Читать интересную книгу Оккультизм в православии - Андрей Кураев

Наконец заходит речь об астрологии, и здесь взгляды отца Александра настолько же современны, насколько нетрадиционны для христианина, и настолько нетрадиционны, насколько шокирующи. ""Что такое судьба?" - "Человек впервые выходит в этот мир из лона матери, и на него сразу воздействия обрушиваются. Но обрушиваются не случайно, как-то это все экранируется. В частности, экранируется планетами нашей солнечной системы. Их конфигурация каждый раз разная, и отсюда имеет значение, когда родился человек, в какой астрономический период. Правда, для того, чтобы это точно вычислить, необходимы очень сложные и точные расчеты - совсем не те, которые приводятся в журнале "Крестьянка" или "Наука и религия". Это упрощенные до предела, сделанные в основном для забавы людей расчеты. Настоящий научный астрологический расчет гораздо более сложный..." - "Как относится Православная Церковь к астрологии?" - "Астрология допустима, если она не притязает быть эрзац-религией, как это часто у нас бывает. Если взять ее научное ядро, то в чем оно заключается? В том, что при рождении человека конфигурация нашей солнечной системы экранирует те или иные физические или какие-то еще воздействия, действует на новорожденного и таким образом накладывает свою печать на его характер. Значит, есть еще некое космическое воздействие". "Как вы лично относитесь к астрологии?" "Астрология возможна как наука. Тогда она говорит о том, что на нас влияет космос - материально и, возможно, духовно. Но она может стать и суеверием. Каким образом? Вот в статьях Глобы очень правильно сказано: когда человек считает, что астрология его связала по рукам и ногам, что он уже детерминирован, что никуда не денешься, что выбора нет, вот тут начинается суеверие, начинается рабство"" (сс. 162-163). И как прежде отец Александр солидаризировался с преподавателями парапсихологии и нетрадиционного целительства, так теперь он вдруг оказывается единомышленником Павла Глобы.[13]..

Вряд ли отец Александр лишь однажды высказывал эти свои взгляды на астрологию. Во всяком случае, его ученик (бывший преподаватель Московской духовной академии) Леонид Василенко также убежден, что "занятия астрологией не являются делом однозначно антихристианским и антицерковным и осуждающие формулировки в адрес астрологии со стороны отцов недавнего Архиерейского Собора вызывают, скорее, недоумение, чем понимание... Как церковные, так и нецерковные люди нередко оказываются одинаково нечувствительными к космосу, ко всему многообразию связей человека с мирозданием и готовы попросту отрицать такие связи, отказываясь обсуждать суть подобных вопросов. В современной культуре, где космические идеи распространяются вместе с пониманием внутренних измерений природной жизни, такая позиция неприятия останется, конечно, непродуктивной, и в конечном счете безвыигрышной. Астрологии есть что сказать о том, что в ближнем космосе может предрасполагать к усилению страстей. Астрология говорит именно о предрасположении к тому, что подобные страсти, активизируемые состоянием ближнего космоса, приведут к тем событиям, которые обычно и происходят. Из сказанного ясно, что астрологические прогнозы вполне возможны и это нисколько не противоречит учению Церкви, ибо вполне возможны и разные другие прогнозы"[14].

Среди тех людей, чья позиция представляется отцу Александру Меню и его ученикам "непродуктивной" и "безвыигрышной", находится, например, блаженный Августин. Отвечая тем, кто полагает, что хотя бы иногда гороскопы попадают в точку, Августин пишет: "Так как это служит к уловлению людей, то оно бывает действием совратившихся духов, которым попускается знать кое-что истинное из области временных предметов отчасти потому, что они обладают более тонким чувством, или более тонкими телами, или более богатым, благодаря своей продолжительной жизни, опытом. Поэтому истинный христианин должен остерегаться как астрологов, так и всяких прорицателей, особенно тех, которые говорят правду, чтобы, уловив при содействии демонов его душу, они не запутали его в свое сообщество"[15]. Итак, если отец Александр Мень советует от ошибочных и примитивных гороскопов "Крестьянки" обращаться к "научной астрологии" (очевидно, достаточно научным оказывается Павел Глоба), то Августин советовал, напротив, более всего сторониться тех астрологов, чьи предсказания сбываются. Как верно подметил Л. Василенко - выбор позиции зависит от того, что человек считает "выигрышем" и к какому "продукту" он стремится. Одни хотят быть популярными, другие - спасти душу свою и души ближних от бесовских влияний "ближнего космоса".

