заполнять заставляете перед кроватью?

— Зато у меня и СПИДа нет! — сказал Виктор Трофимович. Но голову полоснуло: «А вдруг есть?!»

— Имя-отчество Зозули? — прокричал в трубку Виктор Трофимович.

— Я бы эту тварь еще по отчеству звал! Танька.

«В аптеке тоже Танька», — сердце у Виктора Трофимовича бешено заколотилось. Трясущейся рукой он начал листать записную книжку. Где эта Зозуля? Где? Единственный раз тогда изменил принципу предохранения. От вина затмение нашло…

На «З» фармацевта не было.

— Секундочку, — сказал Виктор Трофимович в трубку, бросил ее на стол и лихорадочно принялся шерстить блокнот. Сначала справа налево, потом — в обратную сторону. Где она? Где? «Боже, спаси и сохрани от СПИДа, дай надежный иммунитет…»

Дал. На глаза Виктора Трофимовича попала запись «Татьяна Козуля». Он в голос засмеялся. Вот уж на самом деле — у страха глаза по чайнику! Как мог спутать — в аптеке не Зозуля, а Козуля. Ну, чудило! Сам себя до полусмерти напугал.

«Татьяна Зозуля — СПИД», — записал в книжку для памяти.

А зараженному сказал:

— Надо, прежде чем вешаться, разделаться с этой Зозулей!

— Куда она денется? — презрительно бросил тот. — Сама сгниет!

— По-вашему, — снова на «вы» перешел Виктор Трофимович, — эта зараза пусть и дальше косит нашего брата?

— А мне как жить? Как?! — с надрывом крикнула трубка. — Я невинную девушку… Мы в ЗАГС собрались.

— Она проверялась?

— Не могу ей сказать про СПИД! Нет!

— Давайте я скажу.

Вызвался Виктор Трофимович исключительно для поддержания разговора. Общаться с инфицированной ни под какой петрушкой не собирался. Не верил, что ВИЧ не передается дыхательным путем.

— Нет! Нет! Нет! — отказался от услуги зараженный. — Если только после моей смерти. Это Галочка из 3-го книжного.

— Да?! — шепотом выдохнул Виктор Трофимович.

Галочку он знал. Слава Богу, не в интимном плане. Магазин был через дорогу от «психушки», где работал Виктор Трофимович. Частенько заходил посмотреть детективы.

— Такая девушка!!! — с трагическим восторгом воскликнул зараженный. — Ей 22 года, а до меня ни одного мужчины не было! Представляете!!

«Дождалась дура!» — нехорошо подумал Виктор Трофимович и записал Галочку в черный список рядом с Зозулей.

— Такая девушка! — повторила трубка. — Доверилась мне! А я ее СПИДом! Кобель! А ведь знал тогда, знал: надо предохраняться. Я имею в виду, когда с Танькой кувыркались. Знал, что береженого Бог бережет. А как осадили бутылку, все полезное из головы вылетело. Кого там от Таньки предохраняться! Одно на уме — быстрей вперед! А теперь Галочку, такую девушку…

— С ней почему не предохранялись?

— Откуда я знал, что СПИД поймал от этой Козули!

— Как Козули?! — подскочил Виктор Трофимович. — Ты говорил Зозули.

— При чем здесь Зозуля? Козуля ее фамилия!

— У тебя что, вконец крышу сорвало? Ты говорил Зо-зу-ля!

У Виктора Трофимовича взмокли подмышки. Левое веко задергалось. Он готов был своими руками повесить зараженного.

— Какая вам разница — Зозуля или Козуля меня заразила?! Я, скотина такая, Галочку невинную на смерть обрек! Она доверилась! А у меня на ВИЧ отрицательный результат!! Как с этим жить? Как?!

— Отрицательный? Точно?!

— Нет, я ради шутки вешаться собрался. Вот она передо мной бумажка с анализом.

— Ну, ты дундук! — в данный момент Виктор Трофимович готов был расцеловать суицидника. — Ну, темнота! Ну, глухомань! Мой тебе совет — возьми веревку вешательную, натри скипидаром и отхлестай себя по голой заднице! Может, поумнеешь…

— Нет, я повешусь!

— Если результат отрицательный, баран ты ни разу не образованный, значит, ты не инфицирован. Минус в данном случае — самый что ни на есть плюс для таких дураков, как ты. Никакого СПИДа у тебя нет!

