— О да, — согласно кивает Чарлз. — Она и в самом деле трудная. Ее нужно пропустить через себя, чтобы понять.
— Да-да, ты прав. — Я натянуто улыбаюсь. — У тебя отличная квартира.
Чарлз смотрит на меня с подозрением, но, очевидно, не углядев в моих глазах алчного блеска, смягчается.
— Здесь две спальни, — доверчиво говорит он. — Можешь одну занять, я тебе доверяю.
— Да ты что! Мы едва знакомы! — Довольно забавно, правда? — С чего бы мне перебираться к тебе?
Сказав это, я понимаю, что скоро мне предстоит порвать с Чарлзом. Конечно, Чарлз мне нравится, но он явно ждет от меня большего, и это ужасно. Конечно, я могла бы обманывать себя, говоря, что мне просто жаль Чарлза, но на самом деле он действительно мне нравится. Чарлз умеет ухаживать. С ним довольно комфортно. Наверняка весь вечер он будет поддерживать приятную беседу, понимая, что у меня был тяжелый день. Чарлз — первый мужчина, который делает мне комплименты, называя красивой. Иногда приятно услышать даже такую откровенную ложь.
Но все происходящее нечестно: я делаю вид, что заинтересована в наших отношениях, но ведь это полная чушь. Я и Чарлз — ха, это так же невероятно, как то, что я смогла бы сделать карьеру балерины! Просто встречаться с Чарлзом так здорово. У меня появился шанс узнать, как себя чувствуют те девушки, за которыми ухаживают богатые, обходительные мужчины.
Могу поклясться, что той же Шарон никогда не доводилось ужинать в ресторане отеля «Савой»! Наверняка она никогда не получала таких огромных букетов роз, а если и получала, то уж точно не столь дорогих.
До чего же было приятно утереть всем в офисе нос! Вот бы Чарлз еще раз прислал мне цветы или конфеты. И пусть почаще звонит, я же вижу, как прислушиваются мои коллеги. Да что там! У них уши тут же превращаются в локаторы, готовые ловить каждое слово.
Черт, хватит! Все это несправедливо по отношению к Чарлзу.
— Прости, — говорит меж тем Чарлз. — Просто я привык, что в этой квартире девушки теряют голову.
— Это не про меня, — беззаботно замечаю я. — Я хочу добиться всего сама. Хочу сделать блестящую карьеру, понимаешь?
— Да. — Вижу в глазах Чарлза обожание. — Ты молодец, и мне кажется, ты далеко пойдешь. Я так рад, что тебя повысили, дорогая!
При этих словах мне становится еще хуже. Я не должна пользоваться Чарлзом, как другие его подружки! Конечно, мне нужны не его деньги, но все равно это нечестно. Нужно признаться ему, что ничего у нас не получится, что наши отношения обречены.
— Я хочу представить тебя своим друзьям, — говорит Чарлз. — Они постоянно расспрашивают меня о тебе.
— Представить своим друзьям? — переспрашиваю с паникой в голосе. — Я думала, что мы поужинаем вдвоем. Я не знала, что будет кто-то еще!
— Нет-нет. Я имел в виду субботу, вечеринку в Честер-Хаусе, ты не забыла?
— Ах это! — говорю я с облегчением. — Нет, не забыла. Ну вот, дождалась! Надо было порвать с ним раньше! Как я могу теперь подставить Чарлза и не явиться на вечеринку, если он пообещал всем, что я там буду? Бедняга, в каком неловком положении он тогда окажется. Я не могу его подвести.
— Знаешь, — добавляю после паузы, — я тоже очень хочу познакомиться с твоими друзьями.
— Правда? — Лицо Чарлза озаряет какая-то детская радость. — Как хорошо! Уверен, они тебе понравятся.
А вот я в этом не уверена. Вряд ли мне понравятся клоны приятелей Руперта — а с ними я уже сталкивалась.
Но я киваю с радостной улыбкой, чтобы не обидеть Чарлза. Пусть думает, что я в восторге от предстоящего знакомства. Чарлз тоже улыбается мне в ответ. Потом снова улыбаюсь я, уже чувствуя себя глупо, но мне так нравится видеть лицо этого человека счастливым. Это вроде как полить увядающее растение — самое меньшее, что ты можешь для него сделать за то, что оно совсем недавно украшало твой дом великолепными соцветиями.
— А куда мы пойдем ужинать? — спрашиваю я.
— Мы останемся здесь.
— Здесь? — Я начинаю озираться. — Ты что-то приготовил?
— Не совсем так. Я вообще не умею готовить. Вряд ли осилю яичницу, даже если буду умирать с голоду, — виновато говорит Чарлз.
Я хмурюсь:
— Надеюсь, ты не ждешь, что готовить буду я? — Яичница мне, конечно, удастся, но ни на какие изыски я не способна. Я определенно не отношусь к типу женщин, которые с радостью скупают журналы с новыми рецептами, запасаются уймой продуктов и с восторгом творят из них нечто невообразимое. Надеюсь, Чарлз, ты не решил, что, будучи непривлекательной, я с лихвой окуплю этот недостаток кухонными талантами?
— Мне бы и голову не могло прийти просить тебя об этом, — поспешно говорит он. — Просто я подумал, что ужин дома получится более романтичным, чем в ресторане. Так более… интимно, что ли?
Я киваю, а меж тем по спине у меня бегут мурашки. Господи, надеюсь, под словом «интимно» он не подразумевает секс, как Эли Рот?
Я нервно оглядываюсь, опасаясь, что за моей спиной находится дверь спальни. Не уверена, что я готова к сексу с Чарлзом. И вряд ли буду готова в обозримом будущем.
Я уже говорила, что не в восторге от секса, и к этому моменту ничего не изменилось. Никогда не забуду, как Брайан занимался со мной этим делом: он словно сваи заколачивал, я лежала и ждала, когда же у этого отбойного молотка кончатся силы. Больше всего в такие моменты я жаждала оказаться под душем, в облаке ароматной пены (особенно после неприятного запаха изо рта моего любовника, бр-р!}. Все время, пока Брайан пыхтел надо мной, я пыталась отвернуться и уткнуться лицом в подушку, где воздух посвежее, а Брайан принимал мою возню за живейший отклик на его старания. Всякий раз после секса с ним я чувствовала себя какой-то несвежей, почти грязной, и меня преследовало ощущение неправильности произошедшего.
Так что не знаю, смогу ли я снова лечь под мужика, с которым встречаюсь, честное слово!
— У тебя есть спиртное?
— Конечно, — радостно кивает Чарлз, довольный возможностью услужить. — Шерри? Джин-тоник? Вино? А может, скотч? Или какой-нибудь ликер?
Ой, до чего же он мил! Гораздо, гораздо милее Брайана.
— Джин-тоник, если можно.
Чарлз устремляется на кухню (мебель из натурального дерева, терракотовая череница на стеновой панели, темная столешница и суперсовременная встраиваемая техника), чтобы сделать мне коктейль. Я вижу его силуэт в дверном проеме. Затем он возвращается с бокалом из тончайшего стекла, в котором мерно позвякивают льдинки и плавает долька лайма с зеленой корочкой.
Благодарно принимаю бокал и делаю огромный глоток. Напиток щекочет язык, проливается холодным ручейком в горло, и я сразу начинаю расслабляться. Все-таки у меня был очень длинный день. Алкоголь действует на меня, словно мягкие ватные объятия, и сразу появляется желание улыбаться — теперь уже искренне.