Читать интересную книгу Атлантический океан - Жорж Блон

Один из апрельских дней 1968 года. Среди песков египетской пустыни под жаркими лучами солнца стоит белокурый человек. За спиной у него Великие пирамиды. Перед ним, в неглубокой выемке среди песка, возводится нечто вроде Ноева ковчега, только не из дерева, а из пучков золотистого камыша. На этом необычном, недостроенном еще корабле сидят три очень черных африканца и пеньковым шпагатом вяжут в пучки папирус (золотистый камыш это и есть папирус), действуя зубами и босыми ногами так же ловко, как и руками. Несколько египтян непрерывно подают им все новые охапки папируса. Белокурый человек внимательно смотрит на фотографии фресок, снятых в погребениях фараонов – пирамидах и гробницах Долины Царей. На всех фотографиях судно из папируса, и на нем величественно восседает фараон – царь и бог – в окружении мужчин гораздо меньшего роста, чем он сам, видимо слуг. Эти люди прислуживают ему, ловят рыбу или стоят на вахте. Нос и корма у судна загнуты кверху в виде полумесяца.

Человек, который следит за постройкой судна, воспроизводящего образцы по крайней мере четырехтысячелетней давности, Тур Хейердал. Никто не знает, как строили в древности эти суда и как на них плавали, но для Хейердала не существует слова «невозможно». Несколько лет назад отчаянно смелая затея сделала его знаменитым: путешествие на «Кон-Тики». На этом плоту из бальсового дерева он пересек Тихий океан, проделав путь в 8000 км, от Перу до Полинезии. В тот раз Хейердал хотел доказать, что еще задолго до исторических времен люди плавали от западного побережья Америки до островов Полинезии, используя при этом морские течения.

В 1968 году Тур Хейердал был одержим другой мечтой: пересечь Атлантический океан на лодке из папируса, на такой, какие умели строить египтяне еще в третьем тысячелетии до нашей эры, раньше даже эпохи великих династий Древнего царства. Интуиция говорила ему, что суда эти строились не только для плавания по Нилу. На них смело можно было выйти в открытое море. Но для того чтобы интуиция превратилась в уверенность, существует лишь одно средство: самому пуститься в подобное плавание. И построить такое же судно. А в этом, быть может, и состояла основная трудность.

Мелкую разновидность папируса можно еще было найти почти повсюду, у цветоводов, у садоводов, но крупный папирус исчез почти везде, во всяком случае в Египте он больше не встречался. Туру Хейердалу пришлось привезти его из Эфиопии: десять тонн. Материальные и дипломатические трудности были огромны. На берегу озера Чад Хейердал встретил африканцев, которые все еще изготовляли из папируса мелкие суденышки, так что техника этого дела не была утрачена полностью. По его просьбе к нему посылают трех африканцев, умеющих делать такие лодки. Когда они приехали, они прежде всего захотели выяснить, «где находится озеро».

– Какое озеро?

– Озеро, где мы будем мочить камыш.

– Но вы же мне говорили, что после срезки его надо сушить, как делают в Эфиопии.

– Правильно, его надо высушить, чтобы он был твердый, но потом для гибкости мы должны замочить его снова, иначе он будет ломаться, как сухая ветка.

Для этого пришлось соорудить бассейн из кирпича и цемента и наполнить его не водой из Нила, куда сливаются все сточные воды, а хорошей питьевой водой, которую привозили в старых бочках из-под бензина.

Замочив папирус в бассейне, африканцы брали трехметровые стебли, складывали их вместе и связывали, делая валики длиной до 15 м.

Корпус лодки составлялся из нескольких валиков, пригнанных друг к другу и скрепленных веревками, на концах они загибались, образуя корму и нос. В длину лодка достигала 15 м, в ширину 5 м. На ней была мачта, одна спальная каюта и капитанский мостик на корме. Кроме Тура Хейердала, экипаж ее должен был состоять из шести человек разных национальностей.

Когда постройка лодки закончилась, шведское грузовое судно доставило ее в Танжер. Хейердал решил выйти в плавание из Сафи на атлантическом побережье Марокко.

– Я выбрал этот порт по двум причинам. Из-за его близости к Ликсосу и из-за того, что, отправляясь из Сафи, я смогу использовать Канарское течение, которое понесет меня к Антильским островам.

О циклопических развалинах Ликсоса и его порте мы уже упоминали.

– А почему на лодке из папируса? – спрашивали любопытные. – Почему не бальсовый плот, подобный «Кон-Тики»?

Хейердал еще раз изложил свою теорию.

