Читать интересную книгу Под знаком мантикоры - Алексей Пехов

Беспокойство Фернана усилилось. Он всегда был подозрительным, и присутствие полков (командиры которых отнюдь не роялисты) возле королевского дворца, особенно при таком стечении различных дворянских коалиций, навевало на очень уж тревожные мысли. Что мешает кое-кому отдать приказ и за одну ночь избавиться от всех своих проблем? Ничего. Было бы немного наглости и уверенности в том, что солдаты его поддержат.

– У меня такое ощущение, что мы по собственному желанию лезем в львиную пасть.

– Ничего не случится, Фер. У льва надежный намордник.

Сеньор де Суоза проследил за взглядом жены. У парадного входа выстроились высоченные воины капитана фон Гроссберга. Несмотря на то что в Королевскую гвардию набирались исключительно наемники, и только льедцы, – доверие к ним было безгранично. Когда гвардия оберегает короля, опасаться нечего. Во всяком случае, до той поры, пока на стороне коалиции Лосских не будет явного преимущества. Де Фонсека терпеливы. Они ждали сто сорок лет, могут подождать еще немного.

Карета остановилась, и Абоми, по случаю приема облаченный в красные пешханские одежды, отворил дверцу. Фернан вышел первым. Подал руку жене.

Они миновали гвардейский караул, поднялись по лестнице и оказались в широком ярко освещенном холле, ведущем в зал приемов. Фернан и Рийна шли рука об руку. За ними шествовал Абоми, которому, как и всем слугам других дворян, надлежало сопроводить своих господ до зала и только после этого вернуться к карете.

– Сегодня вечер изумрудов, – не переставая расточать ослепительные улыбки, прошептала Рийна.

– Тулина богатая провинция, – философски заметил Фернан, здороваясь с одним из дворян. – Так что ты не ошиблась в выборе туалета.

Ламия пренебрежительно фыркнула, но все же легонько пожала руку мужу, давая ему понять, что комплимент принят. Она действительно последовала совету Фернана и, отбросив в сторону парадные одежды офицера флота, остановила свой выбор на темно-зеленом, глубоко декольтированном (на зависть всем королевским фавориткам и на восхищение всей мужской половине приема) платье. На ее смуглой шее переливалось дорогое изумрудное ожерелье, в ушах – висячие изумрудные сережки, а на пальцах – несколько колец с тем же камнем. Изумруды сияли в свете тысяч свечей, но все равно безнадежно проигрывали глазам ламии. Прическу Рийна делать не стала – ее короткие волосы и непослушная челка были вызовом всему высшему обществу. Сейчас ламия играла роль светской львицы, расточая направо и налево благосклонные улыбки и кивая знакомым и не таким уж знакомым представителям разномастных дворянских династий. Похоже, Рийне нравилась эта забава, во всяком случае, чувствовала она себя как рыба в воде.

Фернан, в отличие от жены, оделся подчеркнуто скромно и неброско – черное и серое. Правда, цена этого на первый взгляд скромного костюма была выше некоторых изысканных нарядов благородных дам. Когда Фернан хотел, он умел пускать пыль в глаза. Единственное, что выделялось в костюме, – изумрудная серьга в левом ухе, но ее сеньор де Суоза не снял бы ни за какие деньги. Серебряная цепь на груди и скромное серебряное кольцо на безымянном пальце. Знак «василиска» капитан контрразведки предусмотрительно снял. На приеме будет полно военных, и не стоит раздражать их понапрасну. Из оружия – лишь верная дага в за спинных ножнах.

Шпаги и рапиры запрещалось приносить туда, где находился король. Фернан находил решение капитана Гроссберга вполне разумным, впрочем, как и ответ тем дворянам, которые как-то вздумали возмутиться подобному распоряжению. «Зачем вам шпаги, сеньоры? Вы хотели драться в присутствии короля?» Дворяне со всем пылом и поспешностью стали убеждать сурового льедца, что нет, конечно же нет – и этот вопрос был навечно снят с обсуждения. Так что шпагу пришлось оставить в карете и довольствоваться дагой. Рийна, несмотря на платье, тоже не собиралась оставаться на подобных приемах без оружия. Она умудрилась спрятать в своих многочисленных юбках длинный четырехгранный стилет. Фернан, когда услышал об этом, лишь понимающе ухмыльнулся, за что сразу же получил в бок локтем. Сеньор де Суоза слишком хорошо знал жену и считал, что ламия вряд ли довольствуется всего лишь одним стилетом. В таких пышных юбках можно было спрятать чуть ли не весь арсенал «Лунного крокодила».

Они вошли в огромный, казалось бесконечный, ярко освещенный зал. Тысячи свечей, тысячи зеркал, превращающих это помещение в дикую и сказочную фантасмагорию; тысячи слуг с напитками в белых (цвет короля) и красных (цвет де фонсека) ливреях; сотни высокородных дворян, съехавшихся на прием.

Обилие и роскошь одежд, сияние драгоценностей и имена родовитых династий поражали. Кажется, этот прием задумывался Лосским уже давно, иначе как объяснить приезд представителей северных семейств в столь краткие (если считать со времени получения письма «василиском») сроки?

