Читать интересную книгу Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

– Ах, как я хотела навестить дядю с тетей и братиков в Самарканде.

Я ей предложил:

– Езжай одна, а мне оставь адрес, и я приеду.

– Нет, нет, ведь я им написала, что приеду со своим женихом. Возможно, в Самарканде сыграем свадьбу. Поэтому уж лучше позже поедем, и я не буду выглядеть в их глазах обманщицей.

Итак, через несколько дней мы вернулись в Чимкент. В марте или апреле 1951 года мне выдали права, но я сказал Бреун:

– Права поеду получать в Джамбул, и поэтому заедем в Тюлькубас, а ты меня три-четыре дня подождешь. Машину мне дадут в Ивановке, и я попрошу рейс в Самарканд.

Хелен согласилась, видно ей нужны были эти два-три дня для встречи с ее соучастниками и для некоторых приготовлений. Когда же мы ехали из Ташкента в Чимкент, она мне рассказала о том, что у нее есть родственники в Бухаре, Самарканде, Грузии и даже Москве:

– Даст Бог, мы с тобой у всех побудем.

В Чимкенте в ДОСААФ мы встретились с Александром Васильевичем, он впервые показался мне озабоченным:

– Ну, Игорек, рыбина нам досталась щупленькая на вид, но жабры у нее сильные, как у акулы. Повторяю, будь с ней поосторожнее, она потеряла голову только из-за твоего мужского воздействия. Из документов, изъятых у скрипача и переданных ей флейтистом, следует, что ее торопят выезжать в Грузию и вместе с тем просят до выезда в Грузию побывать в Мерзачуле, Бухаре, Самарканде, Бейнэу и Сталинабаде. Если будет возможность через Красноводск – Каспийское море и Азербайджан. Даны две явки в Азербайджане и одна в Красноводске. В Бухаре, Мерзачуле и Самарканде явки под нашим контролем. Флейтист и скрипач тебе уже нигде не встретятся, не беспокойся. Я завтра подъеду к тебе домой на той же «Победе», мы там обо всем и поговорим. Из Ивановки ты уже доедешь на закрепленном за тобой автомобиле по маршруту почти в Самарканд.

Так мы с Хелен Бреун числа 15 апреля 1951 года поехали из Чимкента в Тюлькубас поездом. Вдруг она как бы по-детски, невзначай говорит:

– А что, если нам дадут машину и путевку до Самарканда, а мы побудем в Бухаре и в Сталинобаде, а потом завернем в Красноводск? Оставим там машину и через Каспий на Кавказ.

– Хелен, – говорю я ей, – ты как ребенок, ведь мне машину дадут для работы по определенному маршруту и установят время на каждый маршрут; если я нарушу, то меня на следующий рейс, куда я пожелаю, не пошлют.

Она, немного подумав, согласилась:

– Да, это верно.

Доехав до станции Тюлькубас, мы сошли и пошли пешком.

Вдруг она говорит;

– Тебе и в Джамбул надо ехать, и дома, наверное, денег нет. Вот, возьми, у меня деньги есть.

И дала мне сто штук тридцатирублевых, и когда я попытался ей отдать их, она принялась меня успокаивать:

– Да разве это деньги? За нашу работу миллионы платить надобно!

Мы с ней очень нежно расстались, и я добавил:

– Как получу права и машину, то сразу заеду за тобой, но где я тебя найду?

– Ты подъезжай к дому Яши Маера, я сразу тебя увижу, и мы уедем.

Как было договорено, Александр Васильевич утром подъехал к моему дому, и мы уехали в Бурно-Октябрьск к его товарищу. Оставив во дворе «Победу», пошли в горы. Я ему рассказал о предложении Хелен Бреун оставить машину в Красноводске и самим через Каспий уплыть в Азербайджан.

– Торопят ее опять, – повторил Александр Васильевич, – дня через три ты поедешь в направлении Самарканда с ней вместе, в Самарканд ты ее довезешь, а сам вернешься в Красногвардейск на операцию «Момент». Уточнишь ей день, когда за ней вернешься. Там ждут ее «родственники» и твои помощники, которые ее и «родственников» возьмут под полный контроль. В Самарканде не задерживайся, оставь ее там – и сразу в Красногвардейск. Будете ехать в Самарканд, в Мерзачуле, почти у перекрестка, чайхана. Попейте чайку и понаблюдайте за баянистом, если что-то заподозришь, то при выходе поломай папироску, вроде случайно и выброси. Если все хорошо – закури и уезжай. Вернешься в Красногвардейск, вечером оставь машину у милиции, зайди к дежурному и спроси, где находится Решетников. Я оставлю у дежурного свой номер в гостинице «Пахра», там меня и найдешь в любое время.

На этом наша беседа с Александром Васильевичем закончилась. Сели мы в его «Победу», подбросил он меня до автобазы «Союззаготавтотранс», а сам укатил в Чимкент и сказал на прощание:

– До встречи в «Пахре» – это наше место встречи в Красногвардейске.