Виктор Трофимович открыл книжку и с удовольствием вычеркнул занесенных в список СПИДоопасных Галочку и Козулю.

— Точно?! — заорала трубка. — Точно!!!

— Нет, я буду с тобой приколы шутить.

— Слушай, — теперь на «ты» перешел псевдоВИЧинфицированный, — где ты сидишь? Сейчас беру такси и еду к тебе с бутылкой…

— Езжай лучше к Галочке и не забудь на свадьбу пригласить.

— Первым гостем будешь!

— Коробку презервативов подарю налевака ходить.

— Что ты?! Налево теперь ни ногой!

— Не зарекаются любя, предохраняются почаще.

На этой мудрости Виктор Трофимович положил трубку и только начал укладываться на диван, раздался звонок. Вновь показалось — суицидный.

— Сколько времени? — спросила трубка с явно похмельным выхлопом.

Виктор Трофимович пошел на борьбу с новым самоубийством по методу «клин клином…»

— Вешаться собрался? — взял быка за рога.

— Ага, хозяин точно за яйца подвесит, если опоздаю к семи! Вчера так ушатался, не могу въехать, где? как? и сколько времени?

— Половина первого, — спас от подвешивания клиента за богоданные места врач.

— Отец, базару нет, — в качестве благодарности радостно рявкнула трубка и запела гудком.

«Нет, так нет, — снова начал укладываться подремать Виктор Трофимович. Приняв позу, параллельную линии горизонта, государственно подумал. — Надо с предложением в горздрав выйти: писать на результатах анализов коротко и дураку понятно: „СПИДа не обнаружено“. Мозги у народа вконец отсохли от терроризма, наркомании и проституции, на ровном месте в петлю лезут».

А засыпая, заповторял: «Боже праведный, спаси и сохрани от СПИДа, дай железный иммунитет от заразы…»

К ЧЕРТЯМ СВИНЯЧИМ

Проснулся Геннадий Фаддеевич Кукузей от дрели. Воя на изнуряющей ноте, она до мозгов пронзала пространство откуда-то из-за стен. Трудно сказать, с каким успехом сверло дырявило неживую материю, Геннадия Фаддеевича в пять секунд прошило насквозь, сон улетучился, как и не было.

«Что они, вконец озверели?!» — нелюбезно подумал о соседях.

С каких, спрашивается, атрибутов любезности взяться: ночь в полном развороте, темнота, хоть глаза всем подряд коли, самое время трудовому человеку расслабиться в кущах Морфея, а ему в уши заместо колыбельной — сверло.

Геннадий Фаддеевич возжег лампу в изголовье. И нехорошие слова бесенятами заплясали на языке. Стрелки часов еще только разменивали четвертый час, до верещания будильника спать да спать!.. А тут…

Жену дрель не брала. Она, во всей красе раскинувшись на основных площадях двуспальной кровати, насморочно сопела.

«А мне стоит всхрапнуть, — испепеляющим взглядом оценил безмятежный вид супруги, — сразу локоть до самых печенок воткнет».

Геннадий Фаддеевич зашевелил ушами, определяя местоположение нарушителя тишины.

«Какой гад ночь со днем перепутал? — задался шерлокхолмовским вопросом. — Опять Чумашкин?»

Чумашкин был новым русским с верхнего этажа. Год назад купил над головой у Геннадия Фаддеевича две квартиры: двух— и трехкомнатную. Прорубил между ними дверь, и нет жить по-человечески на этих просторах, в двухкомнатной, в ванной, заделал парную.

Когда перестраивался, всех соседей достал долбатней. Устали бегать к нему со скандалами: сколько можно издеваться? И он притомился отбрехиваться. Нашел мастеров-полуночников. Те в самый сон, часа в три, затевали сверление и другой строительный шум. И партизанами не открывали на звонки соседей.

Собственно — против парной Геннадий Фаддеевич ничего не имел. Сам любил взбодрить кожу веником до ракообразного состояния. Имеется в виду, когда раков к пиву варят. Напариться и пивком жар внутренний унять Геннадий Фаддеевич считал первейшим удовольствием. Будь с кошельком Чумашкина, сам бы парную дома заварганил. Чтобы, как зачесалось, в шесть секунд раскочегарить и с веником на полок — держите меня, кто смелый!