Читать интересную книгу Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды: Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955-1958) - Адамович Георгий Викторович

Жорж, получил сегодня Твое письмо. Спасибо. Очень рад, что наконец выбрались в Hyeres[39], на безмятежную жизнь, притом с моим чемоданом.

Насчет поэзии[40]: сейчас я пишу два слова, самые необходимые. У меня после гриппа сделалось воспаление глаза, уже 2 недели, и не проходит. Я сижу в черных очках, во тьме, ничего не могу делать. Напишу поэтическое письмо, когда пройдет (и если пройдет).

Ты ничего не пишешь о Рейзини[41] — получили что-нибудь? И вообще, как все? Мой добрый совет: не веди разговоров, кроме как о погоде. Такие дома — гнезда сплетен, интриг и вражды (и ссор).

Ну, до свиданьица. Лето далеко, может, и свидимся! Пишу на бланке Университета[42], чтобы там видели, что у Вас интеллигентные знакомые. А о «Живи, как х<очешь»>[43] — сами все знаем. Хуже он никогда не сочинял, а считает, что это его главный цимес.

Целую ручки Madame и Вас тоже.

Твой Г. А.

2. Г.В. Адамович — Г.В. Иванову

104, Ladybarn Road, Manchester, 14 23/III-1955

Дорогой Жорж

Посылаю — наконец — начало нашего совместного сочинения[44]. Написал первое, что пришло в голову, а мог бы писать без конца, и, надеюсь, вместе напишем нечто вроде целой книги. Тон я взял довольно непринужденный, по-моему, так и лучше, чтобы не был академический трактат.

Оставь у себя то, что я посылаю (у меня есть копия), и когда напишешь свое и пришлешь, тоже оставь копию у себя, иначе запутаешься. А я все буду переписывать подряд и беречь.

Ну, вот. Я тебе не ответил на увещание ехать в Париж — ибо уже написал им, что не приеду. Независимо даже от моего желания или нежелания на этом съезде[45] быть, я, правда, не мог отсюда 18-го уехать, никак. А кроме того, я все время болен, все болит, глаза болят и сама я немножко нездорова.

На будущей неделе я еду в Париж, надеюсь там пробыть до 25 апреля, так что если будешь писать, присылай туда — 7, rue Frederic Bastiat, Paris 8. А после 25 апреля сюда — до середины июня. Дальше — увидим.

Как Вам живется в Вашем доме? Вы ничего не сообщили. Я мечтаю, когда отсюда выберусь, тоже устроиться в нечто вроде богадельни, вопреки людям, которые ужасаются этому. Еще не ответили, получили ли деньги от Рейзини, притом будто бы от меня?

До свидания. Надеюсь летом свидеться. Chere madame, целую Ваши ручки и штучки, как сказал Бунин Тэффи (на что она ответила: «вот за штучки я особенно благодарна»[46]). Я впал в старость и опасаюсь, не всерьез ли.

Ваш Г. А.

3. Г.В. Адамович — И.В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris, 8 3/IV-55

Дорогая Madame

Получил Ваше письмо уже в Париже, куда мне его переслали.

Все, что могу, я, конечно, для Вас сделаю, — но могу ли? C’est a voir[47]. Недошивину[48] и особенно Долгополова[49] я мало знаю. Ее — Недошивину — больше, и она мне помогала в Олюшиных[50] делах очень любезно. Но лучший путь, по-моему, через масонов, которые ко всем этим делам имеют какое-то таинственное отношение. С ними и я в дружбе[51].

Но мне надо знать:

1) Одна ли Вы хотите на лето переехать в другой дом — или с Жоржем?

2) На какой срок?

Я здесь до 24 апреля. Ответьте мне par retour du courrier[52], и я попробую устроить, что можно. И не потому, — как Вы изволите указывать! — что я «приложил руку» к испорченной Вашей репутации[53], а по старым и неизменным чувствам. Ах, Мадам, стоит ли все о том же говорить и вспоминать, тем более что все это на 99 % (ну, м. б., не на 100) чьи-то выдумки. Вот Вы пишете о Кровопускове[54]. Он меня считает большевиком, и всех нас кто-то кем-то считает, и давно на все это пора махнуть рукой. Впрочем, Вы и сами это знаете, — я уверен, — et n’en parlons plus[55].

Спасибо за милое письмо. Насчет съезда — посмотрим. Хотя я Вас высоко уважаю, но считаю своим directeur de conscience[56] Марка Александровича и должен выслушать его мнение. Да если Съезд будет осенью, то едва ли я и могу присутствовать, ибо буду в Манчестере. Что это вообще за глупая затея! Как развлечение — пожалуй, но они-то ведь не развлекаются, а думают, что это что-то серьезное. В Париже я только два дня. Холод собачий. Ниту[57] еще не видел, отчасти по всяким немощам: помимо глаза, свернул спину, поднимая чемодан, и еле двигаюсь. Злит это меня особенно потому, что я приехал и для любовных развлечений, а тут о прыгать не может быть речи. Вообще никого еще не видел и пока живу инкогнито, что скорей приятно. Очень я польщен Вашим замечанием, что «мы мало изменились внутренне и внешне». Внутренне — не знаю, но внешне: Вы — да, действительно, а на себя мне тошно смотреть в зеркало, как Ходасевичу («Тот, который в Останкине летом…»[58] — хорошие стихи). Отчего на Съезде не был Оцуп? Забыл или не пожелал? Его как-то все совсем забыли, и он делает себе из этого надменно-страдальческую позу.

Ну, chere petite Madame, до свидания, — но если Вы летом не будете на юге, то где и когда? Я мечтаю о юге. Пусть Жорж пришлет мне свой поэтический ответ еще сюда, а я отвечу — а перепишу все потом, в Англии. Целую Вас обоих. Не совсем понимаю, отчего Вам юг вреден летом. На вид Вы совсем здоровы. Что это, легкие? Или что-нибудь другое? Не думайте, что я с кем-нибудь поделюсь своими сомнениями, это я спрашиваю интимно, для себя. Если легкие — не верьте докторам. Олюше, когда она только приехала в Ниццу, сказали, что ей жить на берегу моря — гибель (у нее ведь был туберкулез). А она поправилась совсем, и все зарубцевалось, живя в Ницце безвыездно.

Жду ответа. Очень жалею, что не видел Вас в Париже. Сколько Вам дали «на расходы»?

Ваш Г. А.

4. Г.В. Адамович — И.В. Одоевцевой

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 7/IV-55

Chere Madame,

Я чувствую, что Вы волнуетесь из-за Вашего эвентуального периода, и потому пишу, не имея еще никаких точных сведений, pour tenir au courant[59].

Я видел Д.Н. Ермолова[60], человека «со связями» в известных Вам таинственных кругах. Он — милейший старик и обещал помочь. Увижу я его опять 12-го вечером и тогда что-нибудь узнаю. Он совсем не знает, есть ли комната, хотя бы на время, но справится и поговорит с кем надо. Между прочим, он говорит, что решают окончательно все французы, а не Долгополов с Недошивиной. Кто Вас устроил в Hyeres? Если французы, то они могут дать распоряжение Долгополову Вас перевести под Париж.

Кроме того — знакомы ли Вы с Вас. Вас. Вырубовым?[61] Если да, напишите ему. Я его знаю, но если знаете и Вы — напишите ему лучше сами (можете сослаться на меня, если знаете его мало). Это тоже совет Ермолова. Вырубов — кузен того сумасшедшего актера[62], которого Вы, конечно, знаете. Но ничего с ним общего, больше по части фрейлин и дюшесс.