– В Мексике и Южной Америке я обнаружил лодку, которая была известна инкам, так же как и плот из бальсового дерева. Она до сих пор еще в ходу у индейцев с озера Титикака. Такие камышовые суда часто изображались на очень древних керамических изделиях инков, относящихся к тому же времени, что и пирамиды, открытые на севере Перу. Велико же было мое удивление, когда, отправившись как турист в Египет, я увидел на стенах гробниц Долины Царей и Великих пирамид изображение лодок в точности таких, как в Перу, тоже из камыша и тоже с загнутыми кормой и носом. Я сразу подумал, что дело тут не обошлось без связи между двумя цивилизациями. Мне бросились в глаза и другие волнующие совпадения. И прежде всего пирамиды...

Пирамиды, открытые в Перу, как и пирамиды Мексики, представляют собой ступенчатые сооружения в отличие от пирамид в Гизе с прямыми гранями. Правда, самая древняя египетская пирамида в Саккара тоже имеет ступени. Ступенчатые пирамиды характерны и для всех цивилизаций Среднего Востока. Но тут Хейердал встретил возражения противников:

– Египетские пирамиды – это гробницы, а пирамиды Америки – храмы. С вершины их поклонялись Солнцу.

Однако это возражение отпадало. В 1952 году внутри пирамиды в Паленке (Мексика) было найдено погребение, сходное с гробницами египетских фараонов. На обнаруженной там мумии тоже оказалась диадема и маска, с той только разницей, что она была не из золота, а из нефрита.

– После этого я уже совсем уверился в существовании совершенно определенных связей между египтянами, месопотамцами или финикийцами и народами Американского континента.

Из Танжера к порту своего отправления папирусная лодка была перевезена на подводе и ее появление на улицах Сафи вызвало сенсацию. В окружении огромной толпы произвели ее освящение (козьим молоком, старый марокканский символ гостеприимства), и она получила имя Ра в честь бога Солнца, которому в давние времена поклонялись народы по обе стороны Атлантики, плававшие на таких же лодках.

«Ра», построенная в строгом соответствии с образцами древнего Египта, была асимметрична. Спущенная на воду, она великолепно держалась на поверхности и не переворачивалась. Ее оставили на неделю в порту, чтобы погрузить провизию и проверить, не разбухнет ли папирус от воды. В день отплытия, 25 мая, собралась еще более многочисленная толпа, чем вначале. «Ра» была выведена из порта на буксире, потом ее команда подняла большой темно-красный парус с рыжим солнцем. Ветер погнал корабль не в открытое море, а на прибрежные скалы. Надо было маневрировать, и вскоре открылась истина, что никто ни на ее борту, ни на земле не знал, как будет действовать система управления, сконструированная по древним рисункам, сделанным четыре тысячи лет назад.

Два кормовых весла восьмиметровой длины с широкой лопастью, укрепленные вдоль обоих бортов, не могли подниматься в стороны, а только вращались на своей оси. К ручке каждого весла был приделан румпель и они оба соединялись еще одним румпелем, так что, поворачивая этот второй рычаг (перпендикулярный оси лодки) вправо или влево, можно было без усилия приводить в движение оба весла одновременно. Эта хитроумная система действовала превосходно, но во время плавания несколько раз ломались лопасти весел, так как их сделали из недостаточно твердой древесины.

«Ра» хорошо выдерживала плавание даже при большом шторме. Камыш ее тогда гудел и стонал под напором ветра и волн, создавая ни с чем несравнимый шум. Лодка взлетала на вершину каждой огромной волны, проваливалась вниз, в ложбину, и снова начинала подниматься. Со временем команда привыкла к этому захватывающему дух зрелищу.

Все специалисты предрекали, что от долгого пребывания в воде папирус на лодке начнет гнить. На озере Чад, так же как вокруг Титикаки, местные жители после плавания по озеру всякий раз вытаскивают лодку на берег, чтобы она высохла.

Через две недели после спуска «Ра» на воду, т. е. через неделю после отплытия, стебли папируса не обнаруживали ни малейшего признака загнивания. Ни одна камышинка не оторвалась от лодки, и вся она казалась более прочной и стойкой, чем вначале.

В среднем «Ра» продвигалась со скоростью 2,5 узлов, т. е. делала за сутки около 100 км. Через неделю стало заметно, что кормовая часть немного опустилась, вода перехлестывает через нее и попадает внутрь лодки. Как ее ни освобождали от груза, перетаскивая все на нос, ничего не помогало, пока Тур Хейердал наконец не догадался, что высоко задранную корму необходимо привязать крепким канатом к палубе, как показывают египетские рисунки. Судостроители с озера Чад не стали ее привязывать, считая это бесполезным делом.