Читать интересную книгу Ещё три сказки, сказ и бонус - Андрей Арсланович Мансуров

за расстройство желудка, и что он сможет, не напрягаясь особенно, достать?..

Аделаиду Колян позвал, только убедившись, что перед ним и правда — кокосовая пальма.

Аделаида покудахтала — это она так смеялась:

— Коленька! Спорим, ты не слышал, как аборигены Соломоновых островов связывают себе ноги, чтоб забраться по стволу наверх?

Убедившись, что Колян в очередной раз сокрушённо вздыхает да качает головой, продолжила «добивать»:

— Далее. Если даже ты и найдёшь упавший орех, тебе с ним не справиться. Почему? Объясню на доступном тебе примере. Представь, что перед тобой танк. Бронированный, прочный. А тебе нужно попасть внутрь. А танкисты заперлись. Понял? Ну то-то!

Скорлупа под копровой коркой настолько прочна, что выдерживает месяцы в солёной воде океана без малейшего вреда для ядра… А тут — ты!.. Чем ты его вскрыл бы? Камнем? Хе-кхе… И где же камень?

Ну, Колян понимал, что тут как в сказке «Дом, который построил Джек»: пока не поел, нету сил идти за пояс джунглей, добывать камни. Пока не определил, который — кремень, да не наделал из него лезвий, похожих на ножи, скорлупу и правда, не вскроешь. А пока не вскроешь — не наешься, чтоб утолить голод и набраться сил.

Замкнутый, словом, круг!

— Аделаида. Знаешь, может, конечно, для первобытных людей тут и правда — рай… Но ты, случайно, не знаешь — нет ли тут поблизости другого рая? Для таких… м-м… «Детей Цивилизации», как я?

Аделаида фыркнула:

— То есть — для таких рохлей, которые не могут палку забросить на три своих роста?! Для тех, кто отродясь топора или лопаты в руках не держал? Или про разведение огня палочками и лучком — слыхом не слыхивал, и узнать даже про самые элементарные бытовые нужды может только у Гугл-а?!

Нет, милый. Поблажек тут никому не делают. А умрёшь с голоду при таком, — она повела крылом, — изобилии — сам будешь виноват!

— Аделаида! Но это же — нечестно! Требовать с меня, маленького мальчика, чтоб я всё это, никому сейчас не нужное, и давно вышедшее из употребления, знал и умел?!

— Вот уж нет. Тут до тебя бывали и — десяти, и даже восьмилетние детишки. Из тех, как ты говоришь, пещерных. Ну так они справлялись получше многих теперешних взрослых! Знаешь почему?

С детства смотрели и учились — как всё это делают отец и мать. Старейшины. Охотники. А ты чему у отца научился? Даже лопату держал в руке лишь однажды — когда понадобились черви для рыбалки. Отца. А ты… Ага. Вижу-вижу. Сказал, что горло хрипит. Мамочка поторопилась тебя прикрыть — ты не поехал. Молодец. Не посмотрел, не научился… (Про то, чтоб ты сделал сейчас для ловли рыбы крючки, или лесу — сплёл из волокон лиан, уж и не упоминаю!)

Коляну нечего было возразить — Аделаида словно читала (А почему — словно?! Она и читала!) у него в мозгу.

Однако в животе уже не сосало, а болело и разъедало — словно туда плеснули кислоты. Если он в ближайшие часы не закинет туда какой-нибудь пищи, то… И ног-то таскать не сможет! Да и перед глазами джунгли уже слегка качались и кружились — похоже, от слабости.

Аделаида на его возражения снова фыркнула:

— Небось рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни» тоже не читал? А то бы не болтал такие глупости! Человек без пищи может жить до двух месяцев. Вот без воды — да, не больше пяти дней. А без воздуха — не больше пары минут. — увидев, как Колян дёрнулся, поторопилась пояснить, — Снова — шутка. Это я на тот случай, если б ты умел плавать, да захотел понырять там, за рифом. Там есть большие вкусные моллюски, и реально крупные (а не такие, как у пляжа) рыбёхи — таких только гарпуном можно добыть. Ладно-ладно — не буду капать тебе на любимую мозоль: про гарпуны речи не идёт.

Скажи, Колян, ты и правда — вот такой, как я тебя сейчас вижу?

Неприспособленный, слабый и отчаявшийся?

— Ну… да. Жить в этой… «дикой природе», я отродясь не собирался!

— А как же ты представлял свою взрослую жизнь? Ну, там, в той жизни?

— Ну… Думал, смогу как па, или дядя Саня, сидеть в каком-нибудь офисе, одетый в белую рубашку да чёрные брюки. Ну, там, программы сочинять, бумаги перебирать, да…

— Да в игры играть, и с другими дебилами-неумёхами общаться в чатах, да фотки — эти самые тупые сэлфи, выставлять в инстаграмме, да фильмы свежие через вацап нахаляву скачивать! — докончила за засмущавшегося и покрасневшего Коляна Аделаида. — Таких «оффисмальчиков» к нам сюда тоже попадает достаточно. Однако!

Многие приспосабливаются! И жилище и быт обустраивают — куда до них Тарзану! А, извини — я опять забыла, что ты и про него не знаешь.

— Аделаида… Прости, что спрашиваю. А вот что случается с теми, кто…

— Кто как ты — вообще ничего не умеет, и попросту может умереть с голоду?

— Ну… Да.

— А они и умирают. Обычно долго и мучительно. Рыдая от боли в пустом желудке, и нравственных терзаний! И сожалея о каждой минуте там, в прошлом, когда вместо учения тому, что должен уметь нормальный мужик, и хотя бы — футбола, пялились в коробочку-то пластмассовую…

Но иногда таких шлют туда, где дают второй Шанс. (Ну, это уж зависит от того, хотят ли они всей душой наверстать всё то, чем пренебрегали. Брезговали, словно отжившей и протухшей, никому не нужной, примитивной фигнёй. И по-настоящему сожалеют о потерянном впустую времени. Таким и правда, иногда помогают.)

Прощают, то бишь, их неразумность детскую. И самомнение великое.

Колян чувствовал, как краснеют уши. С трудом заставил себя перестать кусать губы — теперь это никак не поможет. Ведь перед ним — не мама… Вместо сочувствия Аделаида в очередной раз посмеётся-покудахчет. И будет права.

Да, он — такой. Неприспособленный. Неловкий. Невыносливый. Без знаний и умений. Не читавший и не смотревший ничего, кроме эсэмэсок от друзей-приятелей, да суперблокбастеров-стрелялок, чтоб уж быть «в струе», когда в классе обсуждали…

Но, может быть…

— Аделаида. Пожалуйста! Попроси за меня того, кто… — он сглотнул, — Ну, кто меня сюда поместил! Я, я… Честное слово! Всё это найду. Научусь. Прочитаю! Клянусь!

— Не клянись. Ваши, людские, клятвы, обычно ничего не стоят. Если тот, кто поместил тебя сюда, согласится, вся память о том, что с тобой случилось, останется с тобой. И отвечать — выполнишь ли ты свои обещания, или нет, придётся только перед своей совестью. И логикой. Ведь