– Нет правил, которые… – Кей не стал заканчивать фразу.
– Мне очень жаль тебя, – Шегал казался вполне искренним. – Ты помог мне на Лайоне.
– Случайно. Я не знал, кто ты. Можно задать вопрос?
– Говори.
– Сколько тебе лет?
– Много.
– Тогда еще один вопрос. Почему ты мечтал об этом?
Шегал смотрел ему прямо в глаза.
– Я не думаю, что наш мир настолько плох.
– Ты ошибаешься. Мне плевать, в какой Вселенной ты когда-то жил. Мне все равно, каким путем ты реализовал наш мир. Я лишь хочу знать – почему ты создал его таким.
Томми, молчаливо слушавший их разговор, взял Кея за руку. Торопливым движением испуганного ребенка, которым давно уже не был.
– Кей, ты привык жить на дне, – хладнокровно ответил Шегал. – Ты всегда был по уши в грязи. Не считай весь мир дном. Всеобщая благодать немыслима – в мире без тени не будет света.
– Шегал, ты тоже не ангел. Ты всегда был наверху – много ли там света?
– Я был у верха, Кей. Я всегда сохранял возможность контроля и одновременно – право быть независимым. Большинство людей счастливы, поверь мне. Инженер на эндорийской верфи, имеющий жену и любовницу, покупающий по выходным бутылку низкопробного мршанского вина и копящий деньги на прогулочный ботик, куда счастливее Грея, которого ты так ненавидишь. Важны точки отсчета, а не их высота.
– Ты не провел две недели в трюме грузовика, голодный и грязный, лишенный родины и семьи. Ты не был малолетним изгоем на чужой планете. Не вступал в Лигу Телохранителей – потому что не было иной работы. Не расстреливал людей на Хааране. Не проезжал по живым телам на Инцедиосе…
– Да, Кей. Это был не я. Это был ты. Только Кей Дач делал выбор – как ему поступить.
Шегал поднялся – сиденье хлопнуло о стену.
– Я дал вам свободу. Всем – и тебе тоже. За тобой был выбор, каким путем идти. Не говори, что не мог остаться фермером на Альтосе – и жить как все, спокойно и счастливо.
Дач засмеялся.
– Право быть грязью? Спасибо. Я выбрал право быть кровью – которое ты тоже мне дал.
– Что ж, будь благодарен. Ты прожил жизнь так, как хотел.
– Я еще не мертв, Шегал.
– Не надолго. Я не считаю, что тебе стоит встречаться с Императором. Этот корабль – твой последний дом.
– Как долго я тебя искал… – словно не слыша его слов отозвался Кей.
– Что же ты медлишь?
– Не собираюсь облегчать твою задачу.
Шегал кивнул.
– Ничего. У меня будут возможности прервать твой путь.
Он перевел взгляд на Томми.
– Мальчик, ты, вероятно, клон Артура?
Томми не ответил.
– У тебя есть шанс выжить, мальчик. Запомни, что он есть.
Лицо юноши едва заметно дрогнуло.
– Ты даже сможешь подняться к вершинам… и при этом спасти Империю, как хотели вы с Кеем. Подумай, будешь ли ты послушным.
Вячеслав Шегал шагнул в стену, и та послушно расступилась. Через мгновение охранники вновь возникли за стеклянным барьером.
– Понял, о чем он? – поинтересовался Кей.
Томми покачал головой.
– Император решил устранить Кертиса с его «Линией Грез». И получить нового Кертиса – способного контролировать аТан.
Казалось, что это прошло мимо сознания юноши.
– Дач, так он и был создателем?
– Да. Оперативник Императора. Специалист по грязной работе, – Кей засмеялся. – Берущий от жизни острые ощущения… и потому наша жизнь стала одним бесконечным приключением. Скучающий Бог и развлекающийся мессия – какая пара!
3.
Психоломка не прошла для Грея бесследно.
Что-то неуловимое сдвинулось в сознании, просуществовавшем уже треть тысячелетия.
Он больше не встречался с Кертисом. Это было бессмысленно. Пока Шегал не вернется с Артуром – согласным занять место отца, его позиция будет проигрышной.
Выступать с обращением к Империи – по поводу речи Кертиса, ставшей событием номер один, он тоже не стал, предоставив отдуваться пресс-секретарям.
После того, как крейсер стартовал к Горре – планете, непременной для Преклонения Ниц, Грей вяло пролистал оперативную сводку и остался сидеть, глядя в стену.
Жизнь и впрямь была серой пустыней. Вот только ничего трагичного в этом не оказалось.
Когда Патриарх Единой Воли обратился с просьбой о видеоаудиенции, Грей не сразу дал разрешение на связь. Не потому, что собирался выдерживать унизительную для собеседника паузу – как в случаях с Кертисом. Просто он не видел повода для разговора. Но Патриарх ждал, не прерывая расточительного даже для Церкви прямого канала, и Грей сдался.
Изображение было подчеркнуто низкосоротным – зернистые поверхности, слишком яркие и однообразные цвета. Даже объем казался неправдоподобным.
– Император… – Патриарх сидел за низеньким столиком, перед маленькой дымящейся чашкой. – Моя радость по поводу неудачи покушения безмерна.
– Благодарю, Владыка, – Грей попытался ощутить прежнее любопытство, неизменное при встречах с патриархом, и не смог.
– Простите за качество нашей встречи… – Патриарх даже не подумал приподняться. – Но Церковь обязана давать пример скромности и бережливости.
– Даже Императору?
– Все равны перед Единой Волей, Грей. Что стоит роскошь вашего дворца или красота наших храмов, перед Сотворившим Мир? Что значат лишние краски изображения, перед нашим даром общаться и понимать друг друга?
Грей кивнул.
– Я понимаю, Владыка. Но порой это тщеславие помогает понять друг друга. Забыть о расстоянии.
– Мы всегда далеки меж собой, Грей. Ты говоришь об иллюзиях. Так вино дает нам иллюзию радости, а секс – иллюзию близости.
– Хорошо, Владыка. Чем я обязан радости видеть вас? – Грей отвел взгляд от слишком ярких красок изображения.
– Линии Грез, Император.
– Увы, я узнал правду о ней одновременно со своими подданными.
– Я не порицаю вас. Единственное, что хотела бы церковь – знать, как поступит Император.
– А как поступите вы, Владыка? Кертис обещает сделать людей равными Богу. Вас это не тревожит?
Фигура в темном плаще качнула головой.
– Нет, Грей.
– Почему?
– Я не хотел бы отвечать.
– А я надеюсь услышать ответ.
Патриарх поднес к губам чашку. В очередной раз Грей попытался разглядеть хоть краешек его лица… безуспешно.
– Вы веруете, Император?
– Да.
– В воздаяние за праведность и грехи, в вечную жизнь и высший разум?
– Да.
– Тысячелетиями люди верили в то, что ни один их проступок не останется потаенным от Бога. Что праведников ждет награда, а грешников кара. Что есть рай, и есть ад. Верили – и грешили. Почему?
– Люди слабы.
– Кому это знать, как не мне, Император. Но почему человек готов променять вечное блаженство на минутное удовольствие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});