16 сентября 1857 года ожесточенные бои вспыхнули на улицах Дели, усеяв их горами трупов и раненых. Британские и лояльные им туземные войска пытались очистить город от мятежных сипаев и захватить старинную крепость. Во время уличных боев вооруженный отряд 101-го туземного полка под командой двух европейских офицеров получил приказ форсировать реку, взять в кольцо городские стены, перекрыть дорогу на север и не дать членам могольской королевской семьи или вожакам повстанцев бежать из обреченного города.
Офицеров звали капитан Мэтью Лонг и полковник сэр Роджер Гудчайлд…
Имя бросилось мне в глаза не только потому, что его подчеркнули карандашом. На полях стоял восклицательный знак, характерный для Джимми Норта. Его не слишком уважительное отношение к книгам распространялось даже на собственность Британского музея. При виде последнего, недостающего звена в цепочке меня снова бросило в дрожь, а щеки вспыхнули от волнения. Теперь все стало на свои места, и я торопился дочитать страницу до конца.
«…Неизвестно, что произошло той ночью на пустынной дороге в джунглях, но через полгода капитан Лонг и субедар Рам Панат, старший офицер роты сипаев, давали военно-полевому суду свидетельские показания по делу полковника Гудчайлда.
Они рассказали, как перехватили группу индийских дворян, бежавших из охваченного огнем города, а среди них – двух мусульманских священников и трех раджей королевской крови. В присутствии капитана Лонга один из раджей попытался купить свободу, предложив британским офицерам указать место, где находится величайшая ценность – золотой трон в форме тигра с единственным бриллиантовым глазом.
Офицерам показали дорогу к мечети в глубине джунглей. Во дворе стояло шесть воловьих упряжек, погонщики которых разбежались. Офицеры спешились, осмотрели находившуюся на подводах кладь и действительно обнаружили трон-статую тигра. Чтобы облегчить транспортировку, его распилили на четыре части – задние лапы, туловище, передние лапы и голова. В свете фонарей блестело уложенное на солому золото, инкрустированное драгоценными и полудрагоценными камнями.
Полковник Роджер Гудчайлд приказал немедленно казнить раджей. Их поставили у наружной стены мечети и расстреляли. Полковник собственноручно добил раненых из служебного револьвера, и позднее трупы сбросили в колодец.
Офицеры разделились: капитан Лонг с большей частью туземного отряда вернулся охранять городские стены, а полковник, субедар Рам Панат и пятнадцать сипаев остались сопровождать подводы.
Субедар рассказал военно-полевому суду, как они двигались на запад, минуя британские заставы благодаря имевшимся у полковника полномочиям, и на три дня разбили лагерь в туземной деревушке. Местный плотник с двумя сыновьями по указаниям англичанина изготовил четыре крепких деревянных ящика для четырех частей трона. Тем временем полковник вынул из металла драгоценные камни, на заранее сделанном чертеже аккуратно отметил место каждого, перенумеровал камни и сложил в железный сундук, в каких армейские казначеи хранят деньги.
Ящики с золотом и сундук с драгоценностями погрузили на подводы и отправились в путь – на конечную железнодорожную станцию в Аллахабаде.
Несчастного плотника с сыновьями заставили присоединиться к конвою. Когда отряд вступил в густой лес, полковник слез с лошади и отвел трех мастеров за деревья. Прогремели шесть выстрелов, после чего он вернулся один…»
На несколько минут я прервался, чтобы поразмыслить над личностью доблестного солдата. Было бы недурно познакомить его с Мэнни Резником – родственным душам нашлось бы о чем поговорить. Я усмехнулся и продолжил чтение.
* * *
«…Конвой добрался до Аллахабада на шестой день. Используя служебное положение, полковник заявил о военном предназначении груза. Пять ящиков вне очереди погрузили на поезд, возвращавшийся в Бомбей, а Гудчайлд и его небольшой отряд присоединились к своему полку в Дели.
Через полгода капитан Лонг при поддержке Рама Паната выдвинул обвинения против своего командира. Скорее всего воры перессорились – полковник Гудчайлд, вероятно, решил, что делиться не обязательно.
Проходивший в Бомбее судебный процесс получил широкую огласку в Индии и в Великобритании. Слабость обвинения состояла в том, что никакими вещественными доказательствами оно не располагало, а мертвые, как известно, молчат.
Суд признал полковника невиновным. Тем не менее из-за скандала Гудчайлду пришлось уйти в отставку и вернуться в Лондон. Дальнейшая карьера не дает оснований полагать, что полковнику удалось вывезти «Великого Могола» и золотой трон – большого богатства за ним не замечалось. В компании с одной знаменитой лондонской куртизанкой он открыл игорный дом на Бейзуотер-роуд, который в скором времени приобрел дурную славу. Сэр Роджер Гудчайлд скончался в 1871 году от сифилиса, которым заразился в Индии. Его смерть вызвала новые слухи о легендарном троне, но они быстро улеглись ввиду отсутствия неопровержимых доказательств. Свой секрет предприимчивый джентльмен унес в могилу.
Вероятно, настоящую главу следовало бы озаглавить "Сокровище, которого никогда не было"».
«Ошибаетесь, профессор, сокровище было и есть», – подумал я, радуясь удаче, и начал перечитывать все с самого начала, делая выписки для Шерри.
Шерри, бодрствовавшая в кресле у окна, налетела на меня, едва я перешагнул порог.
– Куда вы подевались? Весь вечер сижу и изнываю от любопытства.
– Вы не поверите, – начал я и понял, что сейчас меня разорвут на части.
– Гарри Флетчер, даю вам десять секунд. Прекращайте пустословить и расскажите главное. Не уложитесь – глаза выцарапаю.
Мы проговорили далеко за полночь – изучали документы и бумаги, разостланные на полу: морскую карту архипелага, в который входила Святая Мария, фотокопии изображений «Утренней зари», мои комментарии к рассказу помощника капитана о кораблекрушении, а также записи, сделанные в читальном зале Британского музея.
Я достал серебряную походную фляжку – мы пили «Чивас ригал» из стаканчика для зубных щеток, строили планы, гадали, в какой секции корпуса «Утренней зари» находятся пять ящиков и какая часть фрегата затонула на рифах, а какую унесло в море.
Нужно было заранее побеспокоиться обо всяких случайностях и постоянно корректировать открытый список минимума экспедиционного снаряжения – он пополнялся по мере того, как мне или Шерри приходила в голову стоящая мысль.
Мне только сейчас подумалось, что она должна быть первоклассной аквалангисткой, и в разговоре это подтвердилось само собой. Теперь участие Шерри в экспедиции не сводилось к роли наблюдателя, и я, помимо прочего, испытывал к ней профессиональное уважение.