Но, несмотря на грешные мысли планетарного Инспектора, в баньке парились целомудренно, по очереди, сперва гость, проинструктированный блондинкой на месте — что и к чему в этом сказочном царстве раскаленных камней, колодезной воды, сухих веников, а следом уж — и хозяйка, не ставшая с места в карьер проверять нравственные устои и выдержку инопланетника своим публичным обнажением, но не изменившая устоявшимся привычкам и раздевшаяся у дверей бани — благо, в темноте даже специально подсматривающий человек вряд ли различил бы что-то большее, чем расплывчатое, продолговатое и живое, светлое пятно на фоне неровной черно-бурой стены.
…а потом была перловка с тушенкой из консервной банки, разогретая на древней керосинке, вкусная, как самое изысканное блюдо в фешенебельном ресторане, особенно с простым, слегка зачерствевшим за день ржаным хлебом… ровный и сильный, на удивление яркий в маленькой комнатке дачного домика свет «летучей мыши»… комком вываленная из своего жестяного хранилища на старинное блюдце с причудливым узором сайра в масле, политая сверху соком предусмотрительно прихваченного из города лимона… и пара простых, до блеска отмытых, граненых стаканов, наполненных на две трети коньяком…
Рассматривая сквозь темный янтарь божественного напитка желтый свет керосиновой лампы, Ника, уставшая от дневных хозяйственных забот и расслабившаяся после бани и плотного, совсем не изысканного ужина, размышляла о вечном, о том своеобразии, что накладывает на человека — генетического, физиологического — рождение и жизнь на другой планете. Повод для размышлений — Купер — сидел напротив; ни баня, ни коньяк не смогли заставить даже слегка порозоветь или, на худой конец, побледнеть его крепкую, плотную кожу, и эта странность, наряду с бросающейся теперь в глаза безволосостью, погрузила блондинку в пучину сентиментальных, лениво-грустных раздумий. Впрочем, долго думать «ни о чем», равно, как и молчать за столом — пусть это и был маленький круглый столик в тесной комнатке старинного дачного домика — Ника не умела; решительно пристукнув донышком стакана о столешницу, она заявила:
— Помнится, ты говорил — вас называют группой «Поиск», так ведь, Купер?..
Всего лишь за полдня сменивший экономичные — едва развернуться — помещения космического корабля на просторные ангары и склады сто восемнадцатой орбитальной базы, а следом очутившись не просто на поверхности планеты, а будто совершив прыжок во времени лет на триста-четыреста назад, полностью вкусив бытовых неудобств и удовольствий от рубки дров, керосинового освещения, древней бани, простой, незамысловатой пищи, а еще — от молчаливого и деловитого общества загадочной, почти сказочной блондинки, оказавшейся планетарным Инспектором, плюющим на собственные удобства и внешнее благополучие, инопланетник искренне и счастливо улыбнулся: «Да, мы называемся группа „Поиск“… еще совсем недавно — „Поиск людей“, а сейчас уже просто „Поиск“. Ищем потерявшихся, заблудившихся, исчезнувших, пропавших без вести, сбежавших из дома, вышедших „на пять минут за хлебом“… наверное, только с нами, ну, еще с торговцами без твердых принципов сотрудничают все планетарные режимы, даже тоталитарные и монархические. А что делать? Там тоже встречаются в семьях крупных чиновников „блудные дети“, иногда исчезают без следа любимые мужчины и женщины…»
…через пару часов — может, меньше, а может и больше, Ника в этой поездке к старому дому принципиально оставила в городе многочисленные «счетчики времени», чтобы полнее погрузиться в обстановку тишины, безлюдья и безвременья — наслушавшись замысловатых и простых историй о работе и жизни незваного гостя, о запутанном и занимательном, очередном его поиске, связанном в этот раз с родной планетой блондинки, сопереживая в необходимых местах, задавая иной раз глуповатые, иногда и откровенно нетактичные вопросы, девушка подкрутила до минимума фитилек «летучей мыши» и кивнула явно уставшему от дневных забот, переполненному за сегодня новыми инопланетными впечатлениями Куперу:
— Значит, все-таки нет во Вселенной ничего такого, чтобы не стало явным? А станет оно явным через полгодика примерно? Как раз по весне, хорошее время года… Ладно, делать нечего, будем пока ждать и готовиться, тут ведь с наскока не получится ничего, придется очень многих людей задействовать.
— Спасибо за понимание, — осторожно сказал Купер, боясь и обидеть, и предварительно перехвалить планетарного Инспектора, так просто и непринужденно откликнувшегося на его замысловатую просьбу о помощи.
— Рано благодаришь, — хмыкнула польщенная Ника. — Скажи лучше, сам-то ты уже думал, чем будешь заниматься эти полгода? Или вернешься на свою планету и подождешь там?
— Было бы лучше остаться, — предложил инопланетник. — Пожить здесь среди людей, попривыкнуть, чтобы не смотреть дикими глазами на керосиновую лампу.
— На нее и местные давно уже дикими глазами смотрят, — засмеялась блондинка. — Раритет, как-никак, прошлый век… Но с тобой, с обустройством, проще получится — не нолс и не ящер все-таки… А знаешь, устрою-ка я тебя к Антону…
— Я книжки писать не умею, — признался Купер. — Только отчеты, да и те надиктовываю.
— А я не в «литературные негры» тебя сватаю, — деловито пояснила Ника. — Карев частенько на гитаре лабает, ну, и иной раз тексты для своих ребят пишет. Вот к ним и устрою, и не музыкантом, не переживай за свой слух и голос. Им всегда разнорабочие нужны — ну, динамики таскать, прожектора всякие, еще какую-то аппаратуру. Это раньше с одной гармошкой мужик первым парнем на деревне был, давно уже все не так. А ты для этой компании идеальным рабочим сцены будешь, честное слово. Сила у тебя есть, проверено, пьешь и голову не теряешь, я тоже уже заметила, а в то, что ты запойным оказаться можешь или на наркоту какую подсядешь — не поверю. А всякие странности среди этих музыкантов и певцов — просто норма, ты там будешь совсем своим выглядеть, про наши местные особенности ничего не зная. Значит, так и решим.
— Не имею никаких возражений, — отозвался инопланетник, понимая, что местному Инспектору в тысячу раз виднее, как устроить в здешней жизни постороннего человека, чтобы он какое-то время не бросался в глаза своей явной инопланетностью.
— Ну, а раз так, то вот вернемся в столицу, все решим и по полочкам разложим, а пока располагайся на топчане и лучше — не раздевайся, если сможешь так уснуть. Под утро похолодает, топить-то всю ночь печку некому будет, а из утеплителей у меня только коньяк и одеяло, да и то — тоненькое, летнее, скорее… — предложила блондинка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});