Джой никогда толком не знала, сколько же на самом деле лет ее бабушке – отец говорил, что та и сама этого не знает, – но девочке с самого детства трудно было представить, что Абуэлита действительно мать ее отца. Дело было не в недостатке сходства – у мистера Риверы были точно такие же черные волосы, такие же короткие и толстые пальцы и такие же маленькие, аккуратные уши, как у Абуэлиты. Но в его глазах никогда не проскальзывало ничего капризного или неизвестного, никаких мимолетных следов тайных проделок, известных лишь самой Абуэлите. В раннем детстве Джой иногда боялась, что на самом деле Абуэлита ей вовсе не бабушка, а просто усыновила их семью по каким-то загадочным собственным причинам и теперь в любой момент может исчезнуть, вернуться к своим настоящим детям и внукам. Эта мысль до сих пор время от времени посещала Джой.
Абуэлита обратилась к Скотту, десятилетнему брату Джой, и громко спросила по-испански, как у него идут дела в школе. Скотт беспокойно заерзал на стуле, копаясь в тарелке и поглядывая на отца. Мистер Ривера ответил вместо сына – по-английски:
– Скотт очень хорошо занимается, мама. Он учится в классе для особо одаренных детей и еще играет в футбол. У его команды есть шанс выйти в финал первенства штата.
– Но он не знает испанского, – промолвила Абуэлита. – Мой внук не может поговорить со мной на нашем языке.
В ее голосе не звучало ни гнева, ни обвинения, ни даже печали – лишь несвойственное ей полнейшее отсутствие юмора. Но мистер Ривера тут же покраснел.
В разговор вмешалась мать Джой.
– Мама, мальчику некогда. Он очень занят: школа, тренировки, друзья и все прочее. И он – ну, вы же понимаете, – он просто-напросто очень мало слышит испанскую речь.
– В своем окружении – да, конечно, – любезно согласилась Абуэлита. – Но Фина говорит по-испански не хуже меня.
Никто, кроме Абуэлиты, никогда не называл Джой этим детским именем.
– Ну, ведь тогда вы жили вместе с нами, – возразила миссис Ривера. – До того, как мы переехали. Тогда обстоятельства были иными.
Абуэлита кивнула.
– Muy diferente, las circunstancias. [1]
Она снова повернулась к Скотту, похлопала его по руке и сказала по-английски, выговаривая слова так тщательно, словно обращалась к иностранцу:
– Знаешь, что я думаю? Я думаю, что нам с тобой нужно поехать этим летом в Лас-Перлас. Когда у тебя закончатся занятия в школе. Вдвоем, только мы с тобой. Пара месяцев в Лас-Перлас, и ты заговоришь по-испански, как настоящий coahuileno [2]. Может, тебе даже понравится menudo [3]– кто знает? – и она подмигнула Джой.
Скотт тут же проглотил наживку – поддеть его всегда ничего не стоило.
– Menudo – это дрянь! Коровьи кишки – тьфу! тьфу! Меня щас стошнит!
Он согнулся над своей тарелкой, и на секунду Джой показалось, что его и вправду сейчас вырвет. Скотт умел тошнить нарочно. Иногда он даже делал это на спор. Но Абуэлита искоса взглянула на него, и мальчик выпрямился.
– Гилберто! – обратилась Абуэлита к мистеру Ривере. – А ты как думаешь? Возможно, нам стоило бы всем вместе съездить в Лас-Перлас. Дети могли бы увидеть свои истоки, узнать, откуда пошел наш род. Мне бы хотелось, чтобы мы туда съездили.
Мистер Ривера быстро взглянул на жену, как бы говоря: «Молчи, я сам разберусь!» Этот взгляд отца был так же знаком Джой, «как перемена, происходившая с его голосом, когда оказывалось, что ему звонят с работы.
– Мама, я не уверен, что Лас-Перлас вообще существует, – сказал мистер Ривера. – Возможно, этот городишко просто-напросто снесли. Ведь уже сколько лет прошло!
