К чему мы пришли, показывает очередная инициатива Правительства — «Стратегия-2020». Кратко рассмотрим положения этого документа, претендующего задать основные цели на предстоящее десятилетие.
Доклад «Стратегия-2020: Новая модель роста — новая социальная политика» был опубликован в августе 2011 года. Он подготовлен большой группой экспертов под руководством ректора Высшей школы экономики Я. Кузьминова и ректора Академии народного хозяйства и государственной службы В. Мау. Эти две организации — «мозговые центры» реформы, которая ведется в России с 1992 г. Здесь формулируются принципы большой части конкретных программ в разных частях хозяйства и социальной сферы.
Этот доклад, который готовился по поручению В. В. Путина как стратегическая программа для выборов, заслуживает того, чтобы граждане вникли в его главные установки и обсудили между собой. На мой взгляд, этот документ — единственный в своем роде за все время реформ. Впервые разработчики ее стратегических программ изъясняются столь откровенно. Даже оторопь берет.
Доклад большой, его надо читать и перечитывать. Ведь его установки будут влиять на политику и внедряться в практику. Нас редко посвящают в планы сильных мира сего, так надо пользоваться случаем. В этом Докладе поражает какое-то дерзкое, хладнокровное презрение к истине и тоталитаризм мышления. Не поймешь, то ли мы уже впрямь живем как на разных планетах, то ли им такой странный имидж политтехнологи придумали. В начале 90-х годов, когда люди были контужены перестройкой, такие вещи проходили, не до них было. Но теперь, через двадцать лет реформ, подобные доклады странно читать.
Большие цитаты из доклада взяты в кавычки и выделены курсивом.
Прежде всего, доклад так представляет ситуацию в России:
— «Цели социально-экономического развития и его условия выглядят совсем иначе, чем они выглядели после предыдущего кризиса 1998 года. Тогда перед страной стояла задача: в экономическом плане — выхода из трансформационного спада, а в социальном — преодоления бедности, которой было охвачено более трети населения страны. Теперь задача в выходе на траекторию устойчивого и сбалансированного роста в целях модернизации и догоняющего развития, перехода к инновационной стадии экономического развития и создания соответствующей ей инфраструктуры постиндустриального общества».
Это ложная трактовка. Ни проблема «выхода из трансформационного спада», ни проблема «преодоления бедности» вовсе не решены после 2000 года. Эти проблемы только сейчас и встают в полный рост — когда запасы советских ресурсов подходят к концу. Показатели годового ВВП — мелочь по сравнению с износом основных фондов и культуры, здоровья и квалификации населения и пр. Доклад исходит из ложных понятий, индикаторов и критериев.
Говорится: «В 2000-е годы российская экономика демонстрировала впечатляющие успехи. Динамичный экономический рост 2000-х годов…». Это фундаментальная ошибка или сознательная демагогия[1]. В 2000-е гг. не было никаких «впечатляющих успехов» и «роста экономики». Было лишь оживление омертвленных в 90-е годы производственных мощностей. Авторы доклада путают разные категории: «поток» (например, годовой объем производства или даже годовой ВВП) и «основные фонды» (база экономики, производственные мощности, кадровый потенциал). Экономический рост — это рост базы, а тут пока преобладают процессы деградации.
Рост экономики определяется динамикой инвестиций в основные фонды, а эти инвестиции только в 2007 г. достигли уровня 1975 года, а в 2009 г. опять упали ниже этого уровня. Вряд ли и до 2020 года они выйдут на уровень 1990 года. Чтобы преодолеть «трансформационный спад», надо хотя бы вернуть в народное хозяйство изъятые из воспроизводства основных фондов инвестиции, хотя бы стабилизированные на уровне 1990 года (а это более 3 триллионов долларов).
К тому же авторы не сообщают, что даже «поток» (рост объема производства) в 2000-е гг. был более медленным, нежели в 1980–1990 г. — а ведь тогда реформаторы требовали сломать всю экономическую систему из-за «медленного роста».
