Эскадра Бутакова состояла из двух отрядов, которыми командовали контр-адмиралы Василий Фёдорович Таубе и Андрей Александрович Попов. Тщательно скрываемая взаимная неприязнь между Бутаковым и Поповым за время службы Попова на эскадре ещё больше усилилась. Один Лесовский сохранял со всеми прекрасные отношения, доброжелательно общаясь со своими старыми друзьями и товарищами. Он был тогда исполняющим должность главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора Кронштадта. Лесовский обошёл по службе и Бутакова, и Попова, но его повышение не вызвало у них раздражения, Степан Степанович не менялся по мере продвижения по службе, был всегда прост и дружелюбен. В мае он пригласил Бутакова объехать суда и принять совместные меры, чтобы обеспечить их выход в море, а потом пригласил на Славянский обед, заключив своё приглашение словами: «Так что Вы хватите разом по двум воробьям».
Лесовскому сообщили о предстоящем приходе в Кронштадт американских судов под флагом знаменитого адмирала Фаррагута, и он беспокоился, чтобы не ударить лицом в грязь. Что касается Славянских обедов, то так называли торжественные банкеты, в которых принимала участие элита русского общества. В те годы читающая и думающая часть общества прониклась идеей, что Россия — это не только русская, но и славянская держава, призванная освободить угнетённых братьев-славян от австро-венгерского и турецкого ига А там, глядишь и образуется мировая славянская держава с центром в Царьграде. Словом, как всегда маниловские мечтания. Правда, была и другая часть мыслящего общества, которая более трезво смотрела на вещи. Эти люди понимали, что отсталая самодержавная Россия вряд ли привлекательна для южных и западных славян. Одной этнической похожести для этого мало. Но тогда подобные настроения были популярны и в военной среде. Лесовский написал Бутакову, что будут человек пятьдесят славянских гостей и члены Петербургского Славянского комитета. Они должны были прибыть в Кронштадт на двух военных пароходах. Всем офицерам предписывалось быть в виц-мундирах (полупарадных мундирах. — Примеч. авт.).
Летом 1867 года американская эскадра под командованием героя Гражданской войны в США адмирала Фаррагута, посетившая многие порты Европы, пришла в Кронштадт. Основную нагрузку по приёму американцев предстояло принять на себя контр-адмиралу Лесовскому, который побывал гостем Фаррагута в Америке. Из морского министерства запросили, какая сумма понадобится для приёма. Лесовский предложил организовать скромный обед для адмирала и командира судна, а в Летнем саду устроить обед для американских матросов. Степан Степанович считал, что необходимо привлечь для приёма американцев Бутакова и его офицеров, и поэтому перечислить большую часть суммы Григорию Ивановичу. Как он объяснил Бутакову: «…вся торжественность приёма, достойная и соответственная Фаррагута, должна быть у Вас на эскадре, на русском флоте, на русских судах, а не между нашими жалкими казармами и кабаками». И мечтательно добавил: «Отправили бы мы его отсюда на одном из наших пароходов к Вам, а Вы бы его встречали со всеми почестями».
Визит американцев прошёл успешно. 16 августа Лесовский сообщил Бутакову: «Фаррагут снимается в пятницу с рассветом. Обед предполагается на “Олафе”, а затем на Вашем флагманском фрегате. Краббе поручил мне просить Вас не сделать Фаррагуту тех же почестей и оваций». Видимо, почестей и оваций хватило с избытком Во время визита американского адмирала произошёл конфликт между Бутаковым и Поповым В результате Попов потребовал от Бутакова письменных объяснений
Вот его письмо: «Многоуважаемый Григорий Иванович. Я явился бы к Вам лично, но чувствую себя весьма нехорошо, и потому вынужден обратиться к письму для разъяснения, следующего обстоятельства Вчера во время пребывания адмирала Фаррагута на “Владимире”, он, прощаясь со мной, сказал, что хочет посетить ещё некоторые суда эскадры. Желая сделать честь знаменитому адмиралу насколько это возможно в моём положении, я тотчас ответил, что если ему угодно быть на каком-либо мониторе, то, как начальник этих судов, я буду очень счастлив ему сопутствовать. В эту минуту, вмешавшись в мой разговор с адмиралом Фаррагутом, Вам угодно было сказать, что “на его катере нет места”. Не допуская мысли, чтоб этими словами Вы желали оскорбить меня лично, и, тем более, в моём лице звание русского адмирала, я предполагаю какую-либо неловкость с моей стороны, или недоразумение.
