- Уже нет. Там часа три как начался пожар.
- Черт. Хороший пожар?
- Там сухое дерево, книги и все такое. Я еще открыл все бутылки из бара.
- Открыл или вылил?
- Часть вылил, часть просто открыл. Чтобы от меня не несло как от алкаша.
- Что сжигал?
- Трупы.
- Больше одного?
- Троих.
Костюмы присвистнули и переглянулись.
- Кого, если не секрет? За что, не спрашиваю, и так видно.
- Черных.
Мэтт выругался, а Фил удивленно помотал головой.
- Ты совсем берега потерял, как я погляжу, - сказал Мэтт.
- Теперь точно концы в воду, - сказал Фил.
- В комнату сто один я не вернусь, - сказал Уинстон.
- Конечно, - подтвердил Мэтт, - Ты слишком много знаешь, потому тебя и ловит весь город, чтобы фараоны или умники тебя не поймали раньше. Идем к Боссу?
- Идем, - Уинстон встал, - А что будет с ней?
- С ней все просто. Придет доктор, напишет инсульт. Босс организует похороны. Я так понимаю, что найдется, кому положить цветок на могилу.
Уинстон не захотел ехать к Мерфи в куртке Грегори, повесил ее на вешалку и вышел в свитере. Костюмы тоже без курток. Не так уж холодно. На улице он спросил:
- Что значит «концы в воду»?
- Ноги в таз с бетоном и в море. Еще живого. Так у американцев принято, - сказал Фил.
Фил сделал большую ошибку. Очень большую. Когда Уинстон начал ходить в бассейн, он однажды чуть не утонул. Раньше он не боялся утонуть, потому что и плавать не пытался. Сейчас смерть от утопления пугала его даже больше, чем новая встреча с крысами. Вода попадает в рот, в нос, в уши. Мешает дышать, перекрывает горло. Ее можно глотать, но всю не проглотишь…
Пугать человека можно до некоторого предела, а за этим пределом у человека может малость поехать крыша, и он впадет в панику. Даже если он только что всерьез рассматривал варианты самоубийства. Что, кстати, явно указывает на неустойчивое состояние рассудка.
Уинстона никто не держал. И наручников на него не надевали. Просто идут трое мужчин по улице. Волна страха захлестнула его, и он бросился бежать. Костюмы побежали за ним.
«Я опасный преступник», - подумал он, - «Я убил четверых, я не сдамся, чтобы меня топили как котенка. Пусть стреляют в спину, я умру свободным».
Каждая тренировка по боксу начиналась с разминки и бега. Уинстон бежал, как не бегал, наверное, никогда. Мэтт отстал, а Фил, набегавшийся в армии, на длинной дистанции мог бы и догнать по пустому тротуару. Ночью на улицах не так уж много людей. Полиция не любит тех, кто шастает в темноте.
Вот и полиция, не к ночи будь помянута. Констебль шагает навстречу, жонглируя дубинкой на ремешке. Только в Белгравии полицейские патрулируют в одиночку. В остальном Лондоне по двое, а в плохих районах и по трое. Если сейчас перебежать через дорогу, он подумает, что бежит преступник, и присоединится к погоне. Уинстон рискнул пробежать мимо полицейского. Мало ли зачем люди бегают ночью.
Левая рука фараона вытянулась перед беглецом. Уинстон врезался в нее грудью, ноги пробежали дальше, и он плюхнулся на задницу, больно ударившись копчиком.
- Куда разогнался? – спросил констебль.
Уинстон удивился, с чего бы констебль так грубо задерживал партийного. Но тут же вспомнил, что он, собираясь за город, оделся попроще.
Подбежали Костюмы.
- Он наш! – крикнул Фил.
- Смотрите, кто пришел! Костюмы! – с наигранной радостью воскликнул констебль, - Вы не заблудились, парни? Белгравия не ваш район.
- Договоримся, - сказал Мэтт, переводя дыхание.
- В участке с инспектором будете договариваться. Этого я забираю, - констебль указал дубинкой на Уинстона.
- За что? – опять влез Фил.
- За мелкое хулиганство и оскорбление при исполнении. Устроит?
- Офицер, пожалейте нашего друга, - сказал Мэтт.
- Зачем?
Старший не нашелся с ответом.
- Беги, дурак! – крикнул Фил, - Тебя же расколют! Жить надоело?
