— А что тут такого во встрече с Владимиром Васильевичем? Или он уже пошел на повышение? Дайте догадаться, не коллежский советник, а бери повыше, статский? Или уже управляющий горным округом? Что такого во встрече с директором «Сормова»?
Пока я так распинался, Михаил Михайлович смотрел на меня совершенно ошалевшими глазами. Даже слюну проглотил, так, что кадык, казалось, пробьет кожу и высочит наружу…
— Извините, Алексей Васильевич, вынужден откланяться, вот, как раз и побеседуете, да…
Я обернулся в ту сторону, куда только что посмотрел поверенный. По аллее парка шел чуть выше среднего роста грузный мужчина в штатском платье. Впрочем, военная выправка никуда не делась, а властный взгляд и уверенная поступь сильного человека говорили сами за себя. На круглом лице выделялись щегольские усы, я бы даже сказал, что усищи! Хохма, однако. И все из-за господина поверенного. Воронцов-то не тот! Ко мне шел сам граф Воронцов-Дашков собственной персоной! И зачем я ему понадобился? Что я за птица и какого полета, что мной заинтересовалась особа, приближенная к императору?
— Господин Полковников? — поинтересовался граф, подойдя ко мне почти что вплотную. Я конечно же, при его приближении встал, впрочем, сохраняя достоинство, вежливо поклонился.
— К вашим услугам, Ваше Сиятельство!
— Вы узнали меня, тем лучше. Я человек военный, а потому буду краток. Меня заинтересовала работа вашего охранного предприятия. А теперь еще и возник повод познакомиться с вами поближе.
— Чем же я привлек внимание Вашего Сиятельства?
Граф посмотрел на меня немного лениво, даже небрежно, но это была маска, игра, я понимаю, что ты понимаешь и т.д., и т.п.
— Эффективностью ваших методов работы. При не самом большом кадровом составе вы решаете множество разных вопросов. Почти всегда успешно.
— Ну, это лучше видно со стороны, но какая-то часть правды в ваших словах имеется.
— Хм… А еще какие-то странности происходят в семействе Полковниковых. У вас нет желания встретиться с вашим братом?
— Ни малейшего.
— Отчего же?
— А разве Пётр Васильевич не поведал вам, как и почему мы расстались?
Тут я пошел на блеф. Скорее всего, Воронцов-Дашков что-то пытался раскопать, но пропал Алексей давно, очень давно. Очная ставка? Сомнительное удовольствие. Еврейский заход с ответом вопросом на вопрос, а что еще делать? Мне показалось, что граф просто пытается показать мне, что имеет возможность покопаться в грязном белье. Это, конечно же, весьма нежелательно, но тут же возникает вопрос: а что он от меня хочет на самом-то деле?
— Хорошо, пусть ваши семейные тайны останутся тайнами. Поставлю вам вопрос прямо, чтобы не было никаких недоразумений. Я хочу, чтобы ваше предприятие стало частью моей организации.
Я чуть было не ляпнул в ответ «какой?», но тут же одернул себя, конечно же ЧВК, ибо о «Священной дружине» я знать не мог, и так в такую организацию не вербуют!
— Могу я узнать причины этого весьма лестного предложения? — говорю без грамма иронии, иначе могу доиграться.
— У меня серьезный дефицит кадров. Решение о режиме нового предприятия принято, но у меня просто не хватает подготовленных людей. Вы идете под мою руку, получаете этот контракт. Секретность самого высшего уровня. Обеспечиваете его, я обеспечиваю ваш рост и самые выгодные контракты. Это будет взаимовыгодное сотрудничество.
— Понимаю, и я, и вы черпаем кадры из одного источника и примерно одного типа.
— И это тоже говорит в пользу принятия моего предложения.
— Мне нужно дать ответ немедленно?
— У вас есть пять минут для размышления. — милостиво соглашается собеседник.
— Увы, я не имею морального права заставлять Ваше Сиятельство ждать столь долго. Я вынужден вам отказать.
Воронцов смотрит на меня очень удивленно. Он был уверен, что такими предложениями не разбрасываются, от них не отказываются, а тут вот оно как!