– Лас-Перлас стоит на месте, – спокойно отозвалась Абуэлита. – Лас-Перлас существует.
– Я туда не хочу! – заявил Скотт. – Тренер обещал, что, если мы выйдем в финал, он отвезет всю нашу команду в Диснейленд.
Когда мистер Ривера повез Абуэлиту обратно в «Серебряные сосны», Джой поехала проводить бабушку. Она уселась вместе с ней на заднее сиденье, и они взялись за руки. Джой сказала:
– Знаешь, у меня нет никаких особенных планов на это лето. Если хочешь, я поеду с тобой в Лас-Перлас. Абуэлита покачала головой.
– Я слишком много думаю сейчас о Лас-Перлас, Фина. Это нехорошо для старой женщины. Забудем об этом. Джой покрепче стиснула руку бабушки.
– Ну ладно, тогда мы можем воспользоваться тем же способом, которым путешествовали в Китай – помнишь? Ну там, в старом доме, когда я была еще маленькая. Сядем на заднем дворе и примемся копать подземный ход. Ведь это мы всегда можем сделать?
Абуэлита улыбнулась той особенной улыбкой, которая вновь заставила Джой увидеть в своей бабушке ту маленькую проказливую черноглазую девчонку, что когда-то босиком носилась по грязной улице, гоняя козу.
– О, тот волшебный дворик! Мы тогда путешествовали в Оаксаку, верно? И в Индию. Да, Фина, я помню.
– Дворик вовсе не был волшебным, – возразила Джой. – Это ты была волшебная. Ты и сейчас такая.
Когда машина остановилась на щебеночной дорожке у въезда в «Серебряные сосны», Джой обняла Абуэлиту на прощанье и сказала:
– Я приду к тебе в воскресенье, в то же время, что всегда. Тебе что-нибудь принести?
– Принеси мне песню, – сказала Абуэлита. – Одну из твоих песен, которые ты сочиняешь, – они мне нравятся. Ты можешь спеть ее мне, когда мы пойдем гулять.
– Договорились! – согласилась Джой и быстро нырнула обратно в машину – она терпеть не могла смотреть, как Абуэлита медленно, с трудом идет через двор и как постепенно ее фигура скрывается из виду, тает за сверканием подсвеченного фонтана.
– Каждый раз, когда мы оставляем ее здесь, – произнесла Джой, обращаясь к отцу, – я думаю: «А вдруг этот раз был последним? Ну а вдруг?» Я ничего не могу поделать с этой мыслью. Она всегда ко мне приходит.
– Мама крепка, словно гвоздь, – отозвался мистер Ривера. – Она еще всех нас переживет, уж поверь мне.
Всю дорогу до дома он надиктовывал какие-то замечания на маленький диктофон, а Джой свернулась клубком и вспоминала, как они с Абуэлитой путешествовали в Индию и в Китай.
В ту ночь Джой никак не могла уснуть. В конце концов она кое-как ухитрилась задремать, а несколько часов спустя проснулась снова. В доме было темно и тихо, лишь урчала посудомоечная машина. Джой потихоньку пробралась на кухню за стаканом шоколадного молока, потом взяла один из дамских романов, которые любила читать ее мать, вернулась в кровать и принялась терпеливо ожидать, когда же ей захочется спать.
Уже давно миновала полночь, а Джой все не спалось. Девочка уже начала размышлять, не удастся ли ей посмотреть ночные программы, если она ляжет на пол перед телевизором и включит его очень-очень тихо. И тут она услышала музыку. На этот раз музыка звучала так близко, что Джой подумала, что, наверное, Скотт снова заснул, не выключив свой дурацкий радиоприемник. Но нет, музыка доносилась откуда-то снаружи и звала ее на улицу. Джой успела управиться с двумя замками и засовом, прежде чем поняла, что музыка умолкла. У Джой вырвалось горестное восклицание, но никто из домашних не проснулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});