Читать интересную книгу Избранник Божией Матери. Преподобный Иосиф Оптинский: житие и наставления - В. Н. Карагодин

сердцу, так много уже выстрадавшему, такое терзание, разрешила впустить скромного и богобоязного брата в келью, взяв на себя всю ответственность перед строгой игуменьей.

О, счастливые часы! Сколько тут было пролито слёз радости и скорби, сколько воспоминаний пронеслось перед ними, сколько было высказано всего задушевного, тайного, глубокого!… Старица Алипия не раз прислушивалась к их беседе и, заметив в юноше истинное стремление к Богу и готовность к подвигу, она сказала ему: «Оставь свой Киев и иди в Оптину к старцам». Иоанн вопросительно взглянул на сестру и в её глазах прочёл ответ «послушайся». Этих слов было достаточно — Киев был забыт…

Свято-Никольская церковь в Таганроге, которую часто посещал юноша Иван Литовкин и где ныне покоятся мощи преп. Павла Таганрогского

На следующий день с тою же котомкой за плечами, приняв последнее благословение старицы и сестры, заменявшей ему мать, Иоанн снова пустился в путь, но уже не туда, куда влекло его сердце, а туда, куда указала ему рука послушания. Дойдя до Билева, он зашел в женский монастырь узнать, как ему добраться до Оптиной пустыни. Монахини этой обители, подобно Борисовским, все относились к старцам. Старца о. Макария уже не было в живых, и в Оптиной засветился новый светильник, — непосредственный ученик старцев Льва и Макария — старец о. Амвросий.

Случилось, что в этот день две белевские монахини ехали в Оптину и, узнав, что молодой путник идёт издалека и стремится к старцу, взяли его с собой на козлы. Приехав в Оптину, монахини пошли к старцу Амвросию и, между прочим, сказали ему: «Батюшка, а мы с собой привезли ещё брата Ивана», называя его в шутку «братом», в виду его монашеских наклонностей. Старец серьёзно на них посмотрел и сказал: «Этот брат Иван пригодится и нам, и вам». Так великий старец Амвросий, ещё не зная о ком идёт речь и не видав человека, уже провидел его высокое назначение и пророчески предсказал, какую пользу он впоследствии принесёт и самой Оптиной, и всем женским обителям, относящимся к старцам.

Святые Врата Предтеченского скита Оптиной Пустыни

Благословенная Оптина

С трепетом предстал перед старцем Амвросием новый пришелец; просто, незатейливо рассказал ему свою жизнь и просил благословения пойти в Киев, куда так давно стремилась его душа и где, быть может, он и совсем бы мог остаться… Прозорливый старец слегка ударил его по голове и сказал: «Зачем тебе в Киев, — оставайся здесь». Снова заветный Киев ускользал от него, но Иоанн глубоко верил, что в словах старца заключается для него указание воли Божией, о котором он так молился и потому со словом «благословите» он поклонился старцу и вручил ему себя. Это было 1 марта 1861 года.

По оптинскому обычаю каждому новичку даётся послушание на кухне. И новый «брат Иоанн» был назначен в скиту помощником повара. С первых же дней его новой жизни обнаружились добрые качества его души: задатки беспрекословного послушания, молчаливости и скромности стали крепнуть и развиваться под влиянием духовного воспитания. Тихая монастырская жизнь пришлась ему по сердцу; здесь он отдыхал душой и радовался, что мир остался где-то позади, и сюда не проникает его шум и суета. Навидавшись и натерпевшись всего в миру, он мог вполне оценить тишину обители.

Так прошел Великий пост и Пасха, наступали Петровки. На день заговенья братия поужинали и пошли на вечернее молитвенное правило. В трапезной шла уборка. Брат Иван убирал посуду и, обтирая пальцем оставшуюся в чашках сметану, простодушно облизывал её. Вдруг он почувствовал, что сзади кто-то положил ему руку на плечо. Оглянувшись, он увидел перед собой скитоначальника о. Пафнутия. Покраснев, брат Иван стоял, как виноватый, но начальник, ласково улыбаясь, сказал ему: «Брат Иван, хочешь перейти к старцу?» «Я растерялся, — рассказывал впоследствии сам батюшка о. Иосиф, — и вместо того, чтобы ответить: как благословите, сказал: хочу». Между тем, извиняясь перед начальником, брат Иван проговорил: «Простите, батюшка, я всё ем». О. Пафнутий сказал: «Ешь и пей; да только дело разумей».

На другой день он перебрался в хибарку старца Амвросия, где и прожил ровно 50 лет.

Близость к старцу с одной стороны утешала и радовала его, а с другой нередко смущала его неопытный ум. Постоянный приём посетителей, постоянная суета и молва стали скоро тяготить его. По неопытности своей в духовной жизни, он не высказывал старцу своего чувства и смущения, и помысел за помыслом надвигались на его смущенную душу… Однажды сел он у стола опершись рукой, и весь отдался охватившим его мыслям, — и заветный Киев с его святынями снова вырос в его воображении, и священный Афон с его пустынниками, отшельниками и келиотами… «Вот там — настоящая жизнь монашеская, там — святость, там — дивные старцы-подвижники…, а здесь… здесь не то; здесь всё народ, здесь не всегда приходится быть даже и в церкви, некогда и помолиться, и почитать… Да и поют-то здесь не так. Лучше уйти отсюда на Афон».

Охваченный волной «помышлений сомнительных», юный инок не заметил, как в келью, где он сидел, вошел старец. Вдруг он услышал за собой голос батюшки о. Амвросия, который, ударив его слегка по плечу, сказал: «Брат Иван, у нас лучше, чем на Афоне; оставайся с нами!»

Эти слова так поразили молодого послушника, что он тут же с раскаянием и умилением упал к ногам старца. С этого момента он ясно понял, что все смущающие его помыслы были просто искушением. Каких старцев и где ещё искать ему, когда он здесь непосредственный ученик такого старца, который читает его сокровенные мысли? И с тех пор он всецело предал свою волю в послушание своему великому авве. До самого переезда отца Амвросия в Шамординскую обитель отец Иосиф был келейником и помощником старца. Его любовь и преданность к старцу были безграничны; его послушание было назидательно для всех; не только воля старца, но и каждое его слово было для него законом.

По водворении навсегда в келье старца брату Ивану, конечно, приходилось много терпеть, как невольных столкновений, так и намеренно наносимых ему людьми «испытаний». Цель же духовно опытного старца Амвросия в сем деле состояла в том, чтобы мало-помалу обучать молодого послушника смирению. С самого своего поступления в келейники старца ему пришлось стать под непосредственное расположение старшего келейника о. N, человека с крайне тяжёлым характером. Суровый и угрюмый, он никогда ничего