— Вы надеетесь на покровительство Юсуповых? Но если я попрошу, то…
— Ваше Сиятельство, я прошу вас выслушать мои аргументы и тогда решить, казнить или миловать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Две минуты!
— Ваше Сиятельство! Мое предприятие слишком незначительно, чтобы стать каким-то весомым аргументом в ваших руках. Сейчас вы решаете локальную задачу, возникшую из-за проблем с темпом роста. Даже получив сей заказ мое предприятие остановится и не будет прогрессировать, а сие означает, что мои амбиции, а они у меня есть, так и будут не реализованы. Чтобы окрепнуть и стать на ноги так, чтобы я действительно представлял для вас интерес, мне необходимы три-четыре года. Кроме того, у меня не проверены все протоколы, есть идеи и задумки, которые еще разрабатывать и внедрять.
— И ради этого вы готовы отказаться и от моего покровительства, и от благосклонности Юсуповых, и от этого выгодного контракта?
— Готов! В таком случае мне для развития понадобиться не четыре года, а шесть или семь, но своего я добьюсь!
— А если я сделаю так. что вы не сможете продолжать свою работу здесь, в России?
— Ваше Сиятельство! Вы сами сказали ключевое слово «здесь». Я уеду и начну дело в другой стране. Будет жаль, но как-то справлюсь.
— А того, что я просто обижусь и вы исчезнете тоже не боитесь? — сказал так спокойно, ровно, намекая, что меня ему как клопа раздавить, трудов не составит.
— Опасаюсь, Ваше Сиятельство! Не без того, опасаюсь. Но резона делать у вас этого нет. Да и не так просто меня тут достать. С вами всего двое, так что бодигардов у нас поровну. Да и сам я чего-то стою…
Вижу, что граф немного озадачен. Один-то человек шел за ним почти не таясь, а вот то, что я вычислю человечка, который тут пасся заранее стало для Воронцова-Дашкова сюрпризом. Это он что, думал, что если его агент — барышня, так я ее не расшифрую? Не с моим-то опытом!
— Интересно! А скажите, разве вы не патриот своего государства?
— Почему же, я могу доказать сие вам, Ваше Сиятельство.
— Каким образом? — заинтересовался граф.
— Я могу обучить ваших людей. Скажем так, пять инструкторов пройдут обучение с моими людьми, после чего получат методические разработки и протоколы, которые мы используем. Они станут обучать уже ваш персонал охране так, как это следует делать.
— А почему только пять?
— Больше не смогу, вы пришлете полтора десятка, я отберу тех, кто для этого дела подойдет. Пятерку…
— Хм…
— А охрану Государя сможете выучить вашим приемам и протоколам?
— Я обучу инструкторов, он же будут учить охранников Его Величества. Готовить телохранителей должны люди государя, и никак иначе. Иной вариант — это ослабление защиты, нарушение основного протокола безопасности.
— Вот как?
Граф удивленно поднял брови вверх, задумался, потом неожиданно протянул мне руку и сказал:
— Этот контракт ваш, Алексей Васильевич! И ровно через три года я жду вас, продолжим этот разговор. А людей к вам я направлю. Можете не сомневаться…
Глава двадцать пятая. Румынская рапсодия
Глава двадцать пятая
Румынская рапсодия
Берлин.
29 мая 1888 года
Для меня любой социал-демократ — враг империи и отечества.
(Вильгельм II Гогенцоллерн)
ЕИВ Михаил Николаевич
Еще никогда мы настолько реально не подходили к началу мировой войны, как осенью 1888 года. Извините, что забегаю вперед, но… в общем, 20 мая умер кронпринц Фридрих Вильгельм Николаус Карл Прусский, 24 мая сего же года, не выдержав известия о кончине сына, ушел из жизни и Вильгельм I, король Пруссии и первый император Германии. На престол взошел молодой Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Прусский, он же Вильгельм II. 29 мая в Берлине прощались сразу с двумя Гогенцоллерами. На это траурное торжественное мероприятие собрались монархи всей Европы, по сути своей — одна семья. Связанные родственными узами государи, тем не менее, не скрывали взаимной неприязни, хотя на людях вели себя подчеркнуто вежливо, соблюдая этикет и дипломатические протоколы.