Читать интересную книгу Иная реальность - Иван Катавасов

   -- А за это за все ты отдашь мне... не жену. На кой мне сдалась твоя Валька-корова? А "беретту", ту, что ты давеча приголубил на хазе у наркодеятеля, -- начал Кирилл песнопение громко, а потом все тише и тише, закончив уже не репликой в сторону, а про себя: "У меня она будет целее, а у тебя Валька найдет, хай поднимет..."

   Заранее предвкушая истинно мужское удовольствие от огнестрельной потехи, Кирилл подхватил с пола пятикилограммовую гантель и твердо ее нацелил на окно из пятиэтажки напротив. Оттуда по воскресеньям на весь квартал бухало многоваттное техно не меньше, чем в две сотни децибел. Гантелью отсюда поразить нарушителя общественного спокойствия едва ли возможно, а вот засадить в поганое окно из гранатомета Кириллу вполне было по силам. Несколько долгих минут удержав орудие страшной мести на весу и на расстоянии прямого выстрела, Кирилл вернулся к утренним заботам.

   "Так-так, стирка, чистка отпадают -- Дашка придет в субботу и все сделает, еще пусть пуговицу на рубашку пришьет, потом на рынок съездим или в оптовый магазин", -- не без удовольствия планировал Кирилл, одновременно листая странички интернет-новостей. Ничего сенсационного и любопытного не обнаружив, он полюбовался на качественные изображения полярного сияния над каньонами американского Колорадо и кое-что скачал себе на будущее -- Кирилл Дербанов ценил красивую фактуру и текстуру.

   Спешить некуда. Поработать что ли?

   На работе с утра его никто не ждал -- народ и вожди в редакции скапливались пополудни -- но отнюдь не возбранялось, чтобы дизайнер Дербанов принялся самоотверженно трудиться с первыми или там третьими петухами.

   Быть по сему, и Кирилл решил отправиться в редакцию пораньше. Подобрать типажи для Мефодия и прикинуть, что с ними следует сотворить, можно дома, а вот обрабатывать их лучше в редакции -- домашний ЖКИ-монитор нисколько не годился для подготовки изображений к печати.

   С утра в тишине и покое заниматься творчеством не в пример продуктивнее, чем когда над душой толпятся сослуживцы и начальство. Какой уж тогда креатив?

   Не оставляя креативных раздумий и селекционной работы, Кирилл кратко поговорил с Дашкой, едва не дав себя увлечь потоку бабских благоглупостей:

   -- Кирюша, родной! У нас в бухгалтерии все женщины читают твои эсэмэски. Спрашивают, почему ты не работаешь журналистом. Завидуют, что у нас такая любовь, такая любовь...

   "Знали бы, дурищи, как я тебя люблю, вместе с писаками и твоей бухгалтерией", -- подобные молчаливые комментарии очень помогали Кириллу вычленять значимую составляющую из Дашкиного обыденного словоизвержения.

   -- Давай, Кирюша, я к тебе в пятницу приеду, когда ты с работы вернешься? -- искательно, о самом главном в конце, спросила Дашка, насилу покончив с сюсюкающим предисловием.

   -- Не получится, Дарья. В редакции корпоративная вечеринка. Без жен, мужей и любовниц. Главный шеф распорядился отпраздновать юбилейный выпуск, -- отрезал Кирилл, пресекая робкие Дашкины притязания на неурочную любовь. О тренировке в тире он, ясное дело, предпочел умолчать -- посвящать в такие дела пугливую и говорливую Дашку было никак невозможно.

   -- Извини, меня тут на работу срочно вызвали, -- куртуазен Кирилл был далеко не всегда.

   ***

   Общественный транспорт Кирилл никогда не проклинал и чувствовал себя в нем более чем комфортно -- хмурый взгляд и внушительная комплекция пресекали в зародыше все попытки проникновения в запретную коммуникативную зону вокруг него. Если же сидеть, а не стоять, упираясь головой в потолок пассажирского салона, то тогда, вообще, благодать. Очевидно, Кирилл Дербанов прочно забыл, что такое ехать в час пик, когда в тесноте и обиде рабочий и служилый люд движется к трудовым свершениям нового дня.

   Сегодня автобус был скорее наполовину пуст, чем заполнен duty free старухами и клетчатыми баулами, двигавшимися по направлению к центральному рынку -- беспошлинная торговля с рук там начиналась намного позднее, чем легальный бизнес. Безошибочно вычислив владелицу товара с налоговой скидкой, Кирилл купил пару пачек безакцизных сигарет и уместившись у окна, потянулся за коммуникатором. Воткнул наушники, запустил ненавязчивую музычку и взялся за SMS.

