— Истинные, я бы сказал, дестриеры! — рассмеялся Брохусс, имея в виду великолепных породистых лошадей, до трех метров в холке, разводимых на баронских конюшнях Янта Норманид Прим.
Дерций оценил юмор. Шутка из тех, какие иногда выдавал старый майор Гаунт, и нависшая тяжесть напряженной кампании мгновенно рассеивалась. Генерал прогнал это воспоминание. Эти шутки кончились еще там, на Кентавре.
— Вот, взгляни сюда. — Дерций ткнул пальцем в один из снимков. Брохусс пригляделся. — На что похоже, как по-твоему?
— Главное здание? В смысле, там, где ваш палец? Не знаю… Дымоход? Может, вентиляция?
— Все может быть… — Дерций протянул снимок, чтобы его адъютант мог видеть лучше. — Это, конечно же, дым. Он здесь хорошо заметен, правда? Я говорю вот про этот отсвет… вот здесь.
— Трон Терры! — радостно воскликнул Брохусс. — Антенна орбитальной связи! У них там аппарат видеосвязи, а антенна торчит наружу! У вас зоркий глаз, генерал!
— Вот именно поэтому я — генерал, рядовой Брохусс, — беззлобно усмехнулся Дерций. — Так что же мы имеем в таком случае? Большая хелюка. Приличных размеров загон, больше полусотни скакунов…
— И с каких это пор простые скотоводы держат дома межконтинентальную видеосвязь? — закончил за него Брохусс.
— Думаю, Император улыбнулся нам. Передай майору Саулу, чтобы развернул танковый строй полумесяцем к леднику. «Адских гончих» перевести в авангард, пехоту — во вторую линию, для последующей зачистки. Мы их сметем.
Брохусс кивнул, спрыгнул с корпуса танка и поспешил передать приказ.
Дерций выплеснул остатки кофеина за борт. Горячие капли проплавили снежный покров возле гусениц танка.
Перед закатом, когда алый шар первого солнца почти разбился о горизонт, а рыжее пятно второго медленно скользило по темнеющему полотну неба в дымке облаков, хелюка казалась всего лишь темным пятном.
Хеддийцы сражались яростно… Яростно, как любой закутанный в шкуры кочевник, становье которого внезапно сотрясли разрывы снарядов и затопило жадное пламя огнеметов. Бурая масса, когда-то бывшая живыми людьми и их жильем, быстро превращались в черную ледяную корку. Растаявший было лед возвращал свое, попутно погребая темные, изломанные силуэты в вечной мерзлоте.
Десятка два кочевников успели оседлать своих скакунов и контратаковали на северном фланге. Несколько гвардейцев погибли, разорванные острыми клювами анахигов или затоптанные их мощными трехпалыми лапами. Дерций отозвал пехоту и просто смел хеддийцев бульдозерными отвалами танков.
Закаты на Хедде завораживали. Дерций приказал водителю въехать на склон ледника, чтобы взглянуть на океан. Заходящее солнце растворялось в воде, окрашивая волны красным. Океан мерцал жизнью тысяч светящихся микроорганизмов и водорослей. Временами лучи умирающего солнца касались мокрых боков махишей, неспешно всплывавших к поверхности, чтобы насытиться крилем. Дерций наблюдал, как скрывается в красных водах широкая спина махиша. Прощальный взмах двадцатиметрового хвостового плавника. Только голоса махишей низким, пронзительным свистом плывут над величественными волнами закатного света.
Башня командирского танка была полна обрывочных вокс-передач. Дерций вдруг насторожился, услышав незнакомые позывные. Вклинился чей-то сигнал — тихое, короткое сообщение на простом янтийском боевом жаргоне.
— Ну надо же… — Дерций спустился в башню и стал настраивать вокс-передатчик на нужную частоту. — Кто тут у нас в эфире?
Генерал улыбнулся. Прибыли обещанные Слайдо войска. Пятый и Шестой Гирканские полки. А сообщение послал гирканский комиссар Ибрам Гаунт. Мальчик.
На ледник легли отсветы разрезавших сумрак фар. Колонна гирканской бронетехники двигалась к позиции янтийцев, скрываясь в клубах снега.
«Как хорошо вновь увидеть Ибрама! — думал Дерций. — Сколько лет прошло… Тринадцать? Может, четырнадцать? Должно быть, он вырос с тех пор, стал похож на отца. Теперь он комиссар в гирканском полку, если верить докладам о его карьерном росте. Не просто офицер, как хотел его отец. Комиссар, не меньше! Комиссар Гаунт. Ну что же, что же… Будет приятно вновь повидаться с мальчиком».
Несмотря ни на что.
Полугусеничный бронетранспортер Гаунта притормозил возле танка Дерция. Генерал спустился со своей машины, чтобы поприветствовать комиссара. Он поправил фуражку и наградной цепной меч в ножнах. И едва смог узнать человека, представшего перед ним.