Мэтт пихнул Фила кулаком в бок, а констебль ухмыльнулся.
Уинстон вскочил, получил по спине дубинкой и снова упал. Фил подхватил его и потащил за собой. Мэтт попытался преградить путь констеблю, но полисмен снес его в два удара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Беглецы не успели оторваться и на десяток метров. Констебль метнул дубинку, попал Уинстону между лопаток, и тот снова упал.
Фил встретил полисмена в боксерской стойке. Тот провел ложный кросс левой в лицо, пригнулся под ответным ударом и вбил правый кулак в низ живота на уровне ширинки. Отшвырнул Фила, еще раз ударил Уинстона по спине левой и подобрал дубинку правой.
Мэтт как раз подбежал и тут же получил хлесткий удар дубинкой по правой кисти и тычок в лицо. Шагнул назад, оступился и упал.
Констебль достал наручники и из троих подозрительных типов выбрал самого важного. Беглеца.
В участке полисмен провел задержанного мимо дежурного без всякой регистрации сразу в комнату для допросов. Обыскал и выложил вещи из карманов в лоток на столе. Уинстон порадовался, что положил револьвер в сумочку Бонни.
- Меня очень интересует, кто ты такой, что Костюмы едут в чужой район и отбивают тебя у полиции, - сказал констебль.
- Это ошибка, - ответил Уинстон, - Я простой служащий в Министерстве Изобилия. Они меня с кем-то перепутали.
- Врешь! – констебль ударил задержанного по уху открытой ладонью.
Уинстон свалился со стула.
- Вставай, сукин сын. Служащий он, как же. Завтра, то есть, уже сегодня, рабочий день, а ты с бандитами по улицам бегаешь.
- У меня личные дела.
- Какие?
Вопрос поставил Уинстона в тупик. Что он мог делать у бывшего военно-морского общежития, если не говорить про Бонни? И почему это нельзя было сделать днем?
- Что, не придумал сказку? – констебль рывком поставил его ноги и отвесил пощечину.
Уинстон молчал.
В комнату зашел инспектор. Констебль вытянулся и щелкнул каблуками.
- Вольно, - сказал инспектор.
- Вы тут прямо живете, сэр, - со слабо скрываемым недовольством ответил полицейский.
- Стоит отойти на шаг, и вы начинаете заниматься онанизмом вместо работы. Что тут у тебя?
- Жулик или вор.
- Я не вор, - начал Уинстон, и констебль ударил его поддых.
Оба полицейских говорили как шотландцы. Констебль, скорее всего, родился в Лондоне, а инспектор приехал сюда когда-то давно. Кто другой не заметил бы, но профессиональный лингвист такие вещи замечает, не задумываясь. Тем более, что прошотландские настроения в Скотланд-Ярде давно уже вошли в лондонский фольклор.
Когда бюрократическая структура становится достаточно большой, в ней заводится отдел кадров. Когда она увеличивается, кадров требуется много, а кадровики становятся очень влиятельными фигурами. Настолько, что иногда не осознают масштаба своих действий.
На флоте любимым развлечением кадровиков было группировать подразделения по фамилии. Уинстон, например, попал в экипаж, где половина личного состава носила фамилию Смит. На другом корабле служили Short и Long, Armstrong и Weak, Black, Brown и White, Fox и Wolf. На третьем для капитана Ace подобрали старпома King и командиров боевых частей Queen, Jack, Straight и House.
Да, слова King и Queen в свое время не стали выводить из повседневного обихода только благодаря игральным картам. По легенде, первый Министр Правды сказал «Может быть, еще карты переименуем?» с таким видом, будто карты это что-то священное и нерушимое. Подчиненные тогда решили выслужиться и подчеркнуть, что многократно встречающиеся в топонимике и фольклоре King и Queen это отсылки не к бывшим руководителям государства, а к любимым играм товарища Министра. Но идея демонархизации осталась, и энтузиасты пришли с ней к следующему министру, не картежнику. Тот ответил «Может быть, еще шахматы переименуем?», и часть повторяющейся топонимики перешла с четырех мастей на два цвета.
Если уж вспоминать про шахматы и язык, то слово Bishop удержалось в английском только благодаря им. Параллельно демонархизации проходила кампания по секуляризации, и из словарей вычеркнули значение «священнослужитель», оставив только «шахматная фигура».