– Тогда откуда ты его знаешь?
– Лет десять назад в новостях только о нем и говорили, его подозревали в связях с Брейвиком, организатором бойни в Осло и на Утойе. Власти не смогли собрать достаточно доказательств его соучастия, но из-за этой шумихи его рейтинг у ультранационалистов подскочил. Однако уверяю тебя, что дальше дело не зашло.
– Значит, цель его встречи с Бароном – поднять свой рейтинг еще выше.
– Возможно, – допустила Екатерина. – Ему нравится строить из себя жертву системы, чтобы создать приличный имидж. Барон теряет здесь время зря. – Она выругалась. – Националисты не смогут прибрать к рукам Норвегию. Ты уверен, что он ничего не заподозрил?
– Этот заносчивый жмот слишком упивается собой, чтобы подумать, что кто-то осмеливается перейти ему дорогу. Он ни на мгновение не усомнился, что ты охотилась за Викерсеном. Скандальный лидер крайне правой группировки может оказаться мишенью местной журналистки с большей вероятностью, чем незаметный американский консультант.
– Значит, все прошло не так уж плохо… Конечно, если не говорить о том, что его телохранитель гонялся за мной с пистолетом.
Матео ошеломленно уставился на Екатерину:
– С настоящим пистолетом?!
– Мне хотелось остановиться и спросить у него, не игрушка ли это, но я передумала, догадайся почему.
Матео взял карту памяти и протянул ее Екатерине.
– Значит, все не «не так уж плохо», а куда лучше. Раз дошло до этого, значит, данные, которые мы у них похитили, действительно ценны. Остается только дешифровать их и возрадоваться…
Екатерине подумалось, что с его стороны очень мило все же отметить ее вклад в успех миссии. Ведь бегство по улицам Осло вовсе не похоже на достижение, во всяком случае, это подвиг не из тех, которыми ей хотелось бы хвастаться.
– Что это за прога и как она работает?
– По тому же принципу, что и зеркало без амальгамы в полицейском участке. Мы можем все видеть и все слышать при условии, что объект сидит в допросной, а мы – по ту сторону стекла.
– Ты всегда так цветисто выражаешься? – язвительно спросила она.
– Начну с начала. Я заразил их телефоны вирусом, который постоянно записывает данные: эсэмэски, почту, фотографии, файлы и разговоры. Но чтобы получить их, нужно подключиться к той же сети, теперь поняла?
– Спасибо, я поняла и с первого раза, просто, по-моему, ты пользуешься устаревшей системой.
– Устаревшей, но незаметной. Так мы можем следовать за нашими жертвами на расстоянии, а в подходящий момент устанавливать связь со шпионами, так меньше риск, что нас вычислят.
Екатерина прикончила пиво и оглядела Матео.
– А меня ты себе какой представлял? – поинтересовалась она.
– Я вообще тебя не представлял, – ответил Матео.
– Врешь. Можно спросить, чем ты занимаешься в настоящей жизни?
– В настоящей жизни? Странная формулировка. «Группа 9» – реальность, конечно, если ты не считаешь ее сном… или вообще кошмаром?
– Как-то, еще подростком, я стащила на блошином рынке крошечный бинокль, такой, каким пользуются в театре. Я никогда не ходила в театр и понятия не имела, зачем этот бинокль нужен, но мне он показался красивым. Я посмотрела сквозь него из любопытства, было так забавно видеть мир сжавшимся, – не слишком значимое впечатление, но, как ты говоришь, странное. Когда я вернулась в центр, все надо мной смеялись – девочка с соседней кровати объяснила мне, что я смотрела не с той стороны. Так вот, ответ на вопрос, кошмар или просто сон, порой зависит от точки зрения.
– Что за центр?
– Это долгая история, тебе станет скучно. Ты не ответил на мой вопрос.
– Чем меньше мы друг о друге знаем, тем меньше рискуем.
– Так ты же нарушил правило и устроил нашу встречу… Да и вообще, кто их придумал, эти правила?
