Читать интересную книгу Подобно огромному неподвижному камню - Рамеш Балсекар

Гуруджи, все это произошло только благодаря Вам! Как я могу выразить ту ЛЮБОВЬ и нежность, которые я испытываю к Вам?! Марка больше нет, нет ничего, кроме любви и красоты, а Марк — это не более чем марионетка в этом сновидении-жизни. А само это сновидение-жизнь, со всеми его красотами и уродствами, со всей его любовью и ненавистью, есть не что иное, как ТО, не что иное, как ВЫ, не что иное, как Я.

О Гуруджи, Марк никогда и думать не мог об этом. Все это является настолько легким и спонтанным, таким свежим, интимным и первозданным. Полное ощущение того, что ты попал домой. Присутствует чувство нежности и заботы по отношению ко всему сущему, и в то же время ощущается полная безмятежность и легкость, а также единство со всем и со всеми — наряду с полной отчужденностью от всего. Никакого грома с молниями, никаких цветовых вспышек и видений, никакого экстаза, слез или эйфории, никаких экстрасенсорных трансцедентальных способностей. Ничего, кроме двух вещей: предельной убежденности в том, что все, что есть — это Сознание, а также в том, что никого нет. И вместе с тем постоянно присутствует ЛЮБОВЬ, с ее беспредельной красотой.

О, Гуруджи, что я могу сказать?

С момента переживания, имевшего место в мае 1977 года, я довольно часто ощущал переполнявшее меня чувство любви и красоты, состояние блаженства. Но как же я страдал, когда это проходило. Были периоды интенсивной Бхакти, богопомешательства, которое смывало все остальные ощущения, не оставляя почти никаких воспоминаний. Но в конце концов эти состояния практически исчезли, и та любовь, которой я так жаждал, приходила все реже. Затем, в июне 1988 года я встретил Вас, Гуруджи.

Когда я вернулся в Швейцарию после знакомства с Вами, эти состояния любви и покоя вернулись ко мне, и иногда они были очень интенсивными. Но все же, когда они проходили, меня начинали охватывать сомнения, возникали вопросы насчет того, не было ли это все иллюзией и самообманом. . И так оно действительно и было! Но лишь в том смысле, что вообще все является иллюзией. В то время я не понимал в полной мере, что все состояния являются иллюзией (в том числе просветление), то есть, если их рассматривать с точки зрения Абсолюта.

Когда я встретил Вас в июне 1988 года, мой поиск подошел к концу. Но это относилось только к интеллектуальному и духовному поиску. Сердце еще не обрело свой дом. Мой ум по-прежнему стремился к удовольствиям и радости; Сознание по-прежнему отождествлялось с этим механизмом тела-ума по имени Марк. Моя психологическая структура была такова, что она создавала огромные личные страдания, в то же время делая меня неспособным к подчинению нормам общества.

Я никогда не мог подумать, что эта трансформация может произойти в случае с Марком. Вы не представляете, дорогой Гуруджи, до какой степени обусловленность психики Марка отходила от общепризнанных стандартов. Хотя сердце Марка было переполнено любовью и состраданием, в нем была и темная сторона, из-за чего он очень сильно страдал. Существует множество историй на этот счет: Как Марк был осужден за кражу в магазине, как он потратил тысячу долларов на крутое порно, как ему чуть не ампутировали правую руку, как он увлекался различными безумными диетами. Эта темная сторона психики Марка начала проявляться около восьми лет назад.

Затем последовали безумные истории о духовном поиске Марка и о том, как он пытался совладать со своим заиканием. Таких историй десятки. Позвольте мне рассказать историю о периоде Бхакти.

Временами я испытывал такое блаженство и такую красоту, что мое сердце начинало возносить хвалу Возлюбленному, Богу. Из него изливалось множество стихов во славу Возлюбленного и его бесчисленных проявлений. Где бы я н находился — дома, у озера, в уличной толпе или в поезде, из моего сердца лились песни любви.

О, какие же мучения наступили для меня через пару дней, когда этот экстаз прошел, и присутствие Возлюбленного больше не чувствовалось. Мое сердце было в отчаянии. А когда я читал те стихи, которые я писал, находясь в тех чудесных состояниях, я испытывал такую боль и тоску, что мне приходилось их сжигать. Мой ум пришел к заключению, что все это было не что иное, как романтическая фантазия, простой самообман. Но сердце все же жаждало возврата той Любви, того Присутствия Бога. И тогда оно возвращалось, оставаясь со мной на несколько часов, дней или недель. И сердце наполнялось восторгом, вновь становясь единым целым с Возлюбленным, с озером, горами, рекой, небом, шумом города, единым с людьми на улицах и в торговом центре. Снова и снова это состояние то возвращалось, то исчезало. Всего было написано и сожжено более тысячи страниц со стихами.

