К чудесам привыкаешь с трудом, подумал старина Гарри. Но после того как Рогнеда превратила Лёвина в гнома величиной со стограммовую гирьку, а затем опять в шестипудового здоровилу, он уже ничему не удивлялся. И потом, Зубрицкий некоторым образом был человеком науки. Вспомнив об этом, он решил, по возможности спокойно и взвешенно, проанализировать ситуацию.
То, что в спальне никого нет, было ясно как день. Чтобы совсем уж окончательно в этом убедиться, старина Гарри на всякий случай заглянул под кровать и в стенной шкаф.
Кровать была низкая, и под ней могла уместиться зверюга не крупнее крысы, а стенной шкаф был под завязку забит грязным бельём.
Прошептав "с нами Крестная сила", Зубрицкий приблизился к окну. Заперто. Шпингалеты опущены. Если парочка эвакуировалась через окно, то кто в таком случае закрыл окно изнутри? Он встал на цыпочки — окна в спальне были расположены высоко — и глянул вниз. Узрел дно далекого двора, крыши легковушек и песочницу, возле которой вяло суетился микроскопический дворник с метлой в руках.
Мог ли Тит со своей врачихой, пока старина Гарри упивался сериальными страстями и вспоминал своих почивших жён, выйти из спальни, проскользнуть незаметно по коридору мимо гостиной и покинуть квартиру? Вряд ли. Да и куда бы он пошел, небритый, нечесаный, в засаленном халате и шлепанцах на босу ногу? Хотя, говорят, один ненормальный тип, срывая аплодисменты весёлых зевак, в таком виде недавно разгуливал по Садово-Каретной.
Стоя перед кроватью, старина Гарри, чтобы что-то сказать, потрясенно изрёк:
— Чистый сюр, мать его за ногу.
Когда Зубрицкий вернулся в гостиную, он первым делом решил позвонить Герману или Рафу, но, проклиная себя за разгильдяйство, вспомнил, что оставил мобильник дома.
Попытался припомнить хоть какой-нибудь телефон. Когда-то он помнил наизусть невероятное количество нужных и ненужных телефонных номеров. Но сейчас у него в мозгах вертелся только номер его автомашины. Причем не нынешней, а предыдущей.
От напряжения голова загудела. Зубрицкий принялся шарить по квартире в поисках какой-нибудь записной книжки. Не нашел.
Позвонить по обычному телефону в милицию?
Он набрал 02. И с удивлением услышал голос с сильным восточным акцентом.
— Дежурный по городу лейтенант Инакомыслишвили слушает.
Зубрицкий растерялся. Ну, как он будет сейчас объяснять этому лимитчику, что в центре Москвы из собственной квартиры бесследно исчез не только знаменитый писатель Тит Фомич Лёвин, с которым он, Зубрицкий, не далее как три часа назад вел дружескую беседу о триппере, Бенджамене Бриттене и краковской колбасе, но вместе с ним исчезла еще и какая-то мужеподобная тетка, выдававшая себя за врача-венеролога…
— Инакомыслишвили слушает, — повторил лейтенант. В его голосе слышалась усталость горца, только что преодолевшего трудный перевал.
— Говорит друг писателя Тита Лёвина, — сказал старина Гарри и, решив для солидности щегольнуть своим ученым званием, добавил: — профессор Гарри Анатольевич Зубрицкий.
— Продолжайте, — вздохнул кавказец.
— Хочу сделать заявление…
— Не возражаю, — согласился лейтенант.
— Дело в том, что Лёвин исчез.
Старина Гарри сделал паузу, он был уверен, что блюститель порядка набросится на него с расспросами. Но ожидаемой реакции не последовало, трубка безмолвствовала.
— Лёвин исчез! — отчаянно выкрикнул Зубрицкий.
— Да-да, слушаю вас, продолжайте, — безучастно произнес лейтенант.
— Я говорю, исчез при таинственных обстоятельствах великий писатель земли русской…
— Вах-вах! — расстроился милиционер. — Солженицын потерялся, да?
— Нет! — рассердился Зубрицкий. — Исчез не Солженицын, но тоже, понимаете…
— Как исчез, откуда исчез, когда исчез? И говори медленней, дорогой…
— Понимаете, дорогой, — проникновенно произнес старина Гарри, стараясь говорить по существу, — пришла, протопала, на мужика похожая, в белом халате… А у него триппер. И Лёвин тю-тю… Из своей квартиры…
— Давно?
