Идеалом Веры была блистательная тезка, Вера Комиссаржевская. В феврале, узнав о ее кончине, Вера сильно расстроилась. Плакала, грустила, недели две ходила сама не своя. Спасибо Владимиру, который понял душевное состояние Веры и не лез с ненужными утешениями, а делал единственное, что помогало, – развлекал, едва ли не силком вытаскивал на люди, говорил о том, как страстно он любит Веру и как сильно дорожит этой любовью.
В прошлом году Комиссаржевская огорчила своих поклонников известием о том, что она собирается оставить сцену и посвятить себя преподаванию актерского мастерства. Великая актриса собиралась открыть свою театральную школу, и Вера втайне, про себя, мечтала о том, как она будет учиться у своего кумира. Втайне, потому что никто этих мечтаний не понимал и не поддерживал. Мать с бабушкой считали актерство блажью. В их представлении, женщине следовало быть хорошей женой и заботливой матерью, а не играть на сцене. Пример тетушки Елены Константиновны не мог их переубедить. Отчасти из-за того, что обе они были упрямы (фамильная черта), а отчасти из-за самой тетушки, которая не особенно была довольна своей актерской карьерой. Казалось бы, известная актриса, сразу после окончания училища поступила в труппу Малого театра (шутка ли!), сам Чайковский вдохновился ее Иолантой настолько, что оперу написал… Поклонники, аплодисменты, слава… Чего еще желать? А тетя Лена недовольна, считает, что не смогла проявить свой талант в полную мощь. Мамаеву, Глафиру, Чебоксарову и Лебедкину[399] играла, Катарину[400] играла, а вот Ларису в «Бесприданнице» или Луизу в «Коварстве и любви»[401] сыграть так и не удалось. Не говоря уже о шекспировской Офелии. Офелией тетя Лена просто бредила. Еще в училище выучила роль, отрепетировала самостоятельно и все ждала, что сложится. Ан не сложилось.
– Докторам или адвокатам можно не рваться в самый первый ряд, – с горькой улыбкой говорила Елена Константиновна. – Можно быть просто хорошим доктором или просто хорошим адвокатом и считать, что жизнь удалась. А нам, актерам, просто хорошего мало. Нам или в примы, или никак. Актерская стезя, Верочка, она как ледяная гора. Или на самую вершину взберешься, или вниз скатишься. Ну его, милая, это актерство. Горя в нем на рубль, а счастья на копейку.
Вера не раз заводила с тетей разговор о сцене. И так пробовала, и этак. Не мытьем, так катаньем, не катаньем, так валяньем. Ответ всегда был один – ты, Вера, девушка талантливая, но я тебя на эту стезю благословить не могу. Не рискну, ибо знаю, что счастье твое не в актерстве… Вот так вот, знает, и все. Убедившись, что от тетушки помощи в этом деле не будет, Вера перестала к ней приставать, но от мечты своей не отказалась, лелеяла ее. Замужество отодвинуло все остальное, но разве замужним женщинам путь на сцену заказан? Как-нибудь, при случае, Вера собиралась поговорить с Владимиром о своих «сценических» планах. Не сейчас, а попозже, в удобный момент. Она верила, что Владимир поймет ее и не только не станет препятствовать, но и поддержит.
Как мечталось учиться у самой Комиссаржевской! А она, бедняжка, заразилась в Ташкенте оспой и умерла. Надо же ей было ехать на гастроли в этот проклятый Ташкент, на край света! Разве других городов нет? Не поехала, так была бы жива…
Алексей приехал без предупреждения в четверг, около полудня. Вручил Вере букет роскошных роз, сказал, что шел мимо и решил заглянуть. Просто так. По взгляду его Вера поняла, что про «просто так» сказано для Клаши, и предложила деверю чаю, от которого он, разумеется, отказываться не стал. Наедине она изложила Алексею свой план и замерла в напряжении, ожидая его ответа. А ну как Алексей скажет, что все это чушь, что он разочаровался в Вере, и попросит вернуть конверт и забыть про их разговор.
Алексей не разочаровался, по лицу было видно. Пожевал губами, словно пробуя Верин план на вкус, прищурил левый глаз (была у него такая привычка) и сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Неплохо, даже очень. Взбалмошная барынька – весьма удобное прикрытие.
