— Андрей, ну что ты такое говоришь! — всплеснула руками теща. — Маяковский — великий русский поэт, хотя он и отдал свое перо разрушительным силам!
— Оленька, ну какой же из Маяковского поэт? — сморщился тесть. — У него же ни смысла в стихах нет, ни красоты. Ты еще скажи, что Бурлюк является художником.
А дальше между Комаровскими-старшими начался спор — считать ли Маяковского поэтом или нет? Мы с Наташей в спор не вмешивались. Я не великий поклонник лирики Маяковского, а то, что мне нравилось, он еще не написал. А Наташка, как мне показалось, слышать о Маяковском слышала, но если и читала, то какие-нибудь «альманашные» стишки, не более. А вот теща, которая мне казалась человеком консервативных взглядов, знала не только раннего Маяковского, но и стихи Велимира Хлебникова, и даже смогла процитировать Мариенгофа. А я, к стыду своему, только слышал об этих поэтах, но их стихов не знал.
Мы с супругой немного переживали — не подерутся ли Андрей Анатольевич с Ольгой Сергеевной? Вон, теща уже обозвала супруга «замшелым пнем от классики», а тот ее — «фурией футуризма». Но, как говорят, милые бранятся — только тешатся.
Поспорив, тесть с тещей заулыбались и, слегка смущаясь присутствия молодежи, чмокнули друг друга в щечки. Мне даже захотелось сказать: «Горько!», но не стал. Совсем тогда засмущаются. А вообще, надо бы выяснить — сколько лет уже женаты Комаровские? Может, какая-нибудь круглая дата намечается? А вообще, хорошо, что у моей Наташки такая дружная семья. Жаль, конечно, что старший брат погиб, пообщались бы. Или вначале бы постреляли друг в друга.
Глава 3
Задумавшийся кролик
Прибытие начальника всегда создает у подчиненных нервозную обстановку. Сначала, после его отъезда кажется — а как без него, родимого, жить-то станем? — потом выясняется, что с обязанностями руководителя прекрасно справляется заместитель, а когда возвращается Главный, уже думается, что без него-то все было лучше. И не дергали по пустякам, а дело делали и жили вольготнее. И вообще, хороший начальник такой, которого никто не видит и не слышит, а дело идет. Но это в теории. В реальности — только-только отвернулся, как сразу же за твоей спиной начинается твориться разное безобразие. Безобразия нарушают, водку пьянствуют. Нельзя подчиненным давать расслабляться.
Но я отсутствовал всего две недели, а не три месяца, как в прошлый раз, поэтому шибко отвыкнуть от любимого начальника не успели, не спились, а главное — ничего сверхсрочного и сверхважного не случилось.
Выслушав отчет Никиты Кузьменко, покивал, мысленно похвалив парня. Жаль, Феликс Эдмундович не успел подписать Почетные грамоты, а то бы можно вручить. Ладно, получит их на наш профессиональный праздник. Можно, кстати, в декабре парня в Москву отпустить, пусть домой съездит.
Никиту снова можно представлять к какой-нибудь награде. Не к ордену, так хотя бы к медали. Мало того, что все закупки, проведенные еще при мне, оформлены надлежащим способом и отправлены в Россию, так он успел начать ремонт той самой конюшни, которую я купил. Те, кто не в курсе напомню, что лошадей в Париже свели на нет, а вот помещения для их содержания остались. А они почти в центре, земля дорогая, а сейчас цены упали. А стены добротные, даже крышу не нужно менять. И чердак высоченный. Сейчас там кроме голубей никто не живет, но если поработать, то получится несколько жилых помещений. Без отопления, правда, но летом жить и работать можно. Вот, полы, конечно, после лошадей перестилать, внутренний ремонт делать. Вода и канализация подведены еще в прошлом столетии, а уж раковины да унитазы поставим. Французы бы еще и архитектора наняли, который составил бы чертеж перепланировки, но у меня имеется Александр Петрович. Он, хотя и сапер по основной специальности, но инженерное дело знает неплохо. Возможно, что прорабом его не стоит назначать, но коли учился дома взрывать, то чертежи составлять умеет и общее представление об архитектуре имеет. А согласовывать планы перепланировки конюшни ни с кем не требуется, это не историческое сооружение. Вот, если бы мы наш особняк собрались переделывать, замучились бы с согласованиями и утверждениями. А вот в конечном итоге все равно бы все осталось по-прежнему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я бы и не одну конюшню купил, пока цены приемлемые, но перехватили. Не один советский торгпред такой умный, есть и другие. Эти-то понаделают в экс-конюшнях каморок, станут их сдавать семьям. Кровопийцы!
