Читать интересную книгу Ковчег Марка - Татьяна Устинова

– Да не жизни, – с досадой сказала Алла. – Выживанию. Это совсем другое дело.

– Вы что? Совсем чокнутая?! Тогда каркали, сейчас каркаете! – взвился Петечка. – Какое еще выживание! Ну, переночуем, черт с вами, хотя надо было днем в Галыгино за людьми идти, а завтра…

– Завтра будет завтра, – перебила его Алла.

Марина зашевелилась и подобралась к Володе, который всё держался за ногу.

– Больно тебе?

Он скосил на неё глаза и кивнул.

– Я тебе сейчас обезболивающее уколю. Поспишь.

– Марин, – начала было Алла Ивановна, но та уже открывала рюкзак.

– Посветите мне.

– Марин, лучше бы завтра…

– Я врач, – отрезала та, – мне видней.

Ночь тянулась долго и трудно. Палатку трясло от ветра, как будто под ней работал дизельный движок, и Петечке, который всё не мог согреться, в мутной дрёме привиделось, что он едет в тряском вагоне, который тащит по рельсам бодрый чумазый дизелек, и это было так чудесно! И какая-то печка приснилась ему с раскаленным докрасна зевом, чугунная дверца покачивается, и еще почему-то кусок сала, а рядом кирпич черного хлеба, и можно сколько угодно съесть этого хлеба с салом!..

Петечка вздрогнул, потому что рядом неловко повернулся и застонал Володя – он, единственный из всех, спал, Маринина ампула, видно, подействовала! И Женька спала между Аллой Ивановной и Мариной, посвистывала носом.

Утром выбраться из палатки оказалось почти невозможно – снегу намело, фартук не отстегнуть. Сергей Васильевич долго с ним возился. Он первым выполз в тусклый свет, в круговерть метели и ветра, за ним полезла Алла Ивановна.

– Женька, вставай, – велел Петечка, потому что ему было завидно, что никчемушная девица спит как ни в чем не бывало, и слегка пнул ногой её спальник. – Группа, подъём!

– М-м-м, – замычала Женька и завозилась, поглубже зарываясь в спальник. – А что, уже утро? Хочу кофе! И банан! И яблоко! Петечка, у тебя есть яблоко?

– Володь, как нога? – Это Марина спросила. Она стояла на коленях посреди палатки и пыталась пригладить волосы, торчавшие в разные стороны. Петечка в этом приглаживании увидел ложь и фальшь – красоту она наводит! Кому тут какое дело до её красоты?!

– Лучше, лучше нога, – торопливо сказал Володя. – Всё почти нормально!

Алла Ивановна задом вползла в палатку, вжикнула «молнией». Вместе с ней вполз холод и запах свежего снега.

– Ну, не так всё ужасно, как могло быть, – бодро объявила она. – Метет, конечно, но ничего такого!..

– Какого такого?! – Петечка рывком натянул непромокаемые штаны поверх двух шерстяных, в которых спал. – Идти нужно. Прямо сейчас.

– После завтрака пойдем, – сказал Володя. – Где Василич?..

– Снаружи. Костер разводит.

– Диман, крикни ему, пусть паек всем выдаст.

– Вроде подсохла, – Алла осмотрела лыжу. – Может, будет держать.

– Алла Ивановна, – на ухо ей сказал Степан. – Вы же понимаете! Мы не дойдем. Вам нужно оставаться, а я за помощью.

Она ничего не ответила, продолжала осматривать лыжу.

– Другого выхода нет, – продолжал Степан.

– Нужно искать выход, – она аккуратно отложила лыжу.

– Вы о чем? – настороженно спросил Володя. Нога у него сильно отекла, стала похожа на бревно, и ему страшно было подумать, что сейчас придется подниматься и идти, – много километров по снегу.

Он руководитель группы. Он должен.

Он отвечает за людей.

Самоуговоры не помогали. «Отвечать за людей» он умел – так ему казалось в московском офисе, и в характеристике, данной ему именитым психологом, было сказано, что у Владимира Кравцова присутствуют «ярковыраженные лидерские качества». В палатке посреди гор Приполярного Урала с распухшей, похожей на бревно ногой голодный, замерзший Володя вдруг понял, что «отвечать за людей» он не может, а главное, не хочет!

Он хочет, чтоб его спасли – эти люди или какие-то другие, неважно. Чтобы вдруг кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и оказалось, что все позади.

Крибле, крабле, бумс!.. И он уже в Москве, в чистом, теплом и просторном медицинском кабинете, и над ним склонились заботливые врачи, и ему больше ничего не угрожает, и нужно только принимать заботу и внимание, которые все вокруг готовы оказывать!

Выходит, он слабак и тряпка. Так выходит?!

Но рассердиться на себя тоже не получалось. Для того чтоб сердиться, нужны силы, а их почти не осталось, последние забирала боль, с которой тоже приходилось бороться.