Гаунт и вправду вырос. Высокий, крепкий, поджарый, с осунувшимся лицом. Взгляд пронзительный, как лазерный целеуказатель. Форменный черный плащ и комиссарская фуражка были ему к лицу.
— Ибрам! — На лице Дерция проступила улыбка. — Сколько лет…
— Много, — сухо произнес Гаунт. — Вселенная так широка, ее просто так не охватишь. Но я все равно ждал. Долго, очень долго. Ждал, когда же судьба сведет нас лицом к лицу.
— Поверь, и я ждал! Как я рад снова видеть тебя! — Генерал раскрыл объятия.
— Я скажу тебе кое-что, дядя Дерций, потому что я честный человек. Как мой отец. — Гаунт угрожающе понизил голос. — Четыре года назад на Дарендаре мне было откровение. И не одно. Мне рассказали кое-что. Часть я счел чепухой, часть не понял в тот момент. То, что я узнал, оказалось спасительным. Я узнал правду. И с тех самых пор я искал встречи с тобой.
— Ибрам, мальчик мой… — оцепенел Дерций. — О чем ты?
Цепной меч Гаунта покинул ножны. Холодный ветер тихо выл меж его зубьями.
— Я знаю, что произошло на Кентавре. Мой отец погиб из-за твоего страха за свои генеральские погоны.
— Хватит! — выкрикнул Брохусс, вдруг оказавшийся между ними. — Отойди!
Со стороны гирканцев выдвинулись майор Танхаузе и сержант Клефф.
— Ты обращаешься к имперскому комиссару, друг мой, — бросил Гаунт. — Подумай как следует, прежде чем открывать рот.
Брохусс в замешательстве отступил на шаг.
— Итак, я — комиссар, — продолжал Гаунт. — Я уполномочен вершить правосудие там, где сочту нужным. Я наделен властью карать трусость. Я уполномочен вершить полевой суд именем Всеблагого Императора.
Дерций вдруг понял, к чему клонит Гаунт. Выхватив меч, он обрушился на комиссара. И столкнулся с крепкой защитой.
Страх опрокинул разум янтийского командира в омут безумия. Как, как этот маленький гаденыш узнал? Кто мог рассказать ему? Его уверенность, сопровождавшая генерала с начала Хеддийской кампании, погибала вместе с закатным светом. Малыш Ибрам все узнал. Узнал! Спустя столько лет, после всех его хлопот правда все же открылась. То, чего Дерций больше всего боялся. Этого не должно было произойти, твердил он себе.
Визжали сталкивающиеся зубья. Цепные мечи кружили в холодном воздухе, каждым ударом посылая к небу снопы ярких искр. Сломанные зубья картечью разлетались в стороны. Дерций обучался фехтованию в Военной академии Янта Норманид. Ритуальные шрамы на щеках и запястьях были тому доказательством. Конечно, фехтовать цепным мечом было нелегко. В десяток раз тяжелее и медленнее, чем шпагой. К тому же после любого удара могло заклинить зубчатое полотно. Но, служа с Патрициями, Дерций научился управляться с этим тяжелым оружием. Дуэли на цепных мечах уже были редкостью, но все еще случались. Вся хитрость заключалась в силе запястий, умении использовать инерцию движения и смене направления вращения зубьев в нужный момент.
Нечего было и думать о каких-то финтах и сложных приемах с цепным мечом. Только выпады и уклонение. Противники двигались кругами. Удар, лязг зубьев, отход. Толпа гвардейцев вокруг все росла, дуэлянтам что-то кричали с обеих сторон. Но никто не вмешивался. Мрачное упорство, с которым сражались офицеры, говорило об одном: это дело чести.
Дерций переключил оружие на максимальную скорость вращения. Жалобно заскрежетал металл. Низовой удар откинул руку комиссара с мечом, проделав брешь в его защите. Цепной меч генерала вгрызся в живот Гаунта, кромсая одежду и плоть. Из рваной раны неудержимой струей хлынула кровь.
Гаунт едва устоял на ногах. Он понимал, насколько тяжела его рана. Долго ему не продержаться. Он проиграл. Подвел своего отца. Дерций был слишком могущественным человеком. Такого невозможно победить. Дядя Дерций. Огромный, харизматичный, веселый и вечно бранящийся. Он то и дело врывался в жизнь маленького Ибрама Гаунта на Манзипоре и приносил с собой столько шуток, историй и диковинных подарков. Это был тот самый Дерций, который вырезал для него маленькие фрегаты, рассказывал, как называются звезды, усаживал на колени и дарил орочьи клыки.
Тот самый Дерций, с которым он фехтовал палками на солнечных террасах, раскинувшихся над пропастью. Гаунт помнил тот хитрый укол, после которого он всегда оказывался на земле с ушибленным плечом. Его было так легко выполнить рапирой. Но цепным мечом — невозможно…