развивать.
В фургоне Лития естественно ехать не пожелала. Она предпочитала чувствовать под собой лошадь. И теперь носилась на ней вокруг каравана, если только позволяла дорога. За последние пять минут она пронеслась мимо Плохого трижды. В седле она держалась отлично. Ничему не учится, — подумал Плохой.
Сам он шагал пешком. Големы не были предназначены для верховой езды. Артём даже не стал и пробовать. К тому же было слишком нечестно нагружать лошадь подобной тяжестью. Занимать место в фургоне, он тоже смысла не видел: к чему, если это тело практически не знает усталости. Вот так и шагал посреди каравана, по обыкновению укрытый широким плащом с капюшоном, так что бы никто из посторонних не мог догадаться, что шагает голем.
Артём проследил взглядом за в очередной раз удаляющейся Литией.
— Жрица, жрицей, — проговорил он идущему рядом Громалку, — но я совершенно не понимаю, почему её отпустил родители.
У Громалка было своё место в фургоне. Но сейчас он предпочитал
Шагать рядом с Артёмом.
Мудрейший ехидно ухмыльнулся.
— Надавила на жрицу, значит, — произнёс он, явно подражая Литии. — Артём, ты этой жрицы не видел. Невозможно на неё надавить. Она фанатик, причём с очень сильной волей. О том, что бы наша принцесса ею манипулировала, и речи быть не может.
Он помолчал.
— Я даже думаю, это она манипулировала Литией, — позволив ей так считать. Но нет, инициатором явно была сам жрица. Весь вопрос в том, зачем это Барии нужно?
Артём знал, что Барией звали верховную жрицу.
— Но тут даже две непонятушки, — продолжил мудрейший, — и вторая: как ей удалось уговорить короля с супругой. Грацинд он ведь тоже не слабоволен. И в культ принца не особенно верует. Аргументы должны были быть очень убедительны.
Он вздохнул.
— Нет, не понимаю, не понимаю. Эх, Артём не видел ты эту жрицу.
Мимо них в очередной раз проскакала Лития.
****************
Так случилось, что Артём жрицу видел. Гуляя по лесному городу эльтов Плохой забрёл в одно место. Кроны мощных деревьев переплетались вверху настолько, что даже днём здесь было слегка темновато. Прямые солнечные лучи проникали лишь через немногочисленные разрывы в листве.
Прямо перед ним поднималась небольшая возвышенность, резко обрывавшаяся на другом конце. На ней в свою очередь возвышалась вытесанная из камня площадка, на которую вели ступени. На площадке находилась статуя женщины под покрывалом, склонившая голову в глубоком горе. Прямо перед статуей был разбит узкий прямоугольный цветник. По его углам, в нишах небольших столбиков, слабо горели магические светильники. Артём понял, что видит чью-то могилу.
Он взошёл по ступеням. Цветы были чёрными, траурными. Они были посажены несколькими ровными строчками. Но в самом центре была короткая линия таких же, но только красных цветов. Прорвавшиеся сквозь кроны солнечные лучи падали на цветник.
— Знаешь ли ты что это за место? — послышался голос.
В первый, безумный миг, — Артёму показалось, будто с ним заговорила статуя. Но он тут же понял, что слова были произнесены невысокой женщиной, ранее скрывавшейся позади неё.
Женщина была одета в зелёный балахон жрицы, но капюшон был откинут, и она стояла прямо в солнечном луче, что позволяло хорошо разглядеть лицо. Женщина была эльтой. Лицо её было, пожалуй, немного кукольным. Но вот взгляд женщины был взглядом уверенного, сильного человека. Да и во всей фигуре чувствовалась некая властность. В отличие от одежды обычных жриц, которых Артём уже видел, на её переду был вышит крупный, хотя и простой узор. По этим признакам Артём понял, что женщина занимает не последнее место в жреческой иерархии.
— Нет, — отозвался Плохой. — Конечно, я вижу, что это могила, но кто похоронен здесь, мне неведомо.
— Это могила Карлото фон Гельта, — сказала жрица.
Говорила она медленно, негромко и очень чётко. При этом смотрела она прямо в глаза голему, и на мгновение в этом спокойном взгляде проявился вопрос. Артём едва заметно кивнул, показывая, что понимает о ком идёт речь.
— Я думал, от него не осталось тела, — сказал он.
— Так и есть. Но один из присутствующих на казне эльтов, смог собрать немного пепла героя, когда палачи магиров развеивали его по ветру.
Они немного помолчали.
— Но почему здесь, а не в храме? — спросил Артём.
— В храм приходят, когда бывает нужда помолиться или воздать ему почести, сюда же когда возникает настоятельная потребность поговорить с ним наедине. А это бывает нечасто. Считается неприличным тревожить его дух зазря.
— Прости, — отозвался он, — я не хотел нарушать его покой.
— Прощать нечего, ты пришёл просто потому, что пришёл.
Ну и к чему этот разговор, — подумал про себя Плохой, совершенно не разбиравшийся в тонкостях местной религии.
— Сама я часто бываю здесь, — сказала вдруг жрица. — Скажи, как по-твоему, нравится ли ему это место? Нравится ли быть здесь?
— Сударыня, — осторожно ответил Плохой, — я не верю в загробную жизнь и посмертье.
Жрица внимательно на него посмотрела. Но что означал этот взгляд, понять было невозможно
— Даже после случившегося с тобой?
Артём убеждённо кивнул.
— Именно мой случай доказывает, что сознанию для функционирования необходим материальный носитель. Там я был в теле, здесь тоже, только в другом. В момент же своего перемещения моё сознание явно не функционировало. Я ведь не каким-то там бестелесным, но всё осознающимпривидением между мирами перемещался.
На мгновение во взгляде жрицы мелькнуло что-то странное.
— Интересная точка зрения, — сказала она. — Мы не особенно это афишируем, но принц Карлото тоже не особо верил в загробную жизнь. Что не помешало магирам выбросить его душу за пределы нашей реальности. Так, на всякий случай. Ну, во всяком случае, так думали они сами.
— Но оставим это пока. Допустим, что за гранью, что-то все-таки есть. Как по-твоему, нравится ли ему такая усыпальница?
Вот привязалась, — подумал Артём. — Мне-то откуда знать? Тем более, что я почти ничего об этом самом принце не знаю.
Но жрица явно ждала ответа. Поэтому Артём немного подумал.
— Мне почему-то кажется, что он предпочёл бы, что бы было слегка посветлее. И что бы речка рядом текла, быстрая.
В ответ вновь странный взгляд. Жрица молчала, никак не высказывая своего отношения к словам Плохого. И всё же у того возникло странное ощущение: по каким-то едва уловимым признакам он уловил, что ответ его ей понравился и одновременно… напугал. Ерунда какая-то. Он даже едва удержался, что бы не помотать головой.
А жрица между тем уже уходила, неспешно и величественно спускаясь по лестнице, и накидка её задевала каменные ступени. Она уходила безмолвно и без всяких объяснений. Артём даже испугался, не нарушил ли