Читать интересную книгу Немецкий детектив (сборник) - Манфред Абель

Клаус Герике поднялся и дрожащими руками ощупал тугой кожаный кошель. «Сегодня в порфире, завтра в могиле», — пронеслось в его голове. Сердце начало беспокойно биться, он был вынужден даже опуститься на кровать. Зажег сигарету и закрыл глаза.

Мрачные думы бродили в его голове, как облака в небе, без цели и связи. Он размышлял о событиях минувшего дня, о своем нынешнем положении, о будущем. Но после четвертой сигареты его мысли закружились вокруг одной, вязкой и неотступной. Фраза: «Сегодня в порфире, завтра в могиле» — как гвоздь засела в его мозгу. Он гнал ее от себя, но она снова и снова возвращалась. Пока наконец это ему не прискучило. Человек деятельный, он был чужд мечтаний. Вскочил, распахнул окно и налил воду в старый помятый металлический тазик. Погрузив несколько раз лицо в прохладную жидкость, подумал: «Чего мне бояться? Кому я нужен?»

Бывший экономист Герике заблуждался. Разумеется, Иоганнес Майзель еще ничего о нем не знал, еще ехал на своей служебной машине по Берлину и имя Герике ему ничего не говорило. Но уже после полудня того же дня агенты берлинской уголовной полиции позволят у двери квартиры фрау Миттельцвайг и расспросят ее о жильце. Квартирная хозяйка поведает им, что накануне вечером, 17 мая, в девятнадцать часов, Клаус Герике, одетый в темный костюм, белую рубашку с галстуком-бабочкой и демисезонное пальто, покинул дом и больше не появлялся. Правда, фрау Миттельцвайг встанет на защиту своего молодого жильца, будет превозносить его любезность и услужливость, но этой болтовней не удержит криминалистов от дальнейших розысков Клауса.

Однако в тот дополуденный час ни мнимый Анри в Париже, ни подлинный шеф комиссии по расследованию убийств в Берлине не знали этого.

Иоганнес Майзель остановился у здания полицейского управления. Бросил взгляд на часы, поднялся по каменной лестнице и, войдя внутрь, важно кивнул караульному. Майзель хотел узнать у комиссара Борнемана о состоянии расследования убийства с целью ограбления в Груневальде и обсудить дело Эрики Гроллер. Майзель редко пользовался лифтом, предпочитал подниматься наверх пешком, что отвечало его спортивной натуре.

Бюро главного комиссара находилось на шестом этаже. На четвертом он сделал остановку, открыл окно и глубоким вдохом наполнил легкие свежим воздухом…

В это время Каролина Диксон уже знала, что убита женщина, что разыскивается преступник и выясняются причины ее гибели. Она также стояла у окна и, прищурив глаза, смотрела на людской поток, бурливший на перекрестке возле американской памятной библиотеки.

В то утро 18 мая миссис Диксон пришла в свое бюро около десяти часов. Как всегда внешне спокойная, сказала фрейлейн Мауз, что будет занята для всех, и уединилась в кабинете.

Она сняла телефонную трубку, нажала на миниатюрную клавишу рядом с рычагом, но тотчас дала отбой и покачала головой. Не стоило сейчас звонить майору Риффорду. «Это пока никуда не уйдет», — решила она.

В глубокой задумчивости Каролина постояла у окна, бесцельно дергая шнур гардин, затем опустилась в кресло и, скрестив руки на груди, уставилась в пространство перед собой. Миссис Диксон пыталась обуздать сумятицу мыслей, упорядочить свои размышления, но это давалось ей с трудом: ведь на карту было поставлено ее будущее. Из событий прошедшей ночи Каролине было ясно лишь одно, ясно полностью, без остатка, — ее хитро задуманный план, осуществление которого казалось детской забавой, провалился. И не просто провалился, а стал теперь для нее удавкой.

Но, осознавая это, она не видела выхода из создавшегося положения, не находила мер защиты. Снова и снова впечатления минувшей ночи смешивались в ее сознании с уже известным и не раз продуманным; снова и снова Каролина возвращалась к вопросу — правильно ли она поступила, перевезя женщину в другое место? В тот предрассветный час, когда она, покончив с делом, несколько успокоилась и, казалось, справилась с первым шоком, отвечала на этот вопрос отрицательно. Но затем появился Стэнли. Он сообщил о смерти Эрики Гроллер, и Каролина облегченно вздохнула. Однако, представив себе последствия всего, поняла, что радость ее была преждевременной. Немецкая полиция примется разыскивать преступника. Не найдет его сразу и начнет копаться в личной жизни умершей Эрики Гроллер. А в круг ее знакомых входила и она, Каролина Диксон. Каролина же была агентом ЦРУ. Значит, секретная служба окажется в сетях немецкой полиции.

