— Я не могу бороться с тобой, — прошептала Аллегра. — Ты уничтожишь меня.
— Боже, Боже, сколько трагизма! Да это же просто секс.
Она крепко зажмурилась, когда он начал расстегивать ее платье.
— Лазар, я не хотела обидеть тебя. Я бы мечтала жить с тобой на твоей ферме…
— Забудь об этом предложении.
— А я и не рассчитывала на него. Его пальцы замерли посреди ее спины.
— И тем не менее ты тут стоишь.
— Да.
— Ждешь, когда тобой овладеют, моя маленькая святая? Аллегра вздрогнула. Лазар намеренно оскорблял и принижал ту красоту чувств, которые они питали друг к другу.
— Нет. Я не хочу быть здесь. Я пришла потому, что дала тебе слово чести, и потому, что не трусиха. И кроме того, на этом корабле негде спрятаться.
— Тут ты права. — Жаркое дыхание Лазара обдало шею девушки, когда он обхватил ее бедра и с силой прижал спиной к себе. — Ты моя. И тебе здесь негде укрыться от меня. Если убежишь, я не оставлю камня на камне, разнесу весь мир, и до тех пор, пока не найду тебя, буду являться тебе во всех твоих снах.
Аллегра закрыла глаза, охваченная желанием. Каждая клеточка ее тела тянулась к нему. Быстро справившись с застежками на платье, Лазар обхватил ладонями грудь девушки. Она с трудом сдерживала желание.
Ей просто не верилось! Она провела с ним в комнате всего несколько минут и уже близка к капитуляции.
— Прошу, отпусти меня.
— Ты, похоже, не понимаешь, как сильно мне нужно вот это, — мрачно прошептал Лазар. — Я не фантазия, Аллегра. Я человек из плоти и крови, и у меня есть свои потребности.
— Если ты овладеешь мной, я никогда не смогу забыть тебя, Лазар. Мне всегда будет до боли недоставать тебя.
— Но именно этого я и хочу, дорогая. Гори вместе со мной в моем аду!
Ослабев, Аллегра прислонилась к нему, увлеченная его страстью и почти обессилев от желания. Ей необходимо взять себя в руки! Когда Лазар снова скользнул руками под платье Аллегры и пальцы его устремились вниз, она чуть не зарыдала от желания и прислонилась головой к его широкому плечу.
— М-м-м, — выдохнул он. — Влажный, влажный шелк.
— Лазар ди Фиори, ты разбиваешь мне сердце.
Он замер.
Вытащив руки из-под платья, Лазар повернул Аллегру лицом к себе. Она вся дрожала. Держа девушку за плечи, он нежно всматривался в ее лицо.
— Почему, дорогая? Почему ты говоришь такое?
— Потому что теперь я понимаю. Ты выжил ценой своей чести.
Его темные глаза расширились. Удивление сменилось яростью.
— Что ты сказала?
Аллегра в страхе отступила.
— Изображая себя жертвой, ты сметал всех на своем пути и оправдывал это тем, что с тобой жестоко обошлись. Но настоящая жертва всей этой истории — народ острова Вознесения. Ты утверждаешь, что мой отец предал короля Альфонса, однако сам сейчас предаешь его.
Лазар побледнел.
— Не смей говорить такие вещи!
— Это правда. Посмотри, на что тебя толкает твоя боль. Ты будешь страдать до тех пор, пока не сделаешь то, что нужно.
Он молча смотрел на нее.
— Я здесь сегодня потому, что ты мне дорог. И именно потому я должна сказать это. — Аллегра глубоко вздохнула. — Ваше высочество, вы предали ваш народ, вашего отца и себя самого. Я не могу принадлежать такому человеку.
Лазар открыл рот, но не произнес ни слова.
Повернувшись, он направился к двери и вышел из каюты. Аллегра вся дрожала.
— О Боже! — прошептала она. — Что же я наделала? Теперь он убьет меня.
Она прислушивалась к его удаляющимся шагам. Быстро подойдя к двери, Аллегра заперла ее и подставила под ручку стул. Руки у нее дрожали. Она понимала, что на этот раз зашла слишком далеко.
Аллегра сидела, сжавшись в комок, на пороге балкона. Сверху доносились голоса мужчин. Ей показалось, что она узнала среди них голос Лазара.
Едва Аллегра закрыла глаза, в тщетной попытке успокоить себя молитвой, как вдруг ахнула и подпрыгнула, услышав выстрел пушки.
Сучка!
Лазар направился на нос корабля; кровь стучала у него в ушах. Он приказал бросить якорь, ошеломив рулевого и вахтенного. Потом подошел к небольшой пушке и выстрелил из нее тройным залпом, давая знак остальным кораблям тоже встать на якорь.
Раскурив сигару, Лазар призвал себя успокоиться и задумчиво уставился на волны.
Вскоре все шесть кораблей подали сигнал о том, что они тоже бросят якорь. Однако Лазар знал, что они еще не скоро доберутся до «Кита».
— Кэп, что такое? — встревоженно спросил Харкорт.
— Пошевеливайся! — отрезал Лазар.
Боцман поспешил прочь. Лазар зажал сигару зубами, вскарабкался на бушприт, откинул голову и посмотрел на далекие звезды, мерцавшие над его головой.
Он подумал, что темные небеса с их крошечными звездочками, должно быть, смеются над ним, своим мальчиком для битья.
«Вот и настало время для испытания моей души, — мрачно подумал Лазар, — и я узнаю теперь, есть ли во мне хоть капля отваги моего отца».
Что же до тебя, моя прекрасная Аллегра, ты еще пожалеешь о своих словах, и помоги, Господи, нам обоим.
— Да это же самоубийство! — воскликнул Бикерсон, капитан «Бури».
Лазар бросил на него горящий взгляд. Лампа тихо покачивалась над столом в кают-компании, где собрались он, викарий и капитаны шести пиратских кораблей.
— Никакой награды? — спросил Фицхью.
— Никакой.
Капитан «Гончей», Фицхью, молчаливый шотландец с длинными серыми бакенбардами и густыми бровями, был почти сверстником викария. Вульф одним из первых привлек его в созданное им Братство. Фицхью, самый осторожный из своих товарищей, относился к пиратству как к бизнесу. Но его корабль, хотя и старой конструкции, был лучше всех оснащен вооружением в их маленькой флотилии.
— Ты знаешь, я с тобой, кэп, — пробормотал Салливан, — что бы ни решили эти трусы. — Обычно веселый ирландец сейчас нервно расхаживал по комнате, скрестив руки на груди.
Салли явно что-то беспокоило.
— Капитан Моррис? — обратился викарий к фатоватому молодому американцу, который, увлекшись ролью пирата, мог без угрызений совести перерезать глотку любому.
— Я обдумываю предложение, — ответил юный капитан, теребя грязные кружева на рукавах.
Руссо, вспыльчивый португальский капитан большого брига «Салтана», грохнул кулаком по столу и сердито посмотрел на собравшихся. Он указал на Лазара:
— Этот человек сделал вас богатыми и когда-то подставлял свою спину кнуту Вульфа за всех вас! А сейчас он просит об одолжении — уступите же ему!
— Мы обязаны доставить наши товары на рынок Кубы, — упорствовал Бикерсон, огромный голландец. — Ты же знаешь, что наши покупатели не любят задержек.
— Меня лично беспокоят вовсе не они, — заявил молодой Моррис, — а те проклятые генуэзцы позади нас. Лазар стиснул кулаки. Его гнев все еще не улегся.