этот человек хитрый и неумный, а ума у него настоящего, марксистского, обобщающего не было, и он этого государственного органа МВД раньше не знал и теперь не знал, потому что там наряду с мерзавцами, которые действительно творили грязное дело против правительства, большинство в МВД работало честных людей, людей хороших, на которых мы можем полностью рассчитывать.
Голоса. Правильно.
Ворошилов. Хоть бы один написал письмо, где было бы сказано, что сделали вы с нашим великим вождем. (Смех). Ничего подобного не было. Никто его вождем не считал, никто его по-настоящему не знает и плюет на него, а если мы скажем, что он из себя представлял, то будут трижды плевать.
Голоса. Правильно.
Ворошилов. Он рассчитывал, что он себя провозгласит, а потом постепенно подберется. На какие мерзости он был способен? Он был способен на все. Спасибо товарищам, которые здесь сидят, что они его разоблачили. Я об этом узнал последним. (Смех.) Я ему никогда не доверял, он это чувствовал и не особенно меня чтил.
Маленков. Правильно.
Голоса. Правильно.
Ворошилов. Вовремя мы его убрали. Не думайте, что один он исчез. А представьте себе, что в одно время могла бы исчезнуть головка правительства.
Голоса. Правильно.
Ворошилов. Мы, в такой международной обстановке живя, которая сейчас нас окружает, имея камуфлет (смех), были бы в тяжелом положении. Поэтому сейчас этого господина убрали вовремя. Это величайшая заслуга наших товарищей из Президиума Центрального Комитета партии, а теперь и всего Центрального Комитета, который единодушно и с настоящим пониманием дела понял этот вопрос. (Бурные аплодисменты.)
После смерти товарища Сталина задачи, вставшие перед нашей партией, государством, советским народом в целом, когда мы остались без Сталина, требовали, диктовали нам сохранение единства в наших рядах, монолитности и крепости. Каждый из нас берег как зеницу ока партию.
Объясняется это тем, что мы единство поставили, сговариваясь и не сговариваясь, каждый внутренне у тела нашего великого вождя переживал все это, мы понимали, что единство — это все, единство действий, путь, который нам указан великим Лениным и великим Сталиным, который мы должны во что бы то ни стало сохранить свободным для нашего движения вперед, — это наша священная и обязательная задача. А этот тип думал, что его не замечали. Этим объясняется, что он три месяца подвизался и кое-что навязал нам, даже то, что мы не хотели бы, но нам нужно было. Тут прямо я должен сказать это. Нам нужно было — пусть распоясывается дальше, и в конце концов мы увидим. И мы увидели, я уже сказал об этом. Нам по-настоящему не была ясна его конечная цель, мы только на протяжении его действий увидели.
Наша задача, товарищи, сейчас состоит не только в том, чтобы заклеймить преступления Берия, во многом навредившего нашему делу, но также и в том, чтобы направить наши усилия на претворение в жизнь всех тех предначертаний, которые перед нами в свое время Сталин наметил вместе со всей нашей партией, перед теми задачами, которые у нас сегодня особенно выпирают. Здесь об этом говорил и товарищ Маленков, об этом говорили и другие товарищи, относительно того, что мы должны сейчас, очистившись от этой скверны, а это скверна (у русских людей очень много хороших поговорок, и одна поговорка в известной степени подходит здесь — нет худа без добра) — это большое худо, но добро будет не меньшее. В каком смысле? Мы теперь будем поосмотрительнее, поосторожнее, побдительнее и всяких мерзавцев скорее будем узнавать и на чистую воду выводить.
Это одна задача, но главная задача, которую мы должны теперь, сохраняя единство наших рядов, блюдя чистоту нашей партии, состоит в том, чтобы экономику и политику внутреннюю и международную мы делали по-настоящему.
Сельское хозяйство у нас находится, как уже сказано, в некотором запустении. Нужно сельское хозяйство, нужно колхозное дело немножко оживить, нужно наши совхозы, — товарищ Скворцов, не смейтесь, вы много работали, но не много сделали, — нужно их сделать настоящими совхозами, советскими хозяйствами, потому что они сейчас являются очень жалкими и малоэффективными, малодоходными.
Голос. Правильно.
Ворошилов. Нужно все наше сельское хозяйство в целом, и общественное, и государственное, по-настоящему поднять на должную высоту.
Голос. Правильно.
Ворошилов. Это большая, сложная, но вполне разрешимая задача. О других вопросах я говорить не буду: у нас промышленность, оборонная промышленность — все это в более или менее надлежащем состоянии, но сельское хозяйство нуждается в бдительном и в самом, я бы сказал, большом внимании со стороны нашей партии, государства.
Очистившись от предателя и подлеца Берия и ему подобных, если они где-нибудь еще имеются и будут встречаться, мы становимся только сильнее, сплоченнее, еще увереннее в правоте нашего великого дела — дела Ленина-Сталина. Никакой враг не собьет нас с того славного пути, который указан нам и человечеству Лениным и Сталиным. Уверенной поступью вела и будет вести советский народ наша мудрая партия к тем сияющим вершинам коммунизма, за которые боролись мы, боремся, и убеждены, что в этой борьбе выйдем победителями. (Продолжительные аплодисменты.)»…
* * *
Особенно интересно, записки Л. П. Берии по национальному вопросу были составлены всего через три с половиной месяца после смерти Иосифа Виссарионовича, но в них уже остро поднимался вопрос об искривлениях, якобы, ленинско-сталинской национальной политики. Это за три месяца уже успели искривить?
Но в тех записках не ошибки, допущенные за три месяца, разбирались, а вообще вся деятельность советских и партийных органов в Прибалтийских, Украинской и Белорусской республиках представлялась почти преступной.
Даже в существовании бандитского подполья были обвинены местные руководители! Якобы, их неумелое руководство и непонимание национальных вопросов привело к столь долгому бандитизму.
Конечно, потом на июльском Пленуме этим выступающие справедливо возмущались. Берия почему-то забыл, что в «лесных братьях» были