А если он здесь погибнет? Если он так и останется в этой чертовой палатке, а остальные уйдут?! И весной случайная экспедиция найдет его останки, объеденные волками и медведями?!

– Я сейчас тебе еще укол сделаю, – сказала Марина и осторожно вытерла ему лоб, на котором выступила испарина. – Потерпи немножко.

– Марин, побереги обезболивающее. Послушай меня, я знаю что говорю!

– Я тоже знаю что делаю, Алла Ивановна!

На завтрак были галеты с крохотным кусочком сливочного масла и замерзший каменный паштет, который Сергей Васильевич выколупывал из банки большим охотничьим ножом.

– Вкусно! – сказала дура-Женька, слизывая паштет. – Вернусь домой, куплю себе десять банок и сразу съем!.. Вот будет красота!

– Понос у тебя будет, а не красота, – Диман разом проглотил свою порцию и разозлился – еда уже кончилась, а он даже не заметил, что она была.

– А ночью волк приходил, я слышала! – похвасталась Женька. – Правда-правда! С той стороны. Терся о палатку. А может, медведь.

– Если бы медведь приходил, нас бы уже не было, – мрачно отозвался Степан.

– Почему? – перепугалась дура.

– Сожрал бы, – объяснил Степан и обвел глазами людей. – Мужики, давайте решать, чего делать будем.

– Вы как хотите, так и решайте, а я в Галыгино пойду. С меня хватит, – заявил Петечка.

– Ты, Петь, не горячись, тут как следует подумать надо, – Сергей Васильевич аккуратно приладил отогнутую жестяную крышку, а банку припрятал. Диман проводил её глазами и тяжело сглотнул. – Если дальше метель разойдется, идти нельзя, а прогноза мы не знаем. И одному – куда?.. Всем вместе надо.

– Да как вместе, если у нас, блин, инвалид?!

– Предлагаю нам с Василичем пойти, а остальным остаться. Мы без рюкзаков в два счета до людей добежим, – и Степан твердо посмотрел на Володю, который собрался возражать. – Ну что, что?.. Какой из тебя ходок? Ты хоть сейчас-то логику включи!.. Командир, тоже мне…

Сергей Васильевич облизал ложку, осмотрел ее со всех сторон, вытер о штаны и сунул за ремень.

– Я не пойду.

– Как?!

– Ребят, – это Алла Ивановна вступила, ясное дело! – Во-первых, для начала нужно попробовать всем вместе дойти. Ты как, Володь? Сможешь?

– Смогу, – сказал тот, хотя был абсолютно уверен, что не сможет, и ему показалось, что все это поняли.

– За помощью посылать надо самых опытных. Опытных у нас…

– Сами, что ли, набиваетесь? – Петечка от отчаяния, что его не берут, не берут в Галыгино, до которого рукой подать, а там люди, печка, дизелек и сало с хлебом, чуть не рыдал. Он чувствовал близкие слезы, злые, горячие, даже голос у него изменился. – Я всё равно уйду, уйду!..

– Ну и сгинешь.

– Я не сгину! Это вы тут все!..

– Петь, ну чего ты? – «девочкиным» голосом спросила Женька, придвинулась к нему и взяла за руку. – Чего ты злишься-то так? Ну, подумаешь, метель, она же не навсегда! Переждем да и пойдем себе, как раньше! А сейчас отдохнем пока…

Петечка вырвал руку.

– Тебе надо, ты и отдыхай, а я пойду!

– Володя, давай попробуем ботинок надеть и на лыжи встать, – предложила Алла Ивановна как ни в чем не бывало, и Петечка понял, что всё будет так, как они скажут – она и Сергей Васильевич, – и их придется слушаться! И Степан это понял, и Володя.

На попытку приладить ботинок и лыжи ушло довольно много времени. Сильно мело, снег набивался в нос и рот, лепил под воротники и шапки, пальцы, стоило только сдернуть перчатку, моментально стыли, как будто их судорогой сводило.

Кое-как поставив Володю на лыжи, попробовали двигаться и вначале даже получилось!..

– Василич, вы идите потихоньку, – прокричала Алла Ивановна, отворачиваясь от снега, – а мы лагерь свернем и догоним! Только направление держите!

– До темноты все равно не успеем!

– С Богом!..

Лагерь свернули в мгновение ока, как будто от этого зависела жизнь, и двинули – первый Степан, последняя Алла Ивановна, подгонявшая никчемушную Женьку. Володю и Сергея Васильевича догнали быстро, идти они почти не могли. Обезболивающее действие Марининой ампулы заканчивалось, Володя старался терпеть, и все силы у него уходили на эти старания.

– Сколько мы прошли?

Алла махнула рукой.

Попробовали по-вчерашнему – Володя в середине, по бокам Степан и Диман, волочившие его под руки. Так шли еще какое-то время, медленно, монотонно, ничего не менялось перед глазами, только снег на земле, на небе и в воздухе.