А потому убедительно прошу Вас во имя наших давних дружеских отношений рассеять мои сомнения на этот счёт, и, если я виноват, дать мне случай извиниться перед Вами.
Искренно Вас уважающий А. Попов. 21 августа 1867. “Владимир”, на Транзундском рейде».
Из письма понятно, что извиняться следовало Бутакову. Но разве начальники когда-нибудь извинялись перед подчинёнными за свою бестактность? За всю свою службу я, например, не помню такого случая. Но здесь совершенно иная ситуация: оба достойных адмирала были когда-то закадычными друзьями. Григорий Иванович ответил незамедлительно, на следующий день, что такого с его стороны не было, и быть не могло. Бутаков вывернулся, а Андрей Александрович почувствовал себя в дурацком положении. Отношения между двумя адмиралами ещё больше обострились. Бутаков всегда интересовался новшествами в зарубежных флотах. Он написал Кроуну письмо с просьбой присылать ему информацию по вопросам, представлявшим для адмирала интерес. Нетрудно догадаться, какую «радость» испытал Кроун, узнав об адмиральской просьбе. Все задания по сбору информации он получал от Лихачёва.
Капитану 2-го ранга и без того хватало работы, чтобы ещё дополнительно удовлетворять любознательность бывшего начальника Бутаков получил ответ уже не от Кроуна, а от Краббе, который запретил ему впредь обращаться к морским агентам, минуя министерство.
Однако это не отбило охоту у вице-адмирала интересоваться вопросами, не входящими в круг его непосредственных обязанностей. Но можно только порадоваться, что у эскадры был такой широко мыслящий начальник Григория Ивановича очень интересовали мины и, в частности, последние их разработки. По собственной инициативе он решил встретиться с изобретателем В архивных делах сохранилась записка Бутакову от неизвестного лица: «Свиданье с Давыдовым придётся отложить. Я думал, что у него на квартире лаборатория, но я ошибся, это так было прежде, но теперь он занимает уголок, в котором ничего нет и ничего делать нельзя. Образчики своих мин он надеется собрать, но только к среде не успеет, и потому просил отложить. Я просил его дать знать, когда он будет готов». (Речь шла о встрече с изобретателем Алексеем Павловичем Давыдовым. — Примеч. авт.)
Ну нет, так нет, и Григорий Иванович 7 сентября 1867 года послал лирическую телеграмму домой «Адмиральше Бутаковой, Васильевский остров, набережная между 13 и 14 линиями, дом Фуражева. Был Виндаве, иду Мариенгам. Тепло, тихо. Бутаков». Минным делом в России занимались давно. В первой половине девятнадцатого века был создан комитет о подводных опытах, затем в Морском министерстве создали комитет о минах во главе со знаменитым мореплавателем, писателем и учёным Фёдором Петровичем Литке. Кроме того, мины всегда были в поле внимания морского учёного комитета.
По предложению Бутакова осенью 1867 создали временную школу морских минёров, которой руководил лейтенант Владимир Африканович Терентьев. Контролировать работу минной школы и проводить опыты с минами управляющий морским министерством поручил Бутакову и контр-адмиралу Воину Андреевичу Римскому-Корсакову. Первый блин, как и положено, был комом, но в дальнейшем, благодаря усилиям Григория Ивановича, дело наладилось. На броненосной эскадре создали минную команду из 70 человек. Но от любимого тарана Бутаков всё никак не мог отказаться. Только на этот раз роль шпирона стал выполнять откидной шест, установленный на носу с закреплённой на нём миной Подготовкой минёров для флота стала заниматься минная комиссия при морском техническом комитете В конце 1867 великий князь Константин назначил комиссию для рассмотрения чертежей новых броненосцев, разработанных под руководством Андрея Александровича Попова и генерал-майора Степана Ивановича Чернявского. В неё генерал-адмирал включил Григория Ивановича Бутакова. Вряд ли это решение великого князя обрадовало Андрея Александровича Новый 1868 год начался для Бутакова прекрасно — его назначили старшим флагманом Балтийского флота, оставив в должности начальника эскадры броненосных судов. Самое приятное, что назначение старшим флагманом означало не столько расширение круга обязанностей, сколько повышение денежного содержания.