- Нет никакой верности. - Сказал он вслух. - Нажива ведёт нас.
- Да. Воры наши родня, и быть похожими на них наш долг. - Ответил Гладеж. Лицо его скрывала выпуклая квадратная маска - хотя большинство стражей и предпочитало клювы из-за защиты, ничто не запрещало носить любую. - Прочёл?
- Не совсем. Ещё остались некоторые вопросы.
Брат стражи помедлил со следующей фразой.
- Ты не собираешься предавать нас? Не забыл ещё, как хвастался своим чувством долга?
Шиниж опешил. Гладеж опередил его ответ.
- Воры наши родня. Жизнь сложна и несправедлива и толкает на всякое - чтобы выжить кому-то приходится грабить и убивать более успешных нежели кто-то сам. Рыцари ножа и топора часто предают своих ради других своих.
- Ведьма мне не родня.
- А кому-то из нас должна быть. - Продолжил Гладеж и кивнул на ведьму. - Смотри в оба.
Он ушёл, а Шиниж внял его совету. У Третьяка в руке что-то было. Круглое, скользкое и истекающее кровью. Брат стражи не мог разглядеть что именно, но понимал, что это важно. Спёрло дыхание - верный признак приближения чего-то судьбоносного.
- За сожжение Совиной Башни, за порчу царского имущества, за смерти уважаемых людей и жителей Благой Четверти, - перечислял жрец стоя пред ведьмой, - за всё это ты, Ёная, приговариваешься к сожжению сама. Оглянись и полюбуйся делам рук твоих. Очень вскоре Красный Крас спросит за всё.
- Даже за то, что я хотела убить бедную Всеславу?
Жрец оторопел. Упомянутое имя царицы повергло его в шок. Глеб пнул служку, и тот резво передал факел зазевавшемуся жрецу.
- И за это, если виновна. - Нашёл он слова. - Покайся нам, и Красный Крас будет добрее. Очисть свою совесть, и мы убьём тебя до огня!
- Могу я попросить перед смертью об услуге? - Улыбнулась ведьма в последний раз.
- Нет. Покайся!
И толпа вторила тем же самым. Наглость ведьмы заставила их требовать огня ещё сильнее.
- Передайте Холстейну, что я его любила. И то, чтобы он всё дожёг.
Вдруг раздался гром и налетел ветер. Факел в его руке потух, и жрец вскрикнул от ужаса. С громким звуком палка стукнулась о деревянный настил - служитель богов случайно выронил её.
От испуга толпа загудела и сбилась в кучу - овцы боялись волка, даже если тот был связан и избит. Один лишь вид его клыков заставлял их неметь от ужаса. Но костёр взметнулся в тот же миг. Стражник в маске с крючковатым носом, поставленный с другой стороны, поджёг хворост.
Ведьма пялилась в небо. Казалось, что наверху разверзлась дверь, и оттуда повалил густой снег-пепел. Шиниж же видел кое-что ещё. В руке у палача лежал чей-то глаз и казалось, что Третьяк проверял его на свет. Слепой пытался удостовериться, что око настоящее. "Это не Ёная". Стражник метнул взгляд к столбу и привязанной к нему Ольге. "Ведьма сбежала из тюрьмы. Но как тогда?..", - и не смог найти ответа.
Третьяк тем временем спрятал глаз в кулаке. Чем бы ни было это око, палач решил оставить его себе. Надоело быть слепым, должно быть.
Огонь пылал как никогда ярко. Словно башня загорелась вновь и достигла небес своим пламенем. Злые красные языки поглотили и, казалось, в мгновение унесли наверх. Жрец не смотря на все приготовления загорелся сам, а с ним и одежды одного из стражей. Они хотели уколоть казнимую пикой, но ни столба, ни ведьмы уже не было в пламени.
Толпа ринулась прочь от огня, а ветер погнал его к ней. Глеб исчез; он спрятался с некоторыми важными горожанами за пепельным сугробом. Пламя переметнулось через него и прыгнуло на многострадальную Благую Четверть. К счастью, Шиниж ещё в самом начале успел перемахнуть через забор и скрыться подальше - сейчас ограждение заменилось стеной огня. Не повезло тем, кто оказался зажат между ней и костром. Жрец исчез где-то там.
В воздух взлетели облака пепла, а угольки подожгли затухшую было Совиную Башню. Оттуда огонь перекинулся на дворец - на этот раз пламя заиграло намного сильнее и ярче. Никто к такому не был готов. Даже первый огонь был менее внезапен и жаден, чем новый, с лёгкостью сожравший половину крепости.
Шиниж заторопился прочь. Здесь он был лишним и вызывал только подозрения. Даже у Гладежа, что видел вокруг точно то же, что и он сам. Шиниж не винил его - к чему это, если на его месте у него родились бы те же самые мысли?
Прибыв в этот город, он думал, что будет верой и правдой служить своим братьям. К этому он готовил себя, ради этого существовал. Братья и сёстры звали его рыцарем и невзлюбили с первого взгляда - но он терпел, ведь знал, что это не так. Дед его, настоящий рыцарь, пришёл откуда-то издалека и был принят в семью. Уже отец доказал, что он достойный брат.
Но встреча с реальностью развеяла все иллюзии. Оказалось, что не только знания и умения не играют роли. Рыцарство точно так же ничего не значит, и в страже ходят те ещё фанатики служения царю, царству или богам. Даже Тёмный Брат стал для них обычным идолом.
Шиниж был не нужен здесь. Его пытались впихнуть хоть куда-нибудь, он не вписывался никуда. Мичир не мог понять, в чём дело, почему новый, достойный член стражи всё время оказывается не там, где нужно, и занят не тем, что нужно. Всё же дело оказывалось в том, что Шиниж слишком хорош для них. Он мог бы с закрытыми глазами убивать в честном бою десятки людей, мог бы пролезать в закрытые двери, читать мысли, ходить по огню и воде - но ничего из этого не было нужно никому.
И дело вовсе не в том, что Шиниж отказался быть старшим братом. Он давно уяснил на примере Гладежа, что это звание ничем не отличается от бытия просто братом стражи. Ему приходилось выполнять задачи куда более важные, чем Камижну на своём посту старшего. Все они, в конце концов, братья - а, значит, старшинство весьма условно и не играет большой роли. Для красовчан и Красичей, безусловно, оно важно, но они и понимают его по-другому. Такова их культура, таким образом они мыслят.
Потому он ушёл. Потому, когда в тёмном переулке меж покосившихся бедняцких домов он увидел женщину, что выглядела слишком хорошо для этих мест, он понял, что должен сделать. Пред ней он встал на колени, чтобы не напугать своим внезапным появлением.
- Приказывайте, моя царица.
Сзади с ножом в руке появилась служанка, но Всеслава её остановила. Шиниж действовал так, чтобы не внушать опасений. Он знал, что должен был выглядеть страшно и казаться подосланным неведомым врагом убийцей, и рассчитывал, что покорностью и поднятой вверх маской стража докажет свою верность.
- Тебя прислал...
- Я видел, как огонь поглотил его. - Ответил Шиниж царице. - Скажите, чем я могу помочь, и я сделаю это.
Смеркалось, а огонь всё бушевал. Столп давно исчез, но дикое пламя, жравшее дворец, всё ещё жило. Стража сгоняла людей носить воду и тушить пожар, что успел перекинуться и вниз на город. Вновь пылала Благая Четверть, а огонь подбирался всё ближе и ближе к убежищу Всеславы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});