– Предполагалось, что эта встреча не состоится. Если бы сегодняшнее утро прошло спокойно, нас бы здесь не было. Это не игра, и чем ближе мы подбираемся к влиятельным людям, тем серьезнее все становится. Они охотятся за нами так же, как и мы за ними. Тот, кто оступится первым, рискует потерять все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ты так говоришь, как будто это все же игра.
– Ну, значит, опасная игра.
– Кем ты работаешь, что можешь себе позволить поездку в Осло посреди рабочей недели?
Матео с улыбкой взглянул на Екатерину:
– Какое впечатление обо мне у тебя сложилось за все эти годы виртуального общения?
– Никакое.
– Врешь. – Улыбка стала еще шире.
Его взгляд скользнул по груди Екатерины.
– Ты замерзла? – спросил он.
– Нет, почему ты так решил?
– Нипочему. Так ты ответишь на мой вопрос?
– У тебя приятный голос, уже неплохо.
– Первый раз такое слышу!
– Все когда-то бывает впервые… Что за проблема с Майей, с ней что-то случилось?
– Понятия не имею. Несколько дней назад она отправила мне странное сообщение – якобы она, вернувшись домой, обнаружила подарок от своего мужчины, и такой дорогой, что задумалась, не предназначен ли он любовнице.
– Да это же шифровка! А что за подарок, она не написала?
– Нет.
Екатерина поднесла пустую бутылку к губам и задрала ее повыше, чтобы собрать последние капли пива.
– У Майи нет мужчины, – наконец сказала она.
– Хорошие люди часто бывают одиноки – но откуда ты знаешь?
– Если б у нее был мужчина, он был бы женщиной, так что, раз она написала тебе о парне, значит, пыталась тебе что-то этим сказать.
– Я крутил ее слова и так и сяк, без толку. И пытался с ней связаться, но с тех пор она молчит.
– Майя часто путешествует по работе, может, у нее перелет с долгой пересадкой.
Матео заказал у владельца ресторанчика еще по пиву и поднялся, чтобы забрать их со стойки. Екатерина обнаружила, что он выше, чем ей казалось; от него исходила сила, не оставившая ее равнодушной.
– Похоже, ты много о ней знаешь, – заметил он, вернувшись за столик.
– Только то, что она захотела мне открыть в прошлом году, когда мы занимались взломом серверов «Монсанто». Если она была в недостаточно безопасном месте, то не выходила на связь. И если это продолжалось слишком долго, мы отправляли друг другу письма по почте до востребования. Ужасно признать, что люди изобрели удивительное средство связи, а потом превратили его в такой инструмент контроля, о каком самые авторитарные правительства даже и не мечтали. Чтобы рукописное письмо было безопаснее электронного… Это безумие. В общем, иногда в этой зашифрованной переписке она мне доверялась. Майя много путешествует, она турагент. У нее даже есть блог. И мне это кажется неосторожным с ее стороны, кстати говоря. Конечно, она никогда не выкладывает селфи, только фотографии из поездок и не в реальном времени.
– Жить обычной жизнью – тоже осторожность, – заметил Матео.
![]()
– Я встаю в пять утра и весь день преподаю, пытаясь воззвать к совести разочаровавшихся в учебе студентов, а вернувшись, только и делаю, что готовлюсь к завтрашним занятиям. По выходным проверяю работы, а когда наконец у меня появляется пара свободных минут, чтобы перевести дух, я охочусь на мерзавцев мира сего через экран компьютера. Не думаю, что мою жизнь можно назвать обычной.
– Я не это хотел сказать, – возразил Матео. – Нет ничего подозрительнее, чем отсутствие человека в сети. Но интересно было бы узнать, почему Майя тебе доверилась…
– Потому что она за мной ухлестывает. Ладно, давай я сэкономлю твое время. В лексиконе Майи «подарок» означает «отъезд». То есть она сообщает тебе, что уехала. Слово «ценный» указывает на то, что это может иметь отношение к «Группе». Улавливаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не вполне…
– Но ведь все просто: «Я получила подарок от клиента» – это деловая поездка; «Вернувшись домой, я обнаружила ценный подарок» означает, что она решила уехать, получив какую-то важную информацию. Понял?
– Что за дурацкая шифровка!