В суждениях отца Александра об астрологии меня поразила их очевиднейшая несовместимость с тем мотивом, который вроде бы был основным в проповеди А. Меня. Как будто бы основной пафос его проповеди - утверждение непротиворечивости, совместимости науки и религии. Евангелие не противоречит науке; Библия не сдерживает прогресса научных знаний. И вдруг - такие заявления, к которым не обязывают ни Библия, ни церковная традиция, но которые при этом явно не могут быть обоснованы в качестве научных. Что это за "космические воздействия", что это за "экраны"? Зачем людей, воспитанных в традициях научного миропонимания и работающих в области науки, людей, которые и так возмущены повсеместной пропагандой лженаук, оккультизма и суеверий, дразнить еще и от имени Церкви? Советских позитивистов-"физиков" надо было бы превращать в союзников Церкви через провозглашение нашей солидарности в том, что касается нашего общего противостояния лженауке и лжевере (суе-верию). Сначала - негативная солидарность (солидарность в отрицании чего-либо равно неприемлемого с точки зрения обоих партнеров по диалогу), а затем - по мере взаимного узнавания - и солидарность позитивная, солидарность в исповедании некоторых фундаментальных ценностей... Так, мне кажется, должен был бы работать христианский миссионер в интеллигентской среде. Легкомысленные ответы отца Александра Меня, боюсь, лишь помогли закрепить негативное отношение к Церкви ("вместилище вековых суеверий") в сознании немалого числа слушателей его размышлений о "научной астрологии".

Кстати, вскоре после выхода в свет книги отца Александра, о которой сейчас идет речь, наконец-то раздался долгожданный голос протеста академической науки против засилья оккультизма. Поскольку оккультизм и секты стали еще одной формой "утечки мозгов", формой "внутренней эмиграции", в письме, подписанном ректором МГУ академиком В. Садовничим, академиками Н. Лаверовым, В. Кудрявцевым, С. Капицей говорится о заполнении вакуума "извращенными представлениями, примитивными предрассудками, антинаучными и псевдонаучными идеями. Газеты, телевидение, радио заполнены сообщениями о "пользе" деятельности некоторых сект, сенсационных "открытий" уфологов, о коварных действиях инопланетян против людей, о политических прогнозах астрологов, о "достижениях" колдунов, магов и псевдоцелителей... Недопустимо, чтобы органы власти России вступали в какое-либо взаимодействие со всякого рода сомнительными представителями парапсихологии, уфологии и тем более астрологами, ясновидящими и т.п."[16]. Интересно, если бы на глаза академикам - авторам этого письма - попались вышеприведенные советы отца Александра, - каковым стало бы их мнение о Православии? И чем бы для них Православие отличалось от сект?

Я понимаю, что отец Александр за десятилетия своей пастырской, литературной и просветительской деятельности не был избалован признанием, и радость общения с аудиторией единомышленников стала доступна для него слишком поздно. И все же - не все можно приносить в жертву ради сиюминутной эйфории всеобщего единомыслия и ради аплодисментов публики. Он очень хотел быть услышанным. И ему было что сказать. Он был миссионером по всему складу своей души. А быть миссионером - это очень опасно. Миссионер, ушедший к язычникам, может потеряться среди них.

Миссионер всегда немного вне Церкви. Он обращается к людям, далеким от Церкви. Естественно, он должен говорить на их языке, использовать их способы аргументации и общения. Естественно, что при этом он сам испытывает встречное воздействие своей аудитории. Их язык становится его языком несколько в большей степени, чем хотелось бы, может быть, даже самому миссионеру. Его собственная, даже внутренняя, речь становится менее церковной... Один замечательный батюшка, архимандрит, уже несколько лет совершает духовное окормление тюрьмы, находящейся неподалеку от его монастыря. Он помог выжить десяткам людей, сотням он помог найти Христа, тысячам - сохранить остатки человеческого образа. И вот однажды, в канун Великого Поста произнося проповедь в собственно монастырском храме, он сказал: "Пост - это такое время, когда мы должны жить с величайшим вниманием к тому, что происходит в нашей душе. Мы должны учиться замечать наши собственные грехи. Пост - это время, когда каждый из нас должен в своей душе устроить великий шмон..."