Фернан с Рийной вошли в зал сразу же после семейной четы южных баронов. Герольд громко объявил полные имена Фернана и Рийны. Слава Спасителю, слуга оказался достаточно умен для того, чтобы, несмотря на список, который был у него в руке, назвать ламию сеньорой, что в данный момент соответствовало ее облачению, а не капитаном. Ошибись этот парень – и Рийна точно бы устроила ему головомойку.

Знакомых в зале было много, всем приходилось кивать, приветствуя, но в разговоры вступать было рано. Вначале следовало отдать долг почтения королю и хозяину приема, а поэтому путь сеньора и сеньоры де Суоза лежал к трону, что находился в дальнем от входа конце зала.

В толпе дворян Фернан заметил Мигеля, весело беседующего с какой-то очаровательной незнакомкой. Проходя мимо, сеньор де Суоза подмигнул приятелю. Тот подмигнул в ответ, учтиво поклонился Рийне. Та ответила сеньору де Турсеко ледяной улыбкой.

– Твой дружок умудрился стать капитаном? – спросила ламия, когда они прошли мимо Мигеля. – Вижу, ему тоже была выгодна отставка де Каэро. Продвижения по служебной лестнице в последнее время стали столь сложны…

– Не начинай, Ри, – поморщился Фернан. – Он тут ни при чем. Мигель говорил мне, что патент на повышение подписан. И это было еще до отставки полковника.

– Это он тебе так сказал…

– Никак не могу понять, почему вы так друг друга невзлюбили?

– Он мне с первого взгляда не понравился. Гнилая душа. И он знает, что я это знаю.

– Я тебе тоже с первого взгляда не понравился.

– Глупости, дорогой. Я, как только тебя увидела, так и подумала: вот мужчина, который загонит меня в гроб.

Только рамки приличия не позволили Фернану громко расхохотаться.

Граф де Брагаре, стоявший в окружении нескольких полковников и держащий в руках целых два бокала с игристым вином, заметил Фернана. Удивленно приподнял бровь, как видно не поверив собственным глазам. Де Суоза обычно игнорировали подобные приемы.

Фернан и Рийна остановились, ожидая, когда идущая впереди них пара поприветствует короля.

Карлос III, или Карлос Охотник, как называли его в народе, сидел на Львином троне и несколько скучающе, но пока все еще благосклонно приветствовал каждого вновь прибывшего. За троном стояла четверка гвардейцев капитана Гроссберга. На полу, у королевских ног, сидел сеньор Сезар Сильва де Кошта маркиз де Армунг и, не обращая ни на кого внимания, занимался тем, что лопал булки с изюмом, которые в количестве шести штук были насажены на его шпагу, словно мясо кабана на вертел. Королевскому шуту разрешалось то, что не позволялось никому другому, – сидеть в ногах короля и носить шпагу в присутствии Его Величества (а также молоть языком всякую чушь, давать королю советы, обращаться к любому дворянину на «ты» и строить из себя дурака).

Шут был высок, худощав, но отнюдь не дохл. Волосы у него были редкие, какого-то непонятного грязно-серого цвета. Усы и борода неухоженные и… словно приклеенные. Серые, вечно задумчивые глаза скучающе обозревали зал. Шут искал себе жертву на нынешний вечер. Сезар Сильва был последним из бедного рода де Кошта. Всех его родичей забрала кровавая плата. Маркиза не тронули лишь потому, что он был несколько не в себе. Впрочем, не в себе он бывал частенько, а потому должность королевского дурака занял без всяких трудов, обогнав всех своих конкурентов на три лошадиных корпуса. Для большинства знающих его людей он был дураком, шутом, фигляром, а порой и опасным ненормальным, от которого в тот или иной момент просто непонятно, чего ожидать. Для меньшинства – тех, кто действительно хорошо его знал, – маркиз де Армунг оставался дворянином, пускай и с несколько странным понятием чести и долга. Да, он был резок, насмешлив, порой груб, но в то же время мозги королевского дурака выдавали столь гениальные и своевременные решения, что многие начинали задумываться: такой ли этот парень дурак, каким хочет себя показать? И не прикидывается ли он для того, чтобы тепленькое и необременительное местечко шута и впредь оставалось за ним, ибо находиться под крылом короля– это самое лучшее для того, чтобы кровники забыли о тебе. Впрочем, мысли некоторых по поводу ума де Армунга тут же улетучивались, когда этим некоторым приходилось слышать, как маркиз воет ночами, запершись у себя в комнате. Фернан с де Армунгом практически не общался. Безумный маркиз не входил в число друзей «василиска». Как-то раз на одном из тех немногих приемов, куда не повезло попасть Фернану, шут попытался довести сеньора де Суоза до белого каления, но получил язвительный и насмешливый отпор. Состязание в остроумии и острословии продолжалось минут пятнадцать, и победитель так и не был выявлен. Каждый покинул поле боя вполне довольный собой и с некоторой толикой уважения к противнику. Шут с тех пор с Фернаном не общался, предпочитая более легкие жертвы, но при встречах корчил глубокомысленное лицо и с умным видом кивал.