Нет, только представить себе: стоит звезда и навзрыд хохочет! Вокруг никого. Ненормальная? Безусловно. Когда я вспоминаю себя в тот момент первой репетиции, всегда покрываюсь холодным потом от стыда и неуверенности…
Мне было, было над чем посмеяться. Юмор не пропал. Это уже кое-что. «Она этого не сможет… перестаньте… ха-ха-ха». Ой, наверное, это обо мне. Пора привыкнуть, но по душе резануло.
— Да прекрасно все она сможет, — голос Таранды. Точно. Про меня. Захожу. Иду на красный свет светофора. Когда на него не пойду, значит, меня больше нет. Да, опять воевать, доказывать. Зубы заскрежетали. Но вошла с улыбкой. А момент действительно был не из простых.
«Посмотрите номер», - обратилась ко мне репетитор. Таранда с тоненькой балеринкой показали то, что мне надо было освоить. Он ее «метелит» вокруг скамейки (это наша первая встреча) туда-сюда. Она то взлетает над его головой, то ее — об пол, не достигая, пола, конечно. Все же это надо рассчитать.
— Сможете? — спрашивает меня опять репетитор.
— Не знаю… вообще-то это очень красиво… Но так быстро.
Ритм действительно сумасшедший. А сама думаю, да ну его к черту! А то еще вот так красиво, в воздухе и умру. Ну как же мне не повезло с этим новым временем. Ну почему все так поздно?
— Тут все очень просто. Давайте разберем все шажками, по порядку, не спеша, — сказал Гедиминас. И опять улыбнулся.
Ну и разобрались.
«Спасибо, спасибо, — говорила ему я в душе. — Гедиминас, спасибо вам… за поддержку».
Ну а работу над его ариями, над нашими партиями я взяла на себя. По шажкам, не торопясь, учили, репетировали и пели столько, сколько ему было надо. Работать он умеет.
Когда Гедиминас опаздывал на репетицию, он врывался на сцену, ни с кем не поздоровавшись, падал на колени, улыбаясь своей магической улыбкой. И все. Всех обезоруживал. «Напувал».
Когда я на сцене близко-близко видела его лицо, его глаза, мне казалось, что я его знала очень-очень давно и очень-очень близко. К нашему расставанию по сюжету спектакля мне становилось страшно: неужели вот сейчас кончится действие, и мы расстанемся навсегда? Как же это несправедливо. К концу спектакля уже нет его улыбки.
Он заканчивает свою роль на грустной драматической ноте. Ни он, ни моя героиня еще не знают, как будут жить друг без друга. Но ту неделю счастья они никогда в жизни не забудут. Но театр театром, а жизнь есть жизнь. И когда Гедиминас был в дальних гастролях, в спектакле появилась еще одна звезда. Она светила с того самого знаменитого спектакля Романа Виктюка «Служанки», где в пьесе Жана Жене женские роли исполняли мужчины.
Сергей Виноградов. Мужское сложение, мужской красивый тембр голоса, уверенные движения, повадки красивого мужчины. Таких актеров-мужчин могу сосчитать на пальцах одной руки. А он в «Служанках» играл роль Мадам. Я так хорошо запомнила его в той роли, что, когда увидела его в жизни, я растерялась. И точно как Кутузов в фильме Рязанова «Гусарская баллада», который присматривался к Шурочке, изображающей молодого гусара, я присматривалась к Сергею — ну как же можно было так изящно и тонко сыграть Мадам? А куда делись широкие плечи? А что он там сделал со своими сильными руками?
Здесь в спектакле в роли Макса он меня подбрасывает как пушинку. А как можно так изменить тембр голоса? Казалось бы, я — актриса, привыкшая ко всяким перевоплощениям, а тут — смотрела на него, как девушка, впервые приехавшая в столицу, да еще сразу попавшая на кинофестиваль.
Он очень загруженный артист. Но в актерской своей жизни, как я поняла, должен был попробовать себя в мюзикле. И он нашел время. Ему было все равно, что он во втором составе. Ему важно играть, играть, пробовать и выигрывать. Нашел совершенно новые краски в роли. Освоил музыкальный материал. Чувствует ритм во всех поворотах. Он здорово выручил спектакль и внес в него свое актерское и человеческое неповторимое «я».
А Сергей Зарубин! Наш красавец Зара! Играет пять ролей в спектакле. Играет с таким азартом, удовольствием, легко перевоплощаясь из девицы в мини на высоких каблуках в служащего банка и наповал экстравагантного солиста ночного клуба. Когда он на сцене, у меня всегда особый покой и удовольствие. Смотрю на него и думаю: спектакль идет «как надо».
Алексей Павлов! Тот самый MD&C Павлов. Он появлялся со своей гитарой в сцене «Ночной клуб», и его фанаты были счастливы.
Он появлялся. Почему же прошедшее время? Да потому, что пережил смерть. Полтора года боролся за жизнь. И уже никто и он сам не верил, что жизнь когда-нибудь вернет его на сцену.
«Я вернулся» — под таким названием Павлов выпустил новый компакт-диск.
Леша, мы счастливы. А я еще думаю о том, что после твоей болезни, с большим страхом в душе, первый шаг на сцену заставила тебя сделать я. Мы после долгого перерыва исполнили «Московские окна» — ты, Паша Хотин и я. Когда я садилась к тебе на колено и пела «Я как в годы прежние опять…» и должна была смотреть на тебя… Я не могла. Душили слезы. Я старалась еле-еле присесть на твое колено…
Ты был еще так слаб. Но ты «вернулся»!
Вот такая наша труппа. Еще пятьдесят человек оркестр во главе с дирижером Константином Кримцом. Оригинальный человек. Артист. С первой минуты его появления, когда он шагает к своему дирижерскому пульту, зал уже в ожидании чего-то очень-очень нужного, что уберет серость и слякоть на улице и в душе. Его глаза горят, он тонко чувствует настрой актера. «Ас, ас. Ас, ас, ас, ас!» — и оркестр льется под темпераментными взмахами его рук.
Со своим балетом пришел в спектакль балетмейстер Александр Посвянский. Кто знает, каким в нашем российском мюзикле должен быть балет? Просто подтанцовки, балетные соло? И то и другое. А у нас некоторые балетные артисты еще играют и драматические роли с текстом. А как вначале стеснялись. А теперь шпарят тексты и получают удовольствие. Это сразу видно по их лицам.
Пишу обо всех в превосходной степени, я знаю. Но я так чувствую. Так всех уважаю, ценю и люблю. Значит, может быть группа талантливых людей без интриг, без зависти. Если ты талантлив, значит, ты человек полноценный. А полноценный человек лишен зависти. Завидовать нечему. У него своего полно. Мы хвалим друг друга, потому что похвала наша рождается случайно и невольно. Она рождается из нашего сходства, из сходства вот таких людей, которых объединяет обоюдная радость. И потому — похвала волнует. А как трудно работать с людьми, которые не нравятся. И как легко, когда наоборот. Я влюблена вовсю! А?! Такого еще в моей жизни последних лет пятнадцать не бывало. У нас нет за кулисами и привкуса этой гадкой, даже бессознательной зависти. Надо поставить слово «пока». Но не хочется. Ох как не хочется.