- Так, Истран, помоги мне надеть этот чёртов галстук, - ворчит Герберт у зеркала.
- Ого, ну и костюмчик, - улыбнулся Истран. - В честь чего такая обновка?
- Сегодня я выхожу в люди.
- Хах, ну куда бы ты ни шёл, твоя борода всё равно выглядит очень... не очень. Я думаю, это важнее галстука.
Герберт рявкнул и грозно ушёл в ванную.
- Твою мать, борода! Ты прав, нужно ею заняться. Я возьму твою бритву.
- Эй, только не сломай её!
Грубые, крепкие вампирские волоски начали наматываться на двигающиеся лезвия тримера, забивая их. Герберт выкрикнул, когда несколько волосин выдернулись с корнями.
- Ох, блин... я забыл свою бритву у Елены. Никогда бы не подумал, что у людей такие никчёмные бритвы.
- Может, попробуем депиляцию сделать? - предлагает Истран. - Я видел здесь мощный строительный скотч.
Герберт решительно повернулся к другу.
- Доставай его!
Истран кивнул со зловещим азартом. Липкая лента скотча облепила горло Герберта в поперёк. Они наложили таких штуки четыре, чтобы захватит всю щетину на шее. Главное - разобраться с ней, а саму бороду можно потом будет и секатором подстричь.
- Дёргай, - приказывает Герберт.
- Держись!
Истран резко дёрнул ленты, с хрустом срывая эти несчастные волоски. Неожиданно для себя, Герберт испытал боль. Выпрыгиваюшие из-под кожи фолликулы могут причинить страдания даже вампиру.
- Ай! Бл**ь!
- Прости, - говорит Истран, - я пытался посильнее. Ты же вампир, все дела.
- Ага... щиплешь как петуха, - отдишался Герберт. - Больше так делать не будем... Никогда!
Приведя себя в относительный порядок, Герберт сел на велосипед и отправился на встречу. У входа в больницу его должна была ждать Ева.
Он ехал очень быстро. Огибая машины на скорости сто двадцать, его велик рассекал улицу будто молния. Герберт чувствовал поток ветра, врезающийся в лицо и остужающий покрасневшую шею. Это было облегчение.
Но этой опьяняющей лёгкости не суждено было длиться долго. Внезапная головная боль подло подкосила Герберта и он слетел с велосипеда на обочину.
Чтобы не испачкать костюм, он оттолкнулся руками от щебная и отбросил себя назад. Нужно было любой ценой приземлиться на ноги, а не на пиджак. Головная боль понемногу затихла, что и дало возможность Герберту вернуться на ноги целым и не замарать себя в пыли.
- Фух... пронесло. Что это было?
Но времени искать ответ на этот вопрос не было, Герберт и так опаздывал. Вы можете подумать:"Как так? Он же ехал невероятно быстро". Но на самом деле, этот престарелый лентяй выехал очень поздно. Слишком поздно. Так что, времени у него в обрез.
- Так, я не опоздал? - забегает в зал Герберт.
Внутри уже собралась большая толпа людей.
- Я прождала тебя у входа целых полчаса, - сказала Ева. - Почему так долго? Я чуть не простудилась.
- Наверняка, у него были какие-то очень важные дела, - язвительно сказал Наскис.
Он тоже здесь находится. Ну, я думаю, это было ожидаемо.
- Скажем так, - откашливается Герберт, - давно я не был на таких мероприятиях. Не рассчитал время на подготовку.
- Пошли уже, - подзывает его Ева. - Потом это обсудим. Там сейчас выступают главы фондов.
- Да, она зачем-то хочет послушать того чудного кругловатого типа, - объясняет Наскис.
На импровизированную сцену из дерева к людям вышел полноватый лысеющий мужчина в очках. Он не был старым, ему где-то лет тридцать, примерно. Но этот имидж сильно старил его в глазах людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ох... я не ожидал, что тут соберётся так много людей, - начинает он. - Ну, так даже лучше. Для тех, кто не знает меня, представлюсь. Меня зовут Матвей Курский, я - основатель фонда помощи бедным и бездомным "Оберег сердца".
Публика внимательно слушала его. Не смотря на немного неказистый вид, его голос звучал очень обаятельно.
- Мои коллеги, представили других похожих фондов уже сказали всё, что нужно. Я даже не знаю, что добавить. Вы уже поняли, что мы серьёзно намерены искоренить классовое неравенство в нашем городе. Но сейчас, я полагаю, что есть слова поважнее.
Он неспешно снял очки и начал их протирать.
- Я самого детства познал тяжесть бедности. Я бродил ребёнком по улице и, иногда, приходилось даже отбирать еду у бездомных. И... я не горжусь этим. Более того, некоторые из них даже пострадали по моей вине.
Отложив платок в карман, Матвей обратно надел очки. Его взгляд стал строгим и решительным.
- Я считаю, что если ты совершил зло, то тебе нужно искупить свою вину. Нужно сделать добро, восстановить баланс. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Я сделал зло когда-то... И теперь хочу вернуть этому миру свой долг. Я спасу этот город... Спасибо за внимание.
Зал заполнили аплодисменты. Эта немного сумбурная речь, благодаря своей непоследовательности показалась людям искренней и честной. Матвей Курский выглядел как человек, который по-настоящему честен. Который настоящий.
- И ради этого я сюда пришёл? - скрестил руки Герберт.
- Эй, - обернулась Ева, - эти люди помогают таким, как ты. Я видела твою новую квартиру, это никуда не годится.
- Ну спасибо, - насупился Герберт.
- Я просто предлагаю тебе помощь. Мне кажется, ты можешь и должен жить лучше.
Наскис похлопал Герберта по плечу.
- Да, мужик, твоя хата - это трындец.
Герберт посмотрел ему в лицо. Картинка поплыла в сторону. Сильно закружилась голова. Этого он не ожидал.
- Блин, ты совсем побледнел, - говорит Наскис. - Ну... сильнее обычного.
- Простите, мне нужно отойти.
Головная боль вернулась. Скрывшись в туалете, Герберт умыл лицо холодной водой из раковины. Было очень внезапно, что холод он таки почувствовал. Чуть ли не впервые в жизни. Это было странно.
- Что за дела? - посмотрел он в зеркало.
Отражение было смазано. Зрение, видимо, сильно просело по какой-то причине.
- Эй, вампиров не видно в отражении, - тяжело дыша, сказал Герберт, забыв, что вообще-то, он отражался всегда.
Ноги ослабли, стали будто ватные. Он лёг на пол и закрыл глаза. Шум в ушах превратился в звон. Сил, чтобы подняться обратно уже не осталось.
Глава 34. Это болезнь?
Резкий, сухой и жгучий свет солнца "омывал" лицо Герберта. Скребущее тепло будто белым шумом отдавалось в его ушах. Не в силах больше терпеть это непотребство, он повернулся на бок. Гораздо спокойнее, когда солнце светит в затылок. Можно и дальше спокойно спать.
А зачем спать? Почему вообще он спит? Умиротворённое отлёжывание боков внезапно разразилось чередой вопросов. Герберт открыл глаза. Он лежал в больничной палате. Вопрос "как он сюда попал?", стал волновать его больше всего.