«Прошу добро подняться на мостик?» — спросил я разрешения.
«Разрешаю!»
Первое, что я увидел, была наша кильватерная струя, плотный белый след бурлящей воды, которая простиралась почти до пределов видимости, где она разбивалась на отдельные пряди и исчезала в море цвета бутылочного стекла. По обеим сторонам белого следа были бледно-зеленые окантовки цвета венецианского стекла, освещенного сзади солнечным светом. Голубоватый выхлоп дизелей клубился над решетками настила.
Я повернулся вперед. Тотчас же в лицо мне хлестнули брызги. Мне следовало помнить о том, что двигатели толкали нас навстречу волне на полной мощности.
Вода капала с моего носа.
«Поздравляю», — сказал второй помощник.
Прищурив глаза, я уставился на нос лодки из-за отбойного козырька мостика. Мы двигались с такой скоростью, что нос вздымал занавеси брызг в воздух и посылал широкие ленты шипящей пены вдоль бортов подлодки.
Командир засунул руки глубоко в карманы своих кожаных штанов. Некогда белая и причудливо сплюснутая фуражка с потускневшей тесьмой была сейчас плотно натянута на его голову. Он прищуривал глаза, осматривая море и небо. «Смотреть в оба, парни», — заклинал он впередсмотрящих, «мы уже не можем позволить, чтобы нас обскакали».
Наступило и прошло время обеда, но только после полудня он покинул мостик, чтобы изучить развитие событий по карте. Я последовал за ним сквозь люк.
Внизу мичман все еще усердно трудился над своими расчетами.
«Хм», — сказал Командир Крихбауму, «красиво вырисовывается, что ты на это скажешь?»
Новый карандашный крестик отмечал на карте последнюю доложенную позицию врага. Мы теперь могли просчитать его скорость и курс со своей собственной карты. Еще один карандашный крест: пересечение его предполагаемого курса с нашим. Наши мысли снова и снова возвращались к нему, с неотвратимостью стрелки компаса, указывающей на север.
Проходил час за часом. Топливо утекало по трубам.
Второй помощник протиснулся сквозь переборку, держа в руке еще радиограмму.
Командир взял её с нескрываемым нетерпением. Он даже соблаговолил прочесть её вслух.
«Командующий лодке U-A. Перехватить конвой, обнаруженный U-R, на максимальной скорости». Он сделал паузу. «Вахтенный офицер: держать курс 340 и ждать дальнейших указаний». Голос рулевого в боевой рубке эхом продублировал его слова.
«Это сработало — это действительно сработало».
Командир указал на нашу новую позицию и на позицию врага. «Мы должны перехватить его завтра утром, около 06:00».
Вопросительные лица появились в проеме переборки. К их изумлению, они увидели как наш командир неуклюже приплясывает в центральном посту, как цирковой медведь. Он подхватил микрофон громкой связи и объявил по всем отсекам:
«Вы меня слышите? Мы сейчас действуем против конвоя, обнаруженного лодкой U-R. Мы ожидаем перехват в любое время, начиная с 06:00». Громкоговорители крякнули в заключение. «Это все».
Через полуоткрытую дверь в носовой отсек приплыло хриплое пение:
«Наташа из Одессы Сжимает как компрессор. Её глаза как Черное море, И такова же её знатная штучка». ***
Командир запрокинул голову и облокотился на маховик аварийного привода передних рулей глубины, просунув локти между спицами. Он вытащил одну руку, вынул изо рта трубку и изобразил широкий жест. «Фантастическое изобретение, такая вот подводная лодка. Некоторые не одобряют механизмы. Утверждают, что они притупляют разум человека, убивают его инициативу и так далее…»
Он погрузился в размышления. Прошла не одна минута, прежде чем он вернулся к разговору. «По мне же, подводным лодкам достается немало. Это не значит, что я их фанатик — Боже упаси».