— Примерно три часа назад.
— Такие заявления не принимаем, дорогой.
— Почему?
— Прошло слишком мало времени. Может, он у вас в очень длинной очереди за пивом стоит, этот ваш великий писатель, а мы тут напрасный тарарам, понимаешь, поднимем… Вот если бы он исчез неделю назад, или труп его нашли, тогда другое дело…
— Не вешайте трубку, лейтенант! — взревел старина Гарри. И тут же услышал короткие гудки.
Тогда упорный Зубрицкий позвонил в городскую справочную. Узнал номер правительственной приемной. Час убил на то, чтобы подобраться к референтам премьер-министра. Каким-то чудом ему удалось связаться с одним из его помощников и изложить суть дела.
— Пропал ближайший друг председателя правительства! — взывал старина Гарри.
— Спокойно, товарищ, спокойно, — было слышно, как помощник листает записную книжку, — как, вы говорите, ваша фамилия?
— Зубрицкий. Гарри Анатольевич Зубрицкий, профессор, ученый-физик.
— Откуда вы говорите?
— Из квартиры потерпевшего, то есть пропавшего…
Старина Гарри продиктовал адрес Тита.
— Вы хотите записаться на личный прием к председателю правительства Российской Федерации товарищу Герману Ивановичу Колосовскому, я правильно вас понял, товарищ профессор?
— Совершенно правильно. Пропал…
— Вот и чудненько, — деловито перебил его помощник. — Я готов, учитывая важность вашего дела, пойти вам навстречу, товарищ Зубрицкий, то есть нарушить установленный порядок. Таким образом, вы, минуя обязательную в таких случаях процедуру предварительной записи, будете записаны на прием сразу к заместителю начальника аппарат председателя правительства товарищу Сироткину Исидору Карловичу, а он уж и решит, что с вашей просьбой делать дальше. Как видите, мы действуем по-современному, демократично, без бюрократических проволочек! Записываю вас на 14 января следующего года. В четырнадцать тридцать вас устроит, товарищ Зубрицкий?
Старина Гарри опять набрал "02".
Почти сразу же на другом конце провода сняли трубку.
— Дежурный по городу…
— Тут один ваш лейтенант-грузин нахамил мне, — перебивая, наябедничал старина Гарри, он решил сразу взять быка за рога и поэтому орал во всё горло: — а тут средь бела дня пропал не какой-нибудь хер моржовый, а знаменитый писатель! Между прочим, соратник Шолохова! — зачем-то добавил он.
— Дежурный по городу подполковник Рыжемадзе слушает, — прорвался сквозь вопли старины Гарри интеллигентный баритон милиционера.
Зубрицкий едва не помешался. Опять грузин? Какая-то Имеретия с Кахетией, понимаешь…
— Товарищ подполковник! Пропал не хер моржовый, а…
— Слышал уже. Говорите спокойно и не волнуйтесь — деликатно посоветовал подполковник.
Зубрицкий не посмел ослушаться и поведал вежливому милиционеру всё, что у него наболело на душе относительно исчезновения друга.
Дежурный внимательно выслушал, на секунду задумался и сказал:
— Высылаю наряд, сообщите адрес.
Глава 34
Ровно через семь минут входная дверь в лёвинской квартире содрогнулась от мощнейшего удара. Это действовала с помощью кувалды и ручного стенобитного орудия (типа "таран") группа захвата.
Подполковник все перепутал и вместо следственной группы выслал на место происшествия группу быстрого реагирования.
Несмотря на истеричные завывания и протестующие крики Зубрицкого, бойцы, похожие на космических пришельцев, в мгновение ока вдребезги разнесли кованую входную дверь, точно та была изготовлена не из трехмиллиметровой стали, а из кровельного железа, и, устрашающе ревя и потрясая автоматами, вторглись в квартиру.
С криками "на пол", "лежать!" они носились по квартире, очень быстро превратив ее в подобие разгромленного мебельного магазина тотчас после визита инспектора налоговой полиции.
Опытный Зубрицкий послушно лег ничком, уткнув нос в пыльный ковер. Однако это не спасло его от удара по затылку. На некоторое время он потерял сознание.
Когда Гарри Анатольевич разлепил глаза, то прямо перед собой увидел лицо, которое не спутал бы ни с каким другим. Это было лицо его врага, давешнего постового с кайзеровскими усами.