Однажды мне нужно съездить на поезде в Берн, и меня вновь наполнили радость и любовь к Возлюбленному. В тот момент я находился в купе с другим пассажиром, незнакомцем. Я случайно заглянул ему в глаза — и внезапно почувствовал, что смотрю в глаза Бога. Я увидел в них всю красоту, любовь и блаженство. И в то же время я увидел, что этот человек полностью слеп. Мое сердце, объятое огнем сострадания к нему, разрывалось на части. На глаза навернулись слезы, и мне пришлось немедленно покинуть купе. В коридорах швейцарских поездов рядом с туалетом есть места для сидения, где я и провел остаток пути, проплакав до самого Берна. И в последующие недели во время моих поездок на поезде мне приходилось сидеть именно там.

Я испытывал необычайное желание дать эту Любовь всем страждущим, всем, кто находится в отчаянии, тем, кто в слезах зовет Бога.

А теперь все здесь, на своем месте!

И я сижу за столом и пишу эти строки; выглядывая из окна, я вижу горы, покрытые свеже выпавшим снегом, безоблачное небо, клочья тумана, висящие над домами и озерами. . На часах без четверти девять утра, и солнце поднимается из-за вершины горы, название которой означает «монах».

Каким же чудесным и завершенным является все это сновидение, оно есть не что иное, как красота и любовь, не что иное, как не имеющее имени, нерушимое и вечно присутствующее бытие, которое было здесь всегда, до появления всего существования, нетронутое и первозданное, не имеющее ни начала, ни конца.

Когда закрываешь глаза, нет ничего, кроме покоя. Гуруджи, Гуруджи, это невозможно описать словами. Все это пришло от Вас и благодаря Вам.

Вы и я — одно целое. С безграничной любовью, Марк.

* * *

Тун, 18.1.1994 г.

Фрэнк, я только что вернулся с прогулки. Какая красота, какая радость! Нет ничего, кроме ТОГО!

Сама эта земля — это Я. И все, что находится на ней — Мое. Все существование является Моим проявлением. Все существование находится во Мне, есть выражение Меня.

Вся красота, радость, ненависть, похоть, влечение, насилие и даже самая нежная ласка — все это лишь выражение Моей Любви.

Я — тот, кто страдает, Я — тот, кто пребывает в блаженстве, Я — тот, кто совершает духовный поиск, Я -тот, кто пребывает в покое. Все это является Мною.

Дорогой Фрэнк, беседуя с вами, я обращаюсь и к Гуруджи, к ТОМУ. Вы есть ТО, Фрэнк. Вы являетесь всем этим мирозданием, всем этим миром. Вы есть все, все находится в вас, все является вашим выражением. Вы есть все, вы есть ТО.

Фрэнк, вы есть самое прерасное существо, Само бытие! Как вы могла исключать что бы то ни было из себя? Все, что есть, есть вы. Вы есть все, вы есть ТО.

Меня очень увлекла идея посвятить Рамешу книгу, в которой были бы собраны рассказы учеников. Я уверен, что Рамешу понравится такой подарок. Также я бы очень хотел услышать рассказы и других учеников.

Относительно вашего эссе под названием «Тонкий аспект принятия». То, что вы описываете такими ясными словами, случилось почти в том же виде и со мной. Это было окончательным принятием неспособности принять неприятие, то есть, неспособность принять свою борьбу, а также неспособность принять свою неспособность. Это звучит как игра слов, но здесь отражено именно то, что, как мне кажется, является последним ментальным препятствием перед наступлением полной спонтанности — что является тем же, что и освобождение, просветление, или самоотдавание.

Существенный момент заключается в том, что, как вы говорите об этом, «я просто пришел к принятию своей роли исполнителя — наряду с интеллектуальным убеждением в том, что я не являюсь исполнителем». Принятие роли исполнителя включает в себя, как вы указываете, принятие в том числе «плохих» качеств и «сидящего внутри дьявола».

... В ноябре 1982 года я оставил работу и начал вести жизнь отшельника, или монаха, занимая две комнаты в доме моей матери на первом этаже.

Осенью 1983 года мой друг в Берне предоставил мне небольшую квартиру на чердаке. В течение двадцати дней я постился, употребляя только воду. По окончании поста произошло нечто странное. Посреди ночи я почувствовал, что мое сердце перестало биться, но через несколько секунд возобновило свою работу, чтобы вскоре остановиться вновь. Я не был уверен, что оно начет снова стучать и что это не конец моей жизни. Я был совершенно один и я был объят ужасным страхом. Я спрашивал себя: «Почему, Марк? Почему ты так дико боишься смерти, ты, который считал, что тебя уже ничто не сможет испугать?» Ответ пришел немедленно и был предельно ясен: «Я и не жил; я не любил. Я не давал любви и не получал ее». Затем последовал еще один вопрос: «Марк, что есть такое, что находится вне пределов всего остального и что действительно интересует тебя в этой жизни?» Позорный ответ был таков: «Бог и секс». Лишь эти два слова! В моих глазах это было святотатством — две эти вещи бок о бок. И это произошло с Марком, аскетом, вовлеченным в высокодуховную жизнь, с человеком, который жил как монах! Я думал, что могу оставить позади себя мир и это тело, со всеми его проблемами и потребностями, и прямиком вступить в другую область бытия. А теперь вот это!