— Что же касается вас, мадемуазель, то с вами я поговорю начистоту.
Она молча склонила голову, совсем ошеломленная таким поворотом дела.
Глава двадцать пятая
События разворачивались все стремительней. Этим же вечером рекламу «Красотворца» сняли со всех телепрограмм — «до расследования некоторых, ставших известными, фактов». Привычных объявлений фирмы «Черил» не оказалось и на страницах многих вечерних газет. Пресса осторожно, с оглядкой на закон о клевете, упоминала о разоблачительном репортаже «Наблюдателя» и помещала детальные, иллюстрированные фотографиями отчеты о прибытии Лоры Смайт в лондонский аэропорт. Редакторы газет вдруг выяснили, что их красные карандаши не успевают за развитием событий. На бирже акции косметической фирмы катастрофически упали. Целые отряды репортеров были направлены, чтобы расспрашивать всех лиц, причастных к этой истории, и, конечно, самого Пола Дарка.
На следующее утро поднялась буря. Ведущие газеты, осмотрительно и совершенно справедливо убрав со своих страниц всю рекламу «Красотворца», дали большие заголовки:
СОЗДАТЕЛЕЙ «КРАСОТВОРЦА» ОБВИНЯЮТ В МОШЕННИЧЕСТВЕ… ПРОТИВ «НАБЛЮДАТЕЛЯ» ВОЗБУЖДЕНО СУДЕБНОЕ ДЕЛО… ПРАВДА О ЛОРЕ СМАЙТ… ЗАЯВЛЕНИЕ ТАЙНОГО АГЕНТА ДАРКА… Казалось, история с «Красотворцем» внезапно превратилась в дело государственной важности. «Гардиан» сообщила:
«Сегодня в Палате общин будет сделан запрос по поводу рекламных злоупотреблений, разоблаченных в репортаже о косметическом креме «Красотворец», который вчера опубликовал журнал «Наблюдатель». Ожидают, что глава совета торговли назначит комиссию для расследования фактов, связанных с этим делом».
Тем временем Дарк ждал другой бури. Все утро он просидел в своем кабинете, читая и перечитывая репортаж о «Красотворце» и пытаясь оценить его со всех возможных сторон. Злободневно? Да. Оскорбительно? Возможно. Правдиво? Несомненно. В интересах общества? Вне всякого сомнения… Но что будет с Мэри Стенз? Как этот скандал повлияет на нее?.. Впервые за много недель его серьезно беспокоила судьба девушки, и он почувствовал непреодолимое желание увидеть ее. Теперь, когда лихорадочное напряжение ушло, он начал понимать, как ему недоставало Мэри; но вместе с тем его беспокоило, что теперь она живет в другом, далеком и недоступном мире.
Ровно в половине двенадцатого на его столе требовательно зазвонил телефон. Он снял трубку.
— Дарк слушает.
— Говорит секретарша мистера Хеннингера. Мистер Хеннингер просит вас немедленно зайти к нему в кабинет.
— Сейчас иду.
Он положил трубку и задумчиво закурил, совсем не торопясь увидеть шефа. Тяжело было угадать, что скажет ему Хеннингер. Конечно, вряд ли поступок Дарка доставил ему удовольствие, но, с другой стороны, жаждать крови ему тоже вроде бы ни к чему. В конце концов, правда остается правдой.
Через какое-то время он встал и нехотя пошел наверх в кабинет шефа.
Чарльз Хеннингер сидел за столом, положив руки перед собой. На его тонких губах появилась холодная, принужденная улыбка, которая словно бы разрезала пополам круглое, похожее на полную луну лицо.
— Садитесь, садитесь, мистер Дарк, — спокойно пригласил он.
Дарк сел и закурил новую сигарету.
Хеннингер сказал:
— Как я понимаю, на время отпуска мистера Бомона вы исполняете обязанности ответственного редактора.
— Совершенно верно.
— А теперь скажите мне, мистер Дарк, не давал ли вам мистер Бомон несколько недель назад особого указания, чтобы на страницах журнала какое-то время не упоминалось ни о каких изделиях фирмы «Черил»?
— И это верно.
Хеннингер подвинул к себе экземпляр «Наблюдателя», который лежал на столе, и, как будто от нечего делать, пе-релистнул несколько страниц.
— Тогда почему же вы напечатали пятистраничный репортаж под названием «Мошенничество с «Красотворцем»?
— Его все равно рано или поздно нужно было напечатать, — просто ответил Дарк. — Честно говоря, это и в самом деле мошенничество и его следовало разоблачить.
— Как посмотреть, мистер Дарк. Вы понимаете, что своим безответственным поступком спровоцировали фирму предъявить нам иск на сто тысяч.
— Ого, даже так! — с интересом произнес Дарк. — Странно, как Фаберже на это решился.
— Он подал в суд на издателей, полиграфистов и редактора. Не сомневаюсь, что при таких обстоятельствах суд оправдает издателей и полиграфистов. Я считаю, только вы должны быть наказаны за то, что напечатали материал за спиной ответственного редактора и не согласовали его со мной.
— Каждое слово этого репортажа правда, — торжественно заявил Дарк, — и каждое слово служит интересам общества. Ни один суд не вынесет обвинительного приговора. В случае необходимости я могу вызвать Мэри Стенз как свидетеля, а все, что связано с доктором Раффом, ни в коем случае не пойдет на пользу фирме «Черил» с юридической стороны.
— Меня не интересует юридическая сторона. Меня интересует факт неподчинения работающего у меня редактора. Ни в одном журнале не будет порядка, если в его штате есть бунтовщики. Я дал специальное указание, чтобы о «Черил» не упоминалось в редакционных материалах. А вы коварно выждали, пока ответственный редактор уйдет в отпуск, и решили действовать по своему усмотрению. Этим вы поставили наш концерн и лично меня в очень сложное положение.
Дарк почувствовал приступ раздражения. Он поднялся и недовольно посмотрел на Хеннингера.
— За все время своего существования у «Наблюдателя» еще никогда не было такой рекламы, — сердито заявил он. — Все газеты страны подхватили это дело. Будет сделан запрос в Палате общин. Все знают, что правда на нашей стороне, все, даже сам Фаберже. Он никогда не подаст в суд, поскольку отлично понимает, что у него для этого нет ни малейших оснований. Все это пустая болтовня. Возможно, он предложит уладить дело без суда, но вы сделаете глупость, если дадите ему хоть пенни. Ну да, я знаю, он ваш приятель, вы члены одного клуба и все такое. Но единственное, что от вас требуется, это угостить его дорогим завтраком с марочным коньяком, так же как сделал он. Таким образом вы останетесь друзьями, и все станет на свои места.
— Мистер Дарк, — с громадным самообладанием произнес Хеннингер, — я жду от вас заявления об увольнении.
— А я не собираюсь его писать, — раздраженно ответил Дарк.
— Тогда мне придется обойтись без него.
— Вы хотите сказать, что я уволен?
Хеннингер кивнул.