Читать интересную книгу Статьи, рецензии, заметки. 1881 - 1902 - Антон Чехов

Красть безнравственно, но брать можно. Адвокат берет за свое участие в бракоразводном процессе minimum четыре тысячи не потому, что это должно, а потому что можно. Художник за свою картину, написанную в пять дней, просит десять тысяч, артист просит за сезон двадцать две тысячи, и никто за это не называет их дурными людьми. Можно брать — и они в глазах общества правы.

И сознание, что «это можно», всякого просящего и берущего спасает от стыда и неловкого чувства. Иная полковница, почтенная мать семейства, стыдится, что у нее седые волосы, но ей нисколько не стыдно ехать в поезде по билету агента или сидеть в партере театра по контрамарке, взятой у знакомого капельдинера. Стыдно лгать, но не стыдно просить у доктора медицинского свидетельства, чтобы одурачить казну и содрать с нее ни за что ни про что 200–300 — 1000 рублей, не стыдно просить у влиятельной особы места для человека, заведомо неспособного. Порядочный человек не перестает быть порядочным оттого, что даром получает жалованье или едет в командировку, над которой сам же смеется. О пособиях, подписках, даровых жалованьях, о бесплатных билетах и контрамарках, о зачитанных книгах и проч. все говорят вслух, никто не краснеет, все чувствуют себя прекрасно и все милые люди.

Те, кому все это несимпатично в русском человеке, оправдывают его рудинскими свойствами его характера, именно тем, что русский человек относится одинаково беспечно как к чужой, так и к своей собственности: он зря берет и в то же время зря дает. Пусть так. Но ведь человеку, кроме характера и темперамента, дана еще способность рассуждать; кто берется оправдывать или обвинять, тот не должен забывать об этой способности. Каждый зря просящий и зря берущий, если он не извозчик и не официант, легко может рассудить и понять, что все эти одолжения, любезности, уступки, скидки и льготы не так невинны, как кажется, что за кулисами всего этого чрезвычайно часто кроются несправедливость, произвол, насилие над чужою совестью, эксплуатация чужого чувства, преступление. Разве начальник станции, дающий даровой билет, не крадет? Разве льгота, данная Ивану, не служит в ущерб Петру?

Хуже всего, что беспечность и художественный беспорядок, царящие в отношениях русского человека к чужой собственности, попрошайничество и страсть получать незаслуженно и даром воспитали в обществе дурную привычку не уважать чужой труд. Барин, играющий в винт, нимало не думает о своем кучере, мерзнущем на дворе; так и наше общество привыкло не думать о том, что сельское духовенство работает почти даром и живет впроголодь, учителя, получающие за свой тяжелый труд гроши, бедствуют, что в городских больницах работает даром, ничего не получая от общества, масса молодых врачей и что тот же злополучный Дрейпельхер, на которого была возложена громадная ответственность, получал от общества, его осудившего, гроши. Редко кто ратует за прибавку жалованья, например, офицерам или почтовым чиновникам, но за убавку готово стоять большинство. Чем дешевле, тем лучше, а если даром, то это еще лучше.

Уличное нищенство — это только маленькая частность большого общего. Нужно бороться не с ним, а с производящею причиною. Когда общество во всех своих слоях, сверху донизу, научится уважать чужой труд и чужую копейку, нищенство уличное, домашнее и всякое другое исчезнет само собою.

«Театр Ф. Корша»

Нам пишут из Москвы, что 13-го января в театре Корша, в бенефис режиссера Н. Н. Соловцова, будет поставлена пьеса А. Дюма «Кин», с г. Соловцовым в заглавной роли. Вскоре затем пойдет и «Ревизор». По-видимому, заправилы театра поняли наконец, что на одной смешливости московской публики далеко не уедешь, и решили приняться за серьезный репертуар. И слава богу. Не надо быть упрямым и продолжать показывать публике язык, когда это уже никому не смешно. Конечно, жаль, что коршевская труппа занялась настоящим делом не в начале сезона, а только в конце, но лучше поздно, чем никогда.

«Бенефис П. М. Свободина»

Сегодня бенефис П. М. Свободина, одного из наиболее талантливых представителей труппы нашего Александринского театра. Служит он в Петербурге недавно, играет не часто, но тем не менее все-таки он уже достаточно популярен и справедливо пользуется репутацией добросовестного и самостоятельного актера. Ставит он тургеневского «Холостяка», комедию «Maman» С. Н. Терпигорева и драматический этюд «Лебединая песня» А. П. Чехова.

