торца здания, чтобы ее смогли провести отдельно. Она не видела его два долгих дня. Сердце предательски стучало так громко в ушах и она нервничала, приближаясь к клубу. Он звонил, но очень поздно, почти всегда после полуночи. Потому что съемки, подготовка к концерту. Лиза все эти два дня ждала его звонка и не ложилась спать и вот долгожданная встреча, словно прошло несколько месяцев, а не два дня. Уже стемнело, хотя и не так поздно, фонари отбрасывают лучи от здания, почему так страшно сейчас? Она ведь не девочка? Хотя вот почему не девочка? Потому что с Даном она казалась себе взрослой? А что она знает о любви? Только кино и книги? Настоящая большая и первая ее любовь-это Дан. Он вскружил голову, был так внимателен и учтив, не как ее сверстники. Они ходили в кафе, кино, долго говорили на разные темы и обо всем. Он столько всего знает и главное, никогда не смеялся и не указывал ей, что она чего-то не понимает, а объяснял, ждал и учил всему. Как она легко переехала и уже ходила с кольцом на пальце и вдруг все рухнуло. Что она чувствует сейчас к нему? Неужели все ушло? А было ли? Как она легко оказалась в объятиях другого мужчины? Так просто и так жадно она хотела другого? Может, просто хотела забыть что было? И этот парень так для этого подходит? Он так сложен и многогранен. Он может грустить и смеяться. Он может быть целой вселенной для нее, когда не звонит и она ждет звонка. И как же хорошо, когда звучит особенная мелодия… она поставила специально на него новую мелодию Стинга. Как хорошо сочетаются ее мысли со словами… «Little something». Именно, она хочет дышать и жить. Она устала притворяться! Ведь последний год она только что и делает, что пытается забыть случившееся, а Дан только и делает, что напоминает ей об этом. Своей заботой и вниманием. Она его не хочет больше. А ведь раньше сходила с ума от его черных глаз и тёмных волос, а сейчас это лишь напоминает ей страшный диагноз и какое-то бессилие. Раздалась мелодия Стинга. Глеб.
— Ну, ты где? Хочу уже обнять, свою малышку! — он прошептал это так нежно, что все сомнения, что он ее не хочет видеть исчезли.
— Я немного заплутала, я же говорила, что путаюсь и могу заблудиться в трех соснах. Кстати, такая толпа на входе.
— Ага, мне уже сказали. Это хорошо, значит не зря все. Ну, где же ты?
— Все, подошла, вижу мужчину…
Организатор провёл ее какими-то витиеватыми ходами и они оказались около гримерки Глеба. Высунулась его коротко стриженная голова, он протянул руку и втащил в комнатушку. Дверь за ними захлопнулась, он повернул замок и сгрёб ее в охапку. Его губы были везде, на щеках, открытой шеи, шарф он почти сразу сорвал. Он гладил ее по спине и уже развязывал ремень от пальто. Наконец, утолив свою тоску поцелуями, он посмотрел ей в глаза и заговорил.
— Плохо, что концерт вот — вот начнется. Я бы сейчас… черт! Я очень скучал, вот честно.
— Я тоже, — Лиза тихо прошептала и уткнулась в его лопатку носом. Как же хорошо просто стоять так и вдыхать его запах.
— Лиз, надо тебе в зал идти. Тебя проведут. А после концерта обратно сюда. Ты же подождешь меня?
— Конечно.
— Ты обещаешь? — он заглянул в ее глаза и прочитал в них все. — Тогда я спокоен.
***
Толпа девчонок, она еле втиснулась в зале в серединку. Погас свет и вот ее Глеб уже на сцене. Она послушала, конечно, его песни и они хорошо засели в ее душу. Вместе с другими девчонками и ребятами, она непроизвольно подпевала и двигалась. Толпа и драйв от Глеба заводили. Сердце билось в такт с музыкой. Только на живом концерте можно ощутить это единение артиста со зрителями. Они его любили и были с ним. Как одно целое. Как организм. Девочки тянули руки к нему и страшная ревность зарождалась в ее сердце, в котором не было ещё ничего, кроме непонятного чувства, которого она не понимала ещё. Такого нежного и страстного. И вот ревность. Они касаются ЕГО. Моего Глеба. Он держит то одну за руку и поет словно ей лично, то другую. Какая-то девчонка крикнула, что любит его и он ответил, что он тоже любит ее. Лизу затошнило, все поплыло… а как же она? Он только два часа назад ее целовал, а теперь чужой девице в любви признаётся! Нужно уходить. Она не сможет на это смотреть, она не сильная, непонимающая. Это тяжело. Кое-как она начала протискиваться назад, чья-то рука вырвала ее и втащила в скрытую дверь.
— Лиза, меня Глеб попросил следить за вами, чтобы вас не раздавили тут. Вы как? Вы такая бледная.
Воздуха не было почти в легких. Ее ещё сильнее замутило, она отвернулась и вырвало прям на пол. Слёзы полились непроизвольно. Мужчина откуда-то достал платок и протянул ей.
— Давайте воды принесу и присядем.
В зале все ещё кричали и звали Глеба. Он, по всей видимости, выходил ещё раз петь уже на бис.
— Я не могу… хочу домой. Пожалуйста, отдайте мне мое пальто и сумку. Я хочу уехать.
— Да, конечно.
Что она тут делает? С чего она решила, что все так просто? Вот он и она, и их чувства. С чего решила, что он ощущает тоже? Может, это только ее воображение? Он поиграет и бросит, будет кричать всякой о любви просто так, ей тоже также будет говорить. Она не сможет. Пока не влюбилась, пока можно сбежать, не ранив себя так сильно, как с Даном, надо бежать. Но почему так болит внутри все? Она не хочет бежать на самом деле? Она хочет кричать на него, хочет смыть все эти чужие прикосновения на нем. Как горит все внутри. Как больно и страшно, что это только ее чувства и фантазия.
Они оказались у знакомой двери с надписью, что именно там должен быть Глеб. Что делать? Ждать как и обещала или уехать?
***
Шесть месяцев назад
Будильник зазвенел и вытащил из сна. За окном ещё было темно. Лиза рывком села на диване и отключила телефон. Маленькое существо зашевелилось на своей лежаночке и запрыгнуло на колени.
— Гелла, ты ещё могла бы поспать. У нас есть сорок минут до связи с Ирой… — , девушка погладила шёлковую шубку и