светлую просторную комнату полукруглой формы.
- Это моя комната! - не без гордости провозгласила Настя. - Видишь, сколько здесь света! А через балкон можно выйти в парк.
- Здорово! - похвалила Маша.
Комната сестры действительно показалась ей очень уютной.
- Садись! - велела Настя.
Маша уселась в кресло перед большим зеркалом с туалетным столиком, на котором теснилась масса всевозможных флаконов, коробочек и прочих мелочей. Настя порылась в ящиках комода и извлекла на свет великолепную заколку для волос, украшенную зелёными камушками.
- Это бижутерия? - поинтересовалась Маша, трогая камушки.
- Что-что? - не поняла Настя.
- Я говорю, камушки из стекла или настоящие?
- Конечно, настоящие, - удивилась Настя. - А разве может быть иначе?
Маша решила, что будет благоразумнее воздержаться от комментариев, и молча любовалась заколкой.
- Это изумруды? - только тихо спросила она.
- Ну да, - подтвердила Настя, тщательно расчёсывая волосы сестры. - А что тебя так удивляет?
- Эта заколка, наверное, стоит целое состояние. А ты вот так, запросто, достаёшь её из комода… - не удержалась Маша и тут же прикусила язык.
«В моей ситуации молчание - золото, - подумала она, - а я постоянно попадаю впросак со своими нелепыми замечаниями!»
- Машенька, ты как-то странно рассуждаешь, - удивлённо проговорила Настя. - Это подарок бабушки на моё шестнадцатилетие.
Она собрала каштановые волосы Маши в красивую причёску и закрепила её заколкой.
- Посмотри, какая прелесть! - воскликнула Настя, любуясь своей работой.
Маша взглянула на своё отражение и ахнула. Никогда прежде она не казалась себе такой привлекательной! Маша вдруг увидела, что у неё высокий чистый лоб и большие выразительные глаза, чего раньше совсем не замечала.
- Настя, ты - волшебница! - восхищённо проговорила она.
- Ничего подобного! - залилась сестра своим смехом-колокольчиком. - Просто надо умело подчёркивать достоинства и скрывать недостатки. И во всём знать чувство меры.
- Да? - Маша посмотрела на неё с недоверием. - А откуда ты это знаешь?
- Наверное, из книг. Вообще, я много читаю. Ещё от бабушки, от подруг. Из повседневной жизни... Что-то много всего получается, - она задумалась. - Знаешь, я просто чувствую, как должно быть, и всё. Скорее всего, это вопрос хорошего вкуса. А хороший вкус, думаю - это результат накопленных знаний и умений, итог общения с интересными людьми, чтения разнообразной литературы…
- Понятно… - тяжело вздохнула Маша. - Ученье - свет.
- Не смейся, Машенька. Так и есть, - убеждённо проговорила Настя. - Тебе надо обязательно вернуться к своим занятиям…
«И здесь нет покоя!» - подумала Маша, а вслух произнесла:
- И чем же я занималась до болезни?
- Музыка, танцы, пение, рисование, иностранные языки… - начала перечислять Настя. - Потом ещё бабушка настояла, чтобы мы занимались математикой, географией и латынью. Она прогрессивно мыслящая женщина.
- Кошмар! - простонала Маша.
- Почему - кошмар? - удивилась Настя. - Тебе эти занятия очень нравились. И ты быстро всё вспомнишь!
- Вот вы где, мои проказницы! - раздался голос за их спиной.
Девочки обернулись. К ним величавой поступью приближалась княгиня Мария Алексеевна, а лицо её озаряла добрая улыбка. Она любила своих внучек и, будучи женщиной строгой и даже суровой, всегда их немного баловала.
- Девочки, скоро обед! Вам давно пора привести себя в порядок, - напомнила княгиня. - Машенька, ты пойди в свою комнату. Горничная поможет тебе переодеться к обеду.
- Хорошо, - опустила глаза Маша.
- А что, к обеду надо как-то специально одеваться? - тихо спросила она у Насти.
У той округлились глаза, но она быстро справилась с недоумением и объяснила:
- Конечно. Ты надеваешь платье, предназначенное для обедов в семейном кругу. Матрёна тебе покажет. Я тоже начну готовиться.
«Ничего себе! - подумала Маша. - «Готовиться к обеду»! Чего там готовиться? Пришёл, в чём есть, быстренько поел - и в сторону. Делать им нечего!»
В течение последующего часа она под неусыпным оком няни Матрёны и при непосредственном участии горничной умывалась, причёсывалась, обувалась и одевалась. Горничная надела на Машу бельё, чулки и нижнюю юбку. Потом заплела ей косу и уложила её в причёску. Затем принесла из гардеробной комнаты красивое платье нежно-зелёного цвета, которое удачно гармонировало с каштановыми волосами Маши, надела его на девочку и застегнула множество мелких пуговиц на спине. Критически оглядела свою подопечную и приколола к кружевному воротничку букетик цветов.
«Я стала похожа на клумбу! - подумала Маша. - Зачем эти приготовления? А всего- то надо выйти к обеду. Представляю, что тут у них творится, когда они собираются на бал!»
Тем временем горничная принесла пару симпатичных туфелек и передала их Матрёне, которая по установившейся традиции собиралась обуть княжну.
- Опять? - возопила та. - Я сама могу обуться! Понимаете - сама!
Она быстро выхватила туфли из рук удивлённой няни, которая уже опустилась на колени, чтобы обуть свою маленькую госпожу.
- А вы, Матрёна, лучше отдохните!
- Да неужто нам пристало отдыхать, Мария Алексеевна! - всплеснула руками старая няня.
- Конечно, пристало! - с жаром воскликнула Маша. - Все пожилые люди должны отдыхать!
Горничная стояла и изумлённо хлопала глазами.
- Чудеса! - только и смогла проговорить Матрёна.
Тем временем трижды прозвучал призывный гонг.
- Что это? - удивилась Маша.
- Ой, барышня, вам пора спускаться к обеду! - всполошилась горничная. - Княгиня Мария Алексеевна не любит опозданий! Позвольте, я надену вам туфли.
Она нерешительно сделала шажок в сторону Маши.
- Что же это за люди! - простонала та и торопливо натянула злополучные туфли, чтобы больше уже не было никаких вопросов.
- Ну, ведите! - скомандовала она, оторвав букетик цветов от воротничка своего платья.
- Барышня, а как же… - начала было горничная.
- Это лишнее, - отрезала Маша и с независимым видом двинулась следом за Матрёной.
Но по мере приближения к обеденному залу её решимость таяла с катастрофической быстротой. И, когда, наконец, она очутилась в богато декорированном помещении, где за огромным столом уже восседали княгиня и ещё какая-то пожилая дама с молодым человеком, ноги Маши от страха буквально приросли к полу. Дело в том, что она стояла на вершине лестницы, устланной роскошным ковром, по которой ей предстояло легко и непринуждённо спуститься к обеденному столу на глазах у чопорной публики, уже занявшей свои места.
- Извольте, барышня, - шепнула ей Матрёна. -