продолжай работать так же, как работал прежде. Создавай великолепные боевые машины. А уж я найду, куда их применить по назначению. И вместе мы поможем Красной Армии подняться на совершенно новую ступень эволюционного развития. — Была ли это банальнейшая вербовка со стороны заместителя Халепского? Да, конечно, она самая и была. Ведь ему требовался новый человек в УММ на место погибшего соратника, что совсем недавно фактически занял его должность инспектора бронесил РККА. И не просто новый человек. А свой новый человек! Который, к тому же, имел бы должное понимание вопроса, чем, к сожалению, не мог похвастать в полной мере Деревцов. Бывший военный моряк, скорее, действовал нахрапом и давил авторитетом, к чему привык еще во времена революции, нежели пытался выяснить причины неудач в деле освоения новейшей техники на местах. Что не могло нравиться самому Калиновскому, но с чем он вынужден был мириться, за неимением подходящей альтернативы. Тут же перед его взором находилась отличная заготовка, которую следовало лишь немного подучить на тех же командирских курсах, чтобы получить действительно неплохого исполнителя его воли.
— Благодарю за доверие, Константин Бронеславович! Приложу все силы, чтобы оправдывать его и впредь! — с трудом сдерживая внутри ту радость, что буквально требовала вырваться наружу от услышанных слов, вытянулся по стойке смирно Александр. Его не просто признали. Его признали своим! Причем, не кто-либо, а второй человек в УММ — по сути, его пропуск и поводырь в высший эшелон армейского общества.
Нельзя было сказать, что Геркану так уж сильно хотелось нырять с головой в подобное «болото», где всевозможные хищники то и дело жрали друг друга. Не просто же так почти год кошмарили тысячи военспецов из числа еще царских офицеров, выискивая в их среде шпионов и предателей. И ведь находили с летальным для тех исходом, тем самым освобождая теплые места для собственных ставленников! Но ему банально хотелось жить, как человек. Как уважающий себя человек. Для чего оклада комроты в 75 рублей едва хватало, даже с учетом возможности отовариться в спецраспределителях для начальствующего состава РККА и продаваемых максимально дешево пайков для краскомов. Естественно, дешево на фоне остальных.
Увы, но обладание аж целой однокомнатной квартирой и личным автомобилем ежемесячно проделывали огромную брешь в его бюджете. Хотя, на фоне того, что большая часть населения была рада 4 квадратным метрам жилплощади на каждого члена семьи, да отсутствию чувства голода, он еще жил весьма припеваючи. Ведь после оплаты партийного взноса, «коммуналки», покупки дров с углем, керосина, бензина с маслом и, естественно, полагающегося объема продовольствия, у него еще оставались средства на одежду с обувью и даже на постепенную меблировку своего жилья. Работавшие в его КБ гражданские инженеры с чертежниками, к примеру, о таком могли только мечтать. И уж точно они не выглядели откормленными пухляшами.
Может это и звучало несколько дико, но так хорошо, как только могли, они работали под руководством Геркана за еду. Александр банально снабжал их время от времени закупаемыми за свой счет крупами, маслом, свежим мясом, яйцами, сахаром и овощами, поскольку сам принадлежал к 1-ой из четырех категорий по ранжированию снабжения, тогда как они относились к 3-ей и зачастую вообще не могли надеяться достать себе того же хорошего мяса или каких-либо круп. Максимум, что им удавалось приобрести по собственным талонам, помимо хлеба, сахара и овощей, так это пару килограмм рыбы или уже не свежей конины в месяц. Да и то, если повезет. И это в Москве! В городе, снабжение которого находилось на особом контроле правительства! Вдобавок, все оставшиеся средства он тратил на приобретение папирос, копчений, консервов, мыла, ткани и вообще подобных товаров длительного хранения, которые раз в месяц отсылал на Дальний Восток своему другу Михаилу Киселеву, поскольку там даже снабжение армии начало хромать на обе ноги. В общем, дополнительные деньги, как и бо́льшие возможности, были отнюдь не лишни. Тем более что «лечь» под себя ему предлагал вполне себе здравый и рассудительный человек, с которым у него самого никогда не возникало особых разночтений во взглядах на развитие РККА.
— Ну и замечательно, — удовлетворенно кивнул головой Калиновский, услышав от своего собеседника именно тот ответ, который желал услышать. — Отвези, пожалуйста, моих домой, а после возвращайся к службе. Поверь мне, ты смог заявить о себе на недавнем показе. А это означает, что недоброжелателей у тебя только прибавилось. Многократно прибавилось. И теперь все твои действия еще большим количеством людей будут рассматриваться под лупой с целью поиска какой-либо крамолы. Доносы же пойдут даже не десятками, как имело место быть до недавнего времени, а сотнями. Так что не давай никому никакого повода очернить тебя и тем самым сорвать принятие на вооружение столь отличных танков. Чем ты, кстати, планируешь теперь заняться?
— Начну работать над тяжелой бронемашиной, раз уж товарищ Дыренков в очередной раз не справился с поставленной задачей, — совершенно не скрываясь за тонкими намеками, заявил Александр о недавнем провале испытаний машин Д-9 и Д-13, созданных его непосредственным руководителем на шасси трехосных грузовиков. Заодно опосредованно давая понять, что пора как-то решать вопрос с этим, отнимающим столь необходимые ему ресурсы, человеком. — И в инициативном порядке начну разрабатывать технику на шасси Т-26. Те же самоходные артиллерийские установки, зенитки, тягачи и инженерные машины, максимально унифицированные с общевойсковым танком, как я полагаю, будут отнюдь не лишними.
— Вот и правильно. Вот и молодец. Здоровую инициативу проявлять необходимо всегда. Действуй. Я поддержу, — благословил того Калиновский на новые свершения, прежде чем попросить покинуть палату. Ему требовалось подумать об очень многом в свете случившейся катастрофы, чтобы понять, стоит ли уже сейчас опасаться за свою жизнь или случившееся было лишь трагическим стечением обстоятельств.
Так, как бы ни сопротивлялось руководство Спецмаштреста, совершенно не желавшее отвечать за производство настолько более сложных танков, нежели Т-18, производству Т-26 все же был дан старт одновременно на двух заводах — ХПЗ и «Большевик», каждый из которых оказался обязан поставить в войска по 300 штук таковых до конца 1932 года. Отчего не только ижорским сталеварам, но и мариупольским тоже, предстояло очень сильно озаботиться насчет выпуска бронекорпусов. Плюс ленинградским танкостроителям еще надлежало сдать армии аж 100 танков типа Т-24. Складывалось такое впечатление, что все как будто разом забыли о существующей проблеме с производством брони, поскольку на танк-разведчик, получивший индекс Т-27 и принятый на вооружение в конце августа 1931 года, также выдали заказ. Причем, аж в 2000 штук! В общем, как это тысячи раз бывало прежде, стратеги определяли направление, а после тактики чесали репу, как в этом направлении вообще возможно двигаться, если там находится непреодолимая пропасть.
[1]