Мы из этой конюшни планируем сделать недорогое жилье и мастерские для тутошних художников. А что такого? Париж, как-никак, Мекка художников. Народ сюда тянется отовсюду. Не каждый из приезжих станет Пикассо или Модильяни, но каждому из начинающих требуется и кров, и мастерская. А в идеале — чтобы все это совмещалось в четырех стенах. Молодые художники народ небогатый, но, если художников собрать побольше, вот вам и прибыль. Конечно, на первым порах, придется вложиться, но деньги мы собирались «отбить» через год, может через два, а приносить прибыль — годика через три, не раньше. Но мы здесь собираемся задерживаться надолго, спешить не станем.
Я прикидывал, что двенадцать квадратных метров, плюс пара квадратов на санитарный блок — унитаза и раковины, на одного, не сильно упитанного, художника вполне себе хватит. Ванные и кухни не предусмотрены, но в Париже имеются общественные бани, а питаются молодые люди либо в дешевых кафе, либо всухомятку. Впрочем, черт с вами. Скажу Петровичу, чтобы предусмотрел две общие кухни, чтобы могли себе макароны сварить или рис. А может, тогда и туалеты сделать общими, по два на этаж? А в каждом по три унитаза и, опять-таки, раковина. Значит, за счет ликвидации санблоков, можно «выкроить» еще несколько комнат.
И что у меня получается? М-да, получается у меня общежитие, типа того, в котором я жил в студенческие годы. Но есть и свои плюсы, о которых мы мечтать не могли. Комнаты не на четверых-пяти человек, а на одного, и в каждой имеется раковина и вода. Шикарно!
Значит, после ремонта можно сдавать тридцать «студий», а за половину цены — еще и двадцать на чердаке. Нет, «студий» станет больше, все сорок.
Вот только, управляющему нашим домом (точнее — это мой дом, потому что пришлось оформлять на свое имя), помимо прочих обязанностей придется смотреть, чтобы жильцы не обзаводились несанкционированными обогревателями, и не пытались разводить костры на чердаке. Спиртовки, опять-таки примусы, самодельные обогреватели тоже станут под запретом. А уборщицу на кухни и туалеты нанимать? Или пусть дежурства организовывают? Нет, художники народ творческий, к уборке помещений не пригодные, а что уж там говорить о местах «общего пользования»! Загадят все. Нет уж, лучше нанять уборщицу.
Художники для нас — это вообще ценные кадры. Бродят они везде и всюду, по городам и селам, на пленэр выезжают с мольбертами и кисточками. Зарисовки в блокноты делают, да еще и фотоаппараты с собой берут, чтобы запечатлеть бель де Франс, а еще Германию и прочие европейские страны. А ежели что — забредет там, на военный завод или на какую-нибудь секретную базу — так что с художника взять? Они люди одухотворенные, о бытовых или иных проблемах не думают.
Надо бы отыскать парочку ребят, специализирующихся на промышленных объектах и на рабочих. Следует запечатлеть человека труда, в его естественной, так сказать, обстановке — около станка, или в цехе, где собирают сложные агрегаты. Скажем — новый двигатель для самолета. Не всем же рисовать обнаженных натурщиц да юных балерин в голубых перышках. Новое время — новые веяния. И советские художники, а особенно — фотохудожники станут сюда приезжать.
И начинающим журналистам станем сдавать комнаты. Журналисты тоже нужны отечеству. А квартплата будет чисто символическая — сто франков в месяц. Но деньги станут платить вперед, а в случае малейшей задержки выселяться на улицу.
— Олег Васильевич, я на ремонтные работы в конюшне немцев подрядил, — сообщил Никита.
— А немцы тут откуда взялись? — удивился я. Если бы он нанял арабов, тогда понятно, хотя и с натяжкой. Алжирцы начнут наезжать после Второй Мировой войны. Вроде бы, гастербайтеры из Германии во Франции не водятся, хотя сами немцы бы с удовольствием подрядились бы восстанавливать французскую экономику, а не платить золотом и сырьем.