а оттуда с кровотоком разносятся по всему телу.
Звучит нелепо, но ради того, чтобы слышать их каждый день, я собираюсь развестись с женой, развязать конфликт с ее отцом и пойти, если потребуется, против Греховцевых.
Последнее напрягает больше всего. Там легко не будет.
Зарываю носом в ее волосы на макушке, глаза как у нарика закатываются.
Но оно того стоит.
- У тебя телефон звонит, не переставая, - проговаривает негромко.
Ревнует. И это неожиданно не раздражает.
- Отключу звук.
- Она уже знает? – поднимает голову и смотрит мне в глаза.
Выпуская дым из легких, отрицательно качаю головой. Маришка вполне ожидаемо напрягается.
- Нет?.. Ты ей не сказал? То есть…
- Спокойно, малыш… - перебиваю, вплетаясь пальцами в ее волосы на затылке, - не сказал, потому что сам принял это решение полчаса назад.
- Зачем приехал тогда?
Сорвался, вот и приехал. Тушу окурок, удерживая за волосы, запрокидываю голову Маришки назад. В ее глазах страх, взгляд плывет.
- Думаешь, передумаю?
- Я не знаю.
- Я завтра с ней поговорю.
Напряжение не уходит. Марина смотрит на меня, не двигаясь. А мне важно, чтобы она верила. Плевать на мнения всех вокруг, мне надо, чтобы эта девочка мне доверяла.
- Я. Завтра. С ней. Поговорю, – повторяю раздельно по слогам, - верь мне, малыш.
- И… она согласится на развод? – спрашивает тихо.
- Согласится.
Не сразу, но согласится. И тестю придется сделать то же самое.
Словно решая что-то для себя, Маришка отводит взгляд и закусывает нижнюю губу.
Бл*дь… как я скучал!.. С чего я решил, что смогу отказаться от нее? Она в меня корнями проросла, уже и не выдрать. И не собираюсь. Нах*й. Нах*й здравый смысл, принципы, бесконечное чувство долга, общественное мнение. Гори все синим пламенем.
Я тоже жить хочу.
Притягиваю ее, слабо сопротивляющуюся, к своей груди. Прижимаю трепетно, чувствуя, как колотится сердечко в груди. Глупая, не понимает, что значит для меня, что я сам впервые в жизни с подобным столкнулся. Наизнанку вывернула.
- Марина-а-а…
Блеск ее глаз слепит. Податливость, теплота ее тела сносят крышу. Надо же – так заклинило…
- Почему ты не приехал раньше?
- Ждал, что отпустит.
Заломив одну бровь, слабо улыбается. Целую ее в упрямые губы.
- Не отпустило, значит?..
- Не отпустило.
- Даже после… нее?.. – голосок внезапно просаживается, взгляд становится болезненным.
Хреновая идея, малыш. Не то, о чем я бы хотел с ней говорить, но врать в глаза ненавижу. И уж тем более ей.
- Даже после нее…
Мгновенно вспыхнув, она дергается и ударяет кулаком в мою грудь, но я обхватываю ее тело и фиксирую руки. Слышу сдавленное рыдание.
- Тшш… малыш, все… успокойся.
- Уххходи!..
- Успокойся!
- Катись к жене! – извивается как змея, все ногтями в меня вцепиться норовит.
- Тихо, я сказал! – рявкаю грубо, - на меня смотри!..
Вскидывает лицо и обжигает взглядом, как каленым железом, губы плотно сжаты, подбородок вздернут, а щеки мокрые.
- Меня слушай! – продавливаю ее голосом, - нет никакой жены… все… вот он я стою! Здесь!.. С тобой!.. К тебе пришел!..
Молчит. Не мигая, смотрит на меня. Больно ей, и я вдруг представляю себя на ее месте.
- С мальчиком-то твоим что? Про какую размолвку ты там болтала?
- Так… пустяки… один раз всего было, - проговаривает ровно, - просто для сравнения.
Врет. И я это вижу, но от этого не менее паршиво. Будто грудь крючьями вскрывает.
- Мне больно, Арсений… - шепчет, встряхивая головой.
Резко разжимаю пальцы, но Маришка не убегает. Потирая те места на руках, где я ее только что держал, продолжает сверлить взглядом.
- Прости… Но больше так не шути.
Фыркнув, резко разворачивается, ударяя меня хвостом по плечу. Хватаю за волосы и притягиваю к себе.
- Пусти.
- Нет никого, кроме тебя, ясно? И не будет!
Дико мне вот так перед малолеткой оправдываться и пытаться доказать серьезность своих намерений. Цирк Шапито, бл*дь.
Никто никогда не требовал этого от меня, и я сам не думал, что когда-нибудь до подобного опущусь.
Но… ужом вывернуться готов, лишь бы она сейчас поверила мне и перестала плакать.
- Марина-а-а… - склоняюсь к ее лицу, на расстояние ее дыхания, - что ты хочешь от меня? Скажи!
Она хватает воздух губами, будто сказать что-то собирается, но в последний момент передумывает.
- Говори, малыш, - продолжаю давить, - я хочу знать…
- Хочешь знать? Серьезно?.. – кривит губы, - что, правда, можно говорить, чего я хочу?.. Раньше ты…
- Говори!
- Ладно.
Складывает руки на груди, но я не позволяю закрыться. Беру ее запястья и кладу на свои плечи.
- Что ты хочешь, Мариша?
- Я хочу тебя всего себе, - проговаривает четко, - навсегда.
Не могу сдержать улыбки, она сама наползает на лицо и снимает извечное напряжение на лбу между бровями.
- Дальше?..
- Если я начну говорить дальше, ты убежишь отсюда, сверкая пятками, - заявляет она.
- Ну, рискни, вдруг не убегу?..
Бл*дь, веду себя как малолетка – словесный пинг-понг, шуточки, заигрывания. И ведь остановиться не могу – не хочу.
- Хочу замуж за тебя выйти и сына родить.
Едва не поперхиваюсь слюной. В груди свербение непонятное, словно кто-то на ребрах моих как на гитаре играет.
Хм… сына, значит…
- Что, испугался? – улыбается широко, - если тебе не надо, Мирону рожу.
Ну, не могу я сейчас ничего ответить, и сказать что-то надо, и ржать охота, и по жопе ей надавать. Поэтому, подхватив ее под бедрами, подсаживаю на себя и вынуждаю обвить себя ногами. На губы ее молча пялюсь, она улыбается.
И в этот самый момент, мой телефон снова начинает звонить. Момент обосран.
- Мне надо ответить, - сообщаю, ставя Маришку на пол.
Надо успокоить Ингу, пока она своего отца не додумалась разбудить. Тот, чтобы дочку успокоить, Интерпол на меня натравит.
- Хорошо, - отводит взгляд, заправляя за ухо прядь волос.
Ухожу в прихожую, вынимаю из кармана куртки телефон и успеваю принять входящий вызов.
- Ты!.. Ты… вообще, что ли?! Кравцов, ты что себе позволяешь?! Ты почему трубки не берешь?
- Ин, ложись спать, пожалуйста. Я приеду завтра, и спокойно поговорим.
- Быстро домой! – взвизгивает резко.
- Завтра.
- Я сказала, сейчас же приехал!
- Успокойся и ложись спать,