Миссис Диксон искала и не находила никакого выхода. Она обязана была информировать обо всем майора Риффорда, своего шефа, и рассказать об акции, предпринятой без ведома начальства. Она не питала никаких иллюзий относительно последствий этой «исповеди». Центральное разведывательное управление не отпускало грехов своим сотрудникам. Она вступила в самый трудный этап своей жизни. Более трудный, чем тот, когда вокруг нее трещали выстрелы и летели осколки разбитого стекла. Тогда родилась Каролина Диксон. В этот раз не родится никто. В этот раз была жесткая альтернатива: либо остается Каролина Диксон, либо только ее прах.

Каролина встала. Сняла телефонную трубку и нажала на миниатюрную клавишу рядом с рычагом.

— Хэлло, говорит двадцать девятый, мне необходимо встретиться с вами, сэр, срочно! — хриплым голосом произнесла она. И после паузы, запинаясь, прошептала: — Да… хорошо, сэр!

Тем временем комиссар Майзель преодолел оставшиеся двадцать восемь ступенек. Передышка оказалась благотворной для тела и души — дыхание стало легким, свободным, улетели прочь хмурые, гнетущие мысли. В свой кабинет Майзель вступил в приподнятом, боевом настроении. Он решил дождаться отчетов своих сотрудников, а после этого сходить пообедать. Главный комиссар прекрасно понимал, что по ознакомлении с первыми результатами дальнейшую судьбу расследования определяли считанные часы, порой минуты. На основе прочитанного и услышанного надлежало сделать верные выводы, дать четкие указания. Подчас это требовало предельной концентрации духовных н физических сил. Если не проявить серьезного внимания ко всякой улике, даже самой мелкой, и не отдать должного распоряжения, то в дальнейшем это может привести к тяжким, иногда непоправимым последствиям. Было бы идеальным начать дознание с обстоятельного изучения всех материалов. Но это вовсе не означало, что он затянет дело, уйдет от быстрого, смелого решения. У Майзеля был огромный опыт работы в полиции и волевой, упорный характер. Однако наивысших результатов он достигал лишь тогда, когда обстоятельства позволяли ему всесторонне осмыслить проблему без лишней суеты и внешнего принуждения. Во всем остальном он полагался на тончайший механизм импровизации.

По расчетам Иоганнеса Майзеля папка с делом Эрики Гроллер должна была быть уже довольно пухлой: отчет о происшествии, заключения судебного медика и экспертов по следам, протоколы опросов свидетелей, описание рабочих версий и гипотез, а также фотографии, схемы, рисунки.

Майзелю не терпелось взять в руки эту папку, ласково прикоснуться к ее страницам. Он уже наперед формулировал приоритетные задачи. По пальцам пересчитал всех своих сотрудников, опасаясь, что их может не хватить, если проблемы вдруг посыплются одна за другой. «В любом деле важна последовательность, — считал он. — И главное — не забегать вперед!»

Размышления Иоганнеса Майзеля прервал громкий стук в дверь. В кабинет вошел один из его агентов и с порога выпалил:

— Господин главный комиссар, алиби доктора Лупинуса не подтвердилось!

Глава 8

Ричард Дэвис яростно проклинал свое задание. Шел дождь, пронизывающий ветер бил ему в лицо, он весь продрог, и вообще — это задание было ему не по душе. С тоской вспоминал он о родном Техасе, стадах мирно пасущихся коров, пронзительно ярком солнце над прериями и страстно мечтал вырваться из Парижа. Уже битый час Дэвис стоял под узким выступом крыши. Его ноги совершенно промокли, руки закоченели, время от времени он слизывал с губ капли дождя. Было начало одиннадцатого, и если господа, уютно устроившиеся там, в доме, не поторопятся, то ему придется проторчать на этом отвратном посту до полуночи. Он ненавидел задание и одновременно потешался над ним. Надвинутая на глаза шляпа, высоко поднятый воротник плаща… Сунуть бы еще в рот курительную трубку — и чем не суперагент из последнего телесериала! В то время, когда все секретные службы пользуются самыми хитроумными техническими средствами, ультракоротковолновыми передатчиками, электронными лампами-вспышками, анестезирующими средствами и миниатюрными микрофонами, его посылают под проливной дождь, чтобы выследить, как это делал во время оно знаменитый киноидол Ник Картер, злоумышленников. Положительно, от этого задания веяло стариной и глубокой провинцией. Дэвис стал тяжел на подъем, привык к тихой кабинетной работе, к цивилизованной, покрытой тайнами корреспонденции, питал любовь к проявлению микрофильмов и расшифровке кодовых донесений.