Как жить теперь? Как прятать эту боль? Как погубить опять проснувшуюся мечту, и вновь из нежной чистоты сияния его глаз, любви, что, усмиряя любую ненависть, смягчает сердце, заставляя забывать обиды, вернуться в грубость мира, жить одной. Как все, ходить по головам, смеяться над собой и над другими. И прятать глубоко, как можно глубже, себя и ту любовь, что быть не может, умерла, как та девчонка и тот мужчина. Вместе с ними, в них. А может, выжила? Но с ними и осталась. Не со мной. И этого мне жаль, и глупого сердечка, что трепыхается еще, зовет и грезит небывалым.
А в голове, не знаю откуда взявшись, бьются слова: раз вкусив любовь и разбудив ее в себе, ты вспомнишь о ней и после смерти, и в следующей жизни. Она уж не умрет никогда, потому что станет неотъемлемой частью тебя, и не истлеет вместе с сердцем, найдет тебя вновь, разбудит, соединит и свяжет с тем, кто был тебе однажды дорог, с тем, кого ты любила всей душой. Ты не спутаешь его ни с кем, поверь, дитя…
Это же старик-паломник, друг шейха Аббаса Нур-Хайли! Он давно умер, как та, с кем беседовал. "Святой человек" — он-то тут причем?!
Это бред!
Пустите же меня, оставьте. Не слышу, не хочу, и видеть тоже. И Оррик кто, не знаю!! И про любовь слышать не хочу!!….
Это слишком больно, почти так же, как если б стрела вонзилась в сердце.
А родимое пятно в виде сердечка на спине?
Да причем тут оно?!!
А ладонь, что с детства преследует меня, как фантомная боль, присутствует, придерживает, греет, бережет и закрывает.
Но она не закрыла!
Выпустите меня, выпустите сейчас же!! — начала крутиться в тесноте, движимая паникой, страхом, болью, непониманием и жутким сожалением неизвестно о чем.
Бройслав бродил по шумным улицам столицы, держа охрану на расстоянии. Он искал, сам не ведая что, заглядывал в лица прохожих, в витрины магазинов и шел куда ноги вели. На душе было пасмурно, тоскливо не в первый раз, не в последний, но отчего-то именно сегодня особенно остро и болезненно воспринималось душевное состояние.
Он хотел бы проститься со своей грезой, оставить ее здесь и больше не жить иллюзией, но понимал, что это невозможно.
Если б он мог выговориться, открыть, что у него в душе, наверное, ему стало бы легче, наверное, тогда он смог бы расстаться с мечтой или уверовал в нее еще крепче. Но природа так устроила мужчин, что бронь внешней силы и твердости крепко прикрывает романтизм натуры. Мужественная маска ложится на их лица от рождения, и они следуют ее антуражу, зажимая себя истинного, глубоко пряча неподобающие их полу надежды, стремления, иллюзии. Женщинам проще — ранимые снаружи и циничные внутри, они могут позволить себе слабость, и этой слабостью победят любую силу, следуя прагматичному рассудку.
Бройслав сидел за стойкой в баре и с некоторой завистью поглядывал на двух трещащих без умолку подружек, дерзких и циничных, судя по разговору, но при этом сохраняющих внешнее очарование наивности и беззащитности, чем и привлекали взгляды одиноких мужчин. Охранники Энеску и те с интересом поглядывали на юных беззаботных стрекозок.
Орион допил коктейль и уже хотел уйти, как услышал, что тема разговора подруг сменилась и вместо течений моды, цен на тряпки и прелести той или иной косметической фирмы они с той же неподражаемой эмоциональностью принялись обсуждать совсем не вяжущиеся с их легкомысленной внешностью вещи.
— Честно, Лола! Вот поверь: пять минут и я оказалась перед дверьми. Открыла их, начала спускаться вниз и заходить на каждый этаж, а там мои прошлые жизни, представляешь? Сроду бы не поверила, что в прошлой жизни я была монахом! Дородным таким отцом… блин, забыла как меня звали! Нет, ну, монахом, конечно, слишком. Да еще мужчиной! Бр-р! Скучина жуткая: молитвы, посты, ряса неудобная, кельи холодные, братья тупые! Фу! Я даже обиделась сначала… а потом подумала — на кого обижаться-то? А состояние — класс! Глаза открываешь и начинаешь понимать, почему, например, я Петьку Сумлина терпеть не могу — он в прошлой жизни, паразит, столько соков из меня выпил, ужас!
— Причем тут Петька? — округлила глаза девушка в кудряшках.
— Так он там же был!
— Так и сказал: привет, Мариша, я Петя!
— Да ну, тебя, сейчас обижусь и вообще ничего рассказывать не буду!
— Ну, ладно, чего ты, я же пошутила.
— Глупые у тебя шутки. Между прочим, мы, оказывается, меняемся, в смысле телами, а глаза остаются такими же. Мужчина, женщина — неважно. Я когда поняла, просто обалдела!
— Я тоже хочу! Интересно, а кем я была в прошлой жизни?
— Теленочком! — прыснула блондинка.
— Сама такая! Ты не вредничай, дай телефон этой реинкарнарщицы…
— Кого?! Фу, ты, Лола, ну, назвала! Лида ее зовут, соседка моя. Она знахарка, ну, кустарная, конечно, так вроде что-то может, а вроде нет. Принимает на дому время от времени. Но мне кажется, она много знает, просто тихарится, дурочкой прикидывается, — снизила до шепота голос девушка, так что Бройславу пришлось напрячь слух, чтоб услышать. — Зойка Краскова из третьей параллели к ней ходила по личному делу и, представляешь, замуж выходит! А мать моя подругу свою водила к ней и у той тоже все классно стало, только они тоже почему-то молчат, чего там и как. Партизанки, блин!
— Слушай, устрой меня к ней…
— Простите, девушки, — подошел к ним Бройслав, заинтригованный услышанным. Конечно, он не верил во всю эту чепуху, но то ли от скуки, то ли от отвратности настроения, а может из любопытства решился на приключение. — Я случайно подслушал ваш разговор и хотел бы узнать у вас адрес этой женщины и телефон.
— Какой женщины? — округлила глаза блондинка, изобразив дурочку.
— Вам идет, — оценил Энеску, окинув ее взглядом, и чтоб время зря не тратить, вытащил стодолларовую купюру. — Мне очень надо. Давно ищу специалиста по реинкарнациям, но, к сожалению, попадаю на аферистов. Вы бы очень помогли мне.
— Ну-у-у, не знаю, — замялась девушка. — Вообще-то она не принимает с улицы…
— Разве я похож на человека с улицы? — улыбнулся Бройслав, вложив все очарование, на какое был способен в тот момент в улыбку. — Неужели вы не хотите дать хорошо заработать своей знакомой?
— Я могу лишь спросить ее…
— Спросите, — мгновенно вытащил телефон из кармана и протянул девушке.
— Сейчас?!
— Почему нет? Как у вас говорят? Куй железо пока раскаленное.
— Горячее, — вставила свое веское слово Лола, и на десятый раз оглядела