   В папке "Входящие" лежали два сообщения. И оба были отправлены вроде как с номеров SIMM-карт Кирилла. Вот так номер! Хотя на сей раз к странностям сотовой связи Кирилл отнесся гораздо спокойнее. Все в этой жизни бывает, и ничуть не удивительно, что неизвестный адресат безуспешно пытается с ним связаться и во второй, и в третий раз. Лучше посмотреть, что ему нужно, болезному, и Кирилл вывел на экран первое сообщение: "Глубокоуважаемый Кирилл Валериевич! Я весьма сожалею, что у Вас не было возможности вступить в контакт с моей скромной персоной".

   Засим глянул на второе: "Многоуважаемый Кирилл Валерьевич, если, невзирая на всю Вашу занятость, Вы сочтете необходимым уделить часть Вашего времени общению со мной, то я покорно прошу подтвердить получение моих опрометчивых посланий по телефону...".

   В конце странного SMS опять стоял телефонный номер Кирилла. Но ни в нем, ни в предшествующих посланиях неизвестного не значилось, что ему, собственно, нужно от Кирилла Дербанова. Если только не считать таковым просьбу уведомить о вручении адресату нелепой корреспонденции.

   А была ни была! И Кирилл, полностью осознавая всю абсурдную неразумность своих действий, единым духом набрал и отправил себе самому, горячо любимому, SMS: "Достопочтенный абонент моих телефонных номеров! Ваши послания я получил и надеюсь на продолжение нашего приятного знакомства".

   Коммуникатор насмешливо звякнул, сообщив, что уведомление отправлено. И не менее издевательской соловьиной трелью уведомил -- "Входящие" пополнились свежеполученным SMS.

   Дальше -- больше. Кирилл вышел из автобуса и нисколько не забывая о том, что каждый дурак по-своему с ума сходит, набрал свой собственный номер, но вместо ожидаемых коротких гудков не услышал ровным счетом ничего, кроме тишины, ощущавшейся как нечто пустое, бесконечное и безграничное. Тогда Кирилл, заменив SIMM-карту, повторил эксперимент, и опять ответом ему была тишина ничем не заполненного пространства.

   А вот на SIMM-карту, извлеченную из аппарата, дозвонится никак не удавалось. После третьего гнусавого "Абонент недоступен..." Кирилл пришел-таки в себя и перестал сходить с ума. Но уже в редакции, подключив к коммуникатору настольную акустику опять набрал номер подключенной симки.

   В закрытом помещении телефонная тишина была всеобъемлющей, но не пугающей, а, скорее, домашней и уютной. Казалось, она как губка впитывала звуки из окружающей среды, собирала их, классифицировала и исследовала. Не было слышно даже паскудного фона скверных пластмассовых колонок, выведенных на полную громкость. Абсолютно бесшумно крутились пять вентиляторов системного блока, охлаждая навороченные компьютерные потроха. Также умолк вмонтированный в форточку кондиционер, по-прежнему гнавший сверху вниз холодный воздух.

   Кирилл не глядя нащупал на коммуникаторе клавишу "отбой", и в мгновение ока все само собой зажужжало, зашипело, завыло, затрещало. Одинокая муха возобновила бесплодные попытки телепортироваться на улицу сквозь тройное оконное стекло туда, откуда до нее доносился по-родственному басовитый гул автомобильного трафика. Телефонного наваждения как не бывало, и Кирилл снова погрузился в привычную офисную атмосферу большой газеты в большом городе. Теперь ничто не говорило о поглощающей звуки и мысли абсолютной космической тишине из телефонной трубки.

   Дабы обеспечить полную и окончательную победу здравого смысла, Кирилл сбежал по лестнице в оздоровительный центр, располагавшийся в цокольном этаже здания редакции. Там он не менее часа старательно восстанавливал душевное здоровье на силовых тренажерах и в бассейне.

   Вернувшись к себе, он обнаружил на мониторе напоминание о редакционных заботах от ответственного секретаря. Тотчас его позвали к вышестоящей редактуре -- непосредственное творческое начальство предпочитало давать указания исключительно устно, не умея и не желая воспользоваться с этой целью услугами локальной сети.

   У художественного редактора Леонида Ефимовича Колядкина была плоская макушка и выдающаяся лысина, подобная лагуне на коралловом атолле. Кирилл его уважал как неслабого художника-карикатуриста, покладистого босса и чтил, как правила дорожного движения или распития спиртных напитков в общественных местах. Руководство и правила всегда следует выслушать, но слушаться по обстоятельствам, даже если бы коллаж, о котором ему толковал Ефимыч, не был готов еще на прошлой неделе.

   С ответственной и безответственной газетной рутиной Кирилл расправлялся легко и непринужденно, так как все, что от него зависело, предпочитал делать вчера, а не сегодня. Делу -- время, а в все остальные часы надо посвящать творчеству, и он с чистой совестью принялся за календарь для Мефодия.