Россия в докладе постоянно сравнивается с Китаем, Бразилией и Индией, вместе с которыми она якобы готова к «переходу в постиндустриальное общество», но это — ложное сравнение. Те страны завершают двадцатилетний период индустриализации, а Россия завершает двадцатилетний период деиндустриализации. Оба процесса инерционны, и еще два десятилетия эта инерция будет гнать упомянутые страны по их траектории. Никакого подобия с Китаем нынешняя Россия не имеет, и ее задачи на 10 лет совсем иные.
— «Новая модель роста предполагает ориентацию на постиндустриальную экономику — экономику завтрашнего дня. В ее основе сервисные отрасли, ориентированные на развитие человеческого капитала: образование, медицина, информационные технологии, медиа, дизайн, „экономика впечатлений“ и т. д.».
Это совершенно ложная, демагогическая цель, утверждение просто лишено смысла. Известна формула: «Постиндустриальная экономика — это гипериндустриальная экономика». Структуры постиндустриального производства базируются на мощной промышленной основе, прежде всего, на машиностроении и производстве материалов нового поколения, на технологиях с высокой интенсивностью потоков энергии (в том числе новых видов), а вовсе не на «экономике впечатлений» и фантазиях дизайнера с карандашиком в руке. Прежде чем России переориентировать свое хозяйство на «сервисные отрасли, медиа и дизайн», она должна восстановить свою промышленность, подорванную проведенной в 90-е годы деиндустриализацией. А ведь восстановительная программа еще и не начиналась!
В докладе поставлена странная цель:
— «Переход от экономики спроса к экономике предложения».
«Экономика предложения» — это благозвучная замена ставшего одиозным термина «общества потребления». Нет никаких оснований заменять в бедствующей России «экономику спроса» на «экономику предложения». Страна еще не пресытилась жизненно важными благами, чтобы бросить ресурс на изобретение и производство интригующих новшеств. Эти необычные «предложения» элита и так купит себе за границей. В России именно базовый массовый спрос обеспечивает более сильные мотивы к инновации и развитию, нежели изощренное предложение в пресыщенном обществе потребления.
Далее говорится, что «переход к экономике предложения невозможен без роста внутренней конкуренции… Только высокий уровень конкуренции может создать реальный спрос на инновации». Это неверно ни логически, ни исторически, представления доклада о движущих силах развития очень ограниченны и предвзяты. Подъем инновационной активности, как правило, наблюдается именно на стадии выхода из кризиса в обществе, переживающем массовое чувство солидарности (пример — СССР 30-50-х гг., США после Великой депрессии, Япония после Второй мировой войны).
В современном российском обществе, которому требуется консолидация для преодоления разрухи, более эффективные формы хозяйства складываются на основе кооперации и взаимопомощи, нежели внутренней конкуренции. Конкуренция — эффективный механизм, который преследует иные цели, и представление о ней у авторов доклада мифологизировано.
Авторы мыслят в терминах классового подхода. Но они не говорят о той классовой структуре общности трудящихся, которая, по их прогнозам, станет к 2020 году коллективным субъектом «новой, постиндустриальной экономики России». Они создают утопический, совершенно нежизненный образ «класса креативных профессионалов», который и станет локомотивом прогресса. Средством срочного создания креативного класса должны служить деньги, «конкурентоспособная (?) оплата труда».
Вот что говорится в докладе:
— «Необходимый вклад государства в формирование класса креативных профессионалов — конкурентоспособная оплата труда в бюджетном секторе. Надо довести до конца движение к „эффективному контракту“, начавшееся в 2004–2010 гг. с государственных служащих и распространившееся в 2011 г. на школьных учителей. Задача 2012–2016 гг. — эффективный контракт с врачами, преподавателями вузов, работниками культуры».
О чем это? Какой «эффективный контракт» распространился на школьных учителей? При чем здесь «класс креативных профессионалов»? По таким стратегическим программам будет жить Россия?
В докладе говорится:
— «Ключевой особенностью новой социальной политики является опора на самодеятельность профессиональных сообществ. Сообщества профессионалов творческого труда — инженеров, ученых, учителей, врачей, юристов — выступают гарантом качества социальных и государственных услуг, профессионального уровня производства в самых разных отраслях экономики».