на него. — Все вы слишком упрямы, и у вас нет никакого проклятого здравого смысла. У нее тоже нет здравого смысла, — прорычала она. — Она даже не кричит, просто закрывается внутри. Как Кэт полагает выжить, спарившись с таким, как ты? — Эшли подняла руку, указывая на него, на ее губах появилась женская насмешка отвращения. — Я бы застрелила тебя.
Грэм не стал спорить с ней или защищаться. Однако, когда он щелкнул зубами и прорычал приказ, она развернулась и быстро покинула дом. Он все еще не был уверен почему это сработало. Поскольку Эшли чертовски хорошо знала и понимала, что он никогда бы не рискнул объединенными силами Пород кошек, волков и койотов, если бы он осмелился перекинуть ее через колено и отшлепать ее маленькую задницу. Это должен быть сделать ее альфа давным-давно, чтобы обуздать ее безрассудство.
Двигаясь быстро через дом к спальне Кэт, он обнаружил, что она стоит у широких балконных дверей, скрестив руки на груди, и смотрела мимо дома, окруженного стеной.
— Почему я не удивлена тому факту, что ты тоже здесь? — гнев, который наполнил ее голос, был прикрытием. Грэм чувствовал боль, которая бушевала, словно надвигающаяся буря, в ее маленьком теле. — Почему бы тебе тоже не уйти? Я не хочу, чтобы ты был здесь.
Но она хотела. Однако то, что она хотела, и то, что ей было нужно, было так извращено внутри нее, что рывок любой из этих эмоций только напомнил ей о том, что она страдала, чувствуя их.
И она страдала. Он знал это.
Исцеление этой боли может быть невозможным, но он был беспомощен в желании сделать это. К сожалению, он знал, что чувствовала Эшли. Столкновение с этой новой кошачьей породой с мягкими эмоциями и нежным пониманием никогда не разрешит конфликтов внутри нее.
— Такой симпатичный лжец, — прорычал он, сильно толкнув дверь, чтобы закрыть ее. — Думаешь, я не знаю лучше, Кэт? Ты думаешь, я не знаю тебя лучше всех?
Так много гнева и боли. Бог знал, что он никогда не хотел вызывать это. Тем не менее, необходимость защитить ее была гораздо важнее, чем любая другая мысль, касающаяся причинения ей вреда.
И теперь его интересовала не только ее защита.
— Нет, Грэм, я не думаю, что ты знаешь меня лучше всех, — парировала она, поворачиваясь к нему, в ее взгляде было видно все пламя и ярость разъяренной женщины-тигрицы. — Прошло много лет с тех пор, как ты стал частью моей жизни. Мне больше не двенадцать. И я уверена, что, сейчас, черт возьми, я не поклоняюсь земле, по которой ты ходишь.
Но она хотела. Больная потребность доверять и любить его свободно, боролась внутри нее так же, как он боролся с прошлым, которое не мог изменить.
Он чувствовал ее, ей нужно остыть, от этого пламени, доносящегося до него. Запах этого опьянил его, втянув в чувственный голод и эмоциональный шторм, который бушевал в нем. Тонкий, с оттенком пряности и манящей сладости, ее аромат наполнил его чувства и привел в чувство и без того темную сексуальность, которой он обладал.
***
Запах мужской похоти накапливался в комнате с того самого момента, как он вошел. Аромат, который Кэт пыталась игнорировать.
Так же, как боролась со своей собственной нуждой и воспоминаниями о его прикосновениях. Так не должно быть, подумала она болезненно. Из-за отсутствия возможности игнорировать его присутствие, Кэт заставляла себя вспомнить, как это больно, когда он предал ее.
Как сильно это изменило ее. И это изменило ее. Когда-то она знала, что может поверить, что он всегда будет рядом, присмотрит за ней. Признание того, что за ней некому присматривать, что она сама по себе был тяжелым, горьким уроком.
— Прекрати, — приказ был хриплым рычанием, его гнев вспыхнул в зеленых глазах цвета джунглей.
— Прекратить что?
Ее кулаки сжимались и разжались, беспокойство, которое она не могла облегчить, как зуд под ее плотью.
— Прекрати все вспоминать, — приказал Грэм, его голос звучал резко, мрачно от каких-то эмоций, вспыхнувших в его взгляде.
Кэт почувствовала тяжелый стук своего сердца, пульс адреналина, который ударил по ее крови, и одышку, которая, казалось, всегда поражала ее всякий раз, когда она видела мрачность в его взгляде, как сейчас.
— Прекратить вспоминать, — тихо повторила она, качая головой.
Сжав зубы от гнева, который переполнял ее, ей пришлось отвести взгляд. Она должна перестать смотреть на него, перестать ослабевать.
— Для тебя это легко, Грэм? Легко ли тебе взять и отбросить то, что не хочешь, чтобы повлияло на момент или миссию? Как можно просто не вспоминать? — Было ли так просто забыть ее?
Конечно легко. Она была лишь ребенком, когда он бросил ее.
Грэм не хотел видеть разрушенным двенадцать лет труда. И теперь она была потенциальной биологической парой, которая приводила в замешательство его генетику Породы.
Просто еще одна форма эксперимента, не более того.
Он был за ней, прежде чем она смогла двигаться. Зелень его глаз, стерла белизну, дикие инстинкты его необычайной генетики проявили себя в свирепом, яростном блеске янтарных точек света среди темно-зеленого.
— Мы не вернемся назад. Прошлое — лишь прошлое, и оно не может быть уничтожено, — дикий гнев наполнил его голос так же, как и выражение его лица. — Есть слишком много вещей, которые я не могу объяснить, слишком много, я не могу вернуться к ним, не рискуя тем контролем, который собирал месяцами, Кэт. Это не значит, что ты не важна для меня, чем когда-либо. Ничто не значит для меня, того, что значишь ты.
Никаких объяснений.