В автобазе я зашел к директору, к товарищу Гаршину, доложился ему, он встал, поприветствовал меня и говорит:

– Для вывоза удобрений колес не хватает, а тут еще очередной джигит! Это я пошутил, не обижайся, – оговорился он, – авто стоит и ждет тебя уже два месяца.

– Вручил мне талон техпаспорта и путевку с маршрутом: Красногвардейск – Самарканд- Чимкент.

Осмотрели автомобиль-полуторку, вроде неплохой, по тем временам. Сел я за руль, завел, пожал всем руки в благодарность и поехал – было странное ощущение как будто я всю жизнь (она уже измерялась девятнадцатью годами) ездил на этой полуторке. Разумеется, подъехал к своему дому в совхозе Джувалы, поздоровался с мамой, сестренкой, потихоньку передал маме заработанные деньги, семейно покушали, что за последние два года случалось редко, и это было вроде какого-то праздника. Мама спросила:

– Сынок, ночевать дома будешь?

– Конечно, но встать мне надо часов в пять, еду в Самарканд.

За последние два года родные перестали интересоваться, куда я еду, на каком транспорте, с кем и когда вернусь. Мама была верующая, когда я уходил, чувствовал всем телом, что она меня провожала с крестом, но она настолько была мужественная и верила в меня, и как она выразилась однажды: «Сынок, я уверена в том, что ты выполняешь богоугодные дела, а потому я за тебя всегда спокойна».

Утром я проснулся в пять. Хорошо, что бриться еще не требовалось, слегка умылся, попил чайку и покатил в совхоз «Каучук», к дому Яши Маера.

Не успел я как следует затормозить, уже вижу, спешит моя «возлюбленная» Хелен Бреун, отдохнувшая, посвежевшая. Стройная, остроглазая, живая, быстрая и игривая, она завораживала своим обаянием. Жгучий, внимательный взгляд ее черных глаз словно пронизывал насквозь не только тело, но и душу. Во всей ее зрелой красоте уже проглядывался отпечаток ее профессии разведчицы. Всегда напряжена. И этот взгляд, такой неотразимый и будто прожигающий. Да и вообще она была настоящая красавица, могла бы стать хорошей женой и матерью… Но судьба есть судьба, и ни один человек, как бы ни старался, не объедет ее и не обойдет. А потому Хелен по выбору судьбы была английской шпионкой против моей Родины – СССР. Эта красавица, мое временное увлечение, является врагом моей Родины и моим личным врагом. И вот это хрупкое существо решило своим опытом, женскими приворотами и хитростями, заманить меня в капкан, как волка на охоте, и без сожаления убить меня и мою Родину. Но, думая об этом, я как настоящий джентльмен вышел из машины ей навстречу. Поздоровались, я взял ее сумочку, помог сесть в кабину автомобиля, подал сумочку, сел за руль, и мы отчалили. Минут десять Хелен молчала и наконец через слезы заговорила:

– Какое счастье ехать с тобой вдвоем, ни от кого не зависеть, любоваться тем, как легко ты управляешь автомобилем и как слушается тебя твой автомобиль. Я эту ночь плохо спала, вспоминала тот вечер, когда первый раз тебя увидела. Ты был такой нежный и беззащитный, что мне показалось, что ты всегда таким и останешься, а сейчас смотрю и удивляюсь – настоящий мужчина, сложен крепко, мышцы как пружины, даже уже пришла пора бриться, потому как бородка становится курчавой. Я ведь бритвенный прибор тебе купила, дорожный.

Автомобиль послушно бежал, подпрыгивая на щебеночной дороге, мы разговаривали о разных пустяках, и время приближало каждого из нас к своей цели. До Мерзачуля оставалось километров сорок, мы приостановились и пропустили похоронную процессию, шедшую через дорогу. Когда поехали дальше, то Хелен заговорила жалобно, но решительно:

– Порой бывает люди спасаются от смерти, боятся ее, а я часто думаю об этом и иногда приходят в голову такие мысли: вот умер человек, и все проблемы свои унес с собой. Опустят гроб, засыплют землей, поплачут о нем родственники, не спрашивая умершего, нужно ли его оплакивать? Возможно, для умершего это самый лучший и легкий выход – умереть и все: никого не бояться, не делать плохо никому.

Я понял из слов Хелен Бреун, что она полностью разочарована в своей жизни и не рада судьбе своей, что судьба толкнула ее на такой тернистый, неизвестный путь шпионки в ту страну, которую после Второй мировой войны боится весь мир.

Подъехав к чайхане, о которой говорил Александр Васильевич, мы вышли из машины, зашли в чайхану, заказали шашлыки, лепешки и чай; когда я пошел за шашлыками, то, проходя мимо баяниста, внимательно всматриваясь и вслушиваясь, заметил, что на рядах басов он странно нажимал на две кнопки, а звуки не издавались. Потом я присмотрелся, как он подергивает мехами, и убедился, что баянист не только с передатчиком внутри баяна, но и, как связной, всегда на своем месте.