Он глубоко вздохнул и пару раз иронично фыркнул сам над собой, прежде чем продолжил. Кулак с трубкой оставался тем временем поднятым вверх. Прежде чем опустить его, он сдвинул фуражку на затылок. Из-под козырька выбились волнистые русые волосы, придавая ему слегка ухарский вид. «Мне нравятся дизели, когда они ровно работают, хотя есть люди, которые не выносят их звука». Он наклонил голову, как бы изумляясь их антипатии. «Другие не выносят запаха дизельного топлива. Моя подружка не выносит запаха кожи — это весьма забавно».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он неожиданно сжал губы, как мальчишка, пойманный за рассказами о школе.
Я не мог придумать, что бы такое сказать в ответ, так что мы оба уставились в плиты настила. Затем появился Стармех и спросил, нельзя ли остановить левый двигатель на пятнадцать минут. Причина: перегреваются подшипники коленчатого вала.
Командир резко сморщился, как будто бы укусил лимон. «Хорошо, Стармех. Если действительно нет другого выхода».
Стармех поспешил в корму. Несколько мгновения спустя грохот машин уменьшился. Командир пожевал свою нижнюю губу. Его лицо прояснилось только когда ему вручили новую радиограмму. «Командующему от U-R. Неприятель последний раз обнаружен в квадрате BA».
В центральном посту собралась вторая вахта. Предохранительные пояса больше не были нужны. Когда минутная стрелка часов приблизилась к двенадцати, четыре человека поднялись наверх. Рулевой сделал свой доклад при смене вахты:
«Курс 340, правая машина полный вперед, левая машина остановлена».
Сменившаяся вахта спустилась вниз. Лица людей были цвета вареного рака. Мичман, который спустился по трапу последним, скомандовал смирно. «Докладываю о смене с вахты. На северо-западе легкое образование облаков. Ветер заходит с норд-веста на вест. Из-за скорости иногда захлестывает».
Как будто бы в подтверждение его слов через открытый люк нас обдало каскадом воды.
«Благодарю». Командир кивнул. Четверо отсалютовали, затем отряхнулись, как собаки. Их непромокаемая одежда забрызгала палубу. Один из них осмелился негромко задать вопрос:
«Далеко ли еще идти?»
«Еще весьма далеко», — ответил один из матросов центрального поста.
Прошел дневальный. Казалось, он весь важничает, судя по тому, как он прокладывал свой путь, подобно винному официанту. Оставалось только удивляться, что он не накинул на руку салфетку.
За дневальным проследовал кок, направляясь в носовой отсек, неся на лице усердную улыбку трактирщика, который рад своим гостям и старается им угодить как можно лучше.
«Компания школьников», — проворчал Командир, не догадываясь о своей главной роли в этой шараде. Он сидел в своем углу, радостно улыбаясь всем, как довольный отец семейства.
С нас как будто бы свалились кандалы, и мы все могли снова свободно дышать. Больше не будет патрулирования в одном и том же районе моря: наконец четкий приказ вел нас на полном ходу к неприятелю. Единственный, кто не разделял общего восторга от рева машин и шипения волн, был Стармех. «Запасы топлива на таком ходу летят ко всем чертям», — ворчал он, но даже в его голосе был оттенок удовлетворения, когда он докладывал о вводе в работу левого двигателя.
Командир кивнул. «Прекрасно, Стармех — мне слышно, как они работают. А теперь отдохни. Позже тебе придется изрядно потрудиться».
Входя в носовой отсек, я сразу почувствовал преобладающее настроение эйфории, как только открыл дверь в переборке. За мной прошел кок с большим бидоном фруктового сока и тут же попал в осаду толпы жаждущих матросов.
Маленький Бенджамин проглотил содержимое своей кружки и счастливо вздохнул. «Будем надеяться, что наконец-то мы попали в дело».
«А я вовсе не спешу», — холодно произнес Швалле.
«Что до меня, то мне до чертиков надоело нюхать весь этот ваш пердёж».
«О, мой герой!» — послышался насмешливый голос из полумрака возле носовых торпедных аппаратов.
«Не обращай внимания, парень. Не давай им опустить себя — у тебя верная мысль».
«Господи», — произнес все тот же анонимный голос, «тебя опять понесло».
Какое-то время ничего не было слышно, кроме шипения и шлепков волн и, в интервале между ними, сонное бормотание музыки по радио. Разговор неожиданно вернулся к конвою.