В. А. Бандаков

(некролог)

15-го января, в гор. Таганроге, скончался духовный писатель и проповедник, протоиерей Василий Анастасьевич Бандаков, имя которого достаточно популярно среди нашего духовенства, особенно южнорусского. Строго соблюдая апостольскую заповедь, свою долголетнюю священническую деятельность покойный проявлял прежде всего в постоянной проповеди. Проповедовал он при всяком удобном случае, не стесняясь ни временем, ни местом. За все время служения его церкви им было произнесено несколько десятков тысяч проповедей, из которых самые выдающиеся по своей простоте, силе и прекраснейшему, выразительному языку изданы в 12-ти томах под общим заглавием: «Простые и краткие поучения». Эти поучения обличают в авторе всестороннее знакомство с жизнью и людьми, образованность и редкую наблюдательность. Будучи в самом деле простыми и краткими, они составляют истинный клад для сельских священников, и книги о. Бандакова поэтому можно найти почти во всех церковных библиотеках. Обладая по природе своей крупным публицистическим талантом, в высшей степени разнообразным, он редко останавливался на отвлеченных богословских темах, предпочитая им вопросы дня и насущные потребности того города и края, в котором он жил и работал; неурожаи, повальные болезни, солдатский набор, открытие нового клуба — ничто не ускользало от его внимания, и потому-то его 12 томов составляют энциклопедию, в которой могут найти для себя одинаково интересное и полезное чтение люди всех званий и профессий: и богатейшие негоцианты, и чиновники, и дамы, и солдаты, и арестанты.

Как проповедник, он был страстен, смел и часто даже резок, но всегда справедлив и нелицеприятен. Он не боялся говорить правду и говорил ее открыто, без обиняков; люди же не любят, когда им говорят правду, и потому покойный пострадал в своей жизни не мало. Умер он на 84 году, оставив после себя память доброго, любящего и бескорыстного человека.

Фокусники

В Москве появилась небольшая брошюрка проф. Тимирязева — «Пародия науки». Статья, составляющая ее содержание, имеет размеры обыкновенной журнальной заметки, и потому для многих читателей Тимирязева кажется странным, почему он не напечатал ее в «Русской мысли» или в «Русских ведомостях», сотрудником которых он давно уже состоит. Ведь «Русская мысль» и «Русские ведомости» так любят науку! Впрочем, не в них дело.

Брошюрка г. Тимирязева особенно интересна тем, во-первых, что он московский профессор и известный ученый, и, во-вторых, тем, что в этой брошюрке он старается доказать, что дирекция Московского Зоологического сада, во главе которой стоит тоже московский профессор и тоже известный ученый, занимается шарлатанством! Шутка сказать!

При Московском Зоологическом саде открыта ботаническая станция. Г. Тимирязев, как известно, ботаник и читает в университете «физиологию растений». Вновь открытая станция близко касается его специальности, и он, как главарь московских ботаников, считает себя обязанным высказать о ней свое мнение. И он не стесняется. Рассказав, что такое представляет из себя вновь открытая «ботаническая опытная станция», он резюмирует свою оценку так: «Можно сказать, что, начиная с оскорбляющей обоняние своими аммиачными испарениями, всем знакомой атмосферы Зоологического сада, выбора места под навесом деревьев, убогого, случайного, во всех отношениях непригодного помещения, жалкого числа опытов и кончая мельчайшими подробностями их неряшливого исполнения, — все здесь служит образцом того, как не поступают и как нельзя поступать при такого рода исследованиях» (стр. 9). А дальше: «Если дирекция Зоологического сада имеет смелость публично называть свою жалкую затею „ботанической опытной станцией“, то знающие свое дело ботаники нравственно обязаны сказать той же публике: не верьте, это недостойная пародия, свидетельствующая о прискорбном неуважении к науке и публике» (стр. 13).

Итак, значит, станция, открытая учеными мужами «для строго научного исследования по строго научным методам», является жалкой затеей, недостойной пародией и неуважением к науке и публике. Это нехорошо пахнет. Но, быть может, спросит читатель, учредители станции не имели в виду производства ученых исследований, а скромно задавались только популяризацией физиологии растений? Г. Тимирязев, очевидно, предвидел этот вопрос и отвечает на него так: «Популяризатор имеет право выступать перед публикой во всеоружии настоящей науки, показывая этой публике завоевания науки, добытые талантом и трудом в тиши настоящих лабораторий и кабинетов. А выходить на улицу, публично производить пародии научных исследований, в каких-то пародиях лабораторий, в невозможной обстановке, не имеющей ничего общего с действительной обстановкой научного труда, да еще в неряшливой форме, значит сознательно подрывать значение науки» (стр. 12).