На «взбалмошную барыньку» Вера не обиделась. Верно ведь сказано, да и не о ней, а о ее амплуа.
– Только, пожалуйста, продумайте свою легенду до мелочей, – попросил Алексей. – Придумайте себе образ и все, что к нему полагается. Откуда вы родом, кто были ваши родители, кто ваш муж, есть ли у вас подруги, сколько у вас прислуги, где вы отдыхаете летом и так далее. Фамилии мужа и своего адреса можно не называть, даже и не нужно, но все остальное может так или иначе проявиться в разговоре. Он что-то спросит или сам начнет рассказывать…
– Я понимаю, – поспешно сказала Вера. – Фамилий с адресами называть не стану, а обо всем остальном буду тараторить без умолку.
– Причем всякий раз одно и то же! – Алексей поднял вверх указательный палец и на мгновение стал похож на гимназическую инспектрису Шарлотту Леонардовну, та точно так же держала палец у правого виска. – Свою легенду необходимо знать назубок, иначе последует разоблачение. Спаннокки – хитрый лис, он даже при случайном знакомстве станет вас прощупывать, то есть не щупать руками, а пытаться выведать, та ли вы, за кого себя выдаете…
«И руками небось пощупать захочет», – обреченно подумала Вера. Ей было очень интересно попробовать себя в столь неожиданной роли. Ей очень хотелось сделать что-то полезное для Отечества. Было необходимо произвести хорошее, наилучшее впечатление на Алексея, потому что с ним она связывала кое-какие планы. Но в то же время ей было немного брезгливо. Но что поделать, в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя. Не без этого.
– В следующий раз я привезу вам снотворное, – продолжил Алексей. – Вы, насколько я понимаю, душитесь «Л’Ориганом»?
– Да, – подтвердила Вера, удивляясь про себя осведомленности Алексея.
Женщинам положено разбираться в духах. Любая женщина сразу же узнает моднейший аромат сезона, духи от Коти, из магазина, совсем недавно открывшегося на Кузнецком Мосту. Но чтобы мужчина, да еще холостяк, так вот с ходу определял марку духов, отличая «Л’Ориган» от «Розы Жакмино»… Невероятно. Удивительно.
– Снотворное будет во флакончике от «Л’Оригана», это очень удобно и не вызовет никаких подозрений. Разумеется, отправляясь на встречу со Спаннокки, вы не должны брать с собой настоящие духи. Он может заглянуть в ваш ридикюль или в сумочку, а два флакона с духами неизбежно вызовут подозрения.
– Так я и позволю ему рыться в моей сумочке! – возмутилась Вера. – Еще чего!
– Разные бывают способы, – улыбнулся Алексей. – Сумочку можно неловко подать, так, что из нее как бы случайно высыплется все содержимое. Содержимое можно прощупать, не заглядывая вовнутрь… Агент должен уметь предусмотреть все. На моей памяти один очень перспективный сотрудник выдал себя на совершеннейшем пустяке. Представился отставным поручиком Первого Сумского гусарского полка и не смог назвать фамилию дирижера полкового оркестра. Шефа только выучил, датского короля Фредерика Восьмого, да командира – полковника Нилова, и более никого. А надо знать по именам не только всех офицеров, но и командирского жеребца! Да-да, я не преувеличиваю. Нисколько! Никогда не известно, на чем споткнешься, поэтому надо стараться предусмотреть все…
Вера подумала, что вся эта затея, должно быть, не столько игра, как ей представлялось поначалу, сколько трудная работа. Справится ли она?
Этот вопрос она задала Алексею в первую очередь. А вообще вопросов к нему накопилось несколько. Чем больше Вера думала над делом, тем больше их становилось. Вначале, в день свадьбы, все казалось простым и понятным – познакомиться, добавить снотворное, заглянуть в портфель…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Думаю, что справитесь, – обнадежил Алексей и ободряюще улыбнулся. – Вы так хорошо все придумали, остается только детали проработать. Ну а если вдруг не справитесь, то переживать не стоит. Не выйдет в этот раз, так выйдет в следующий. Но лучше, если справитесь. Очень уж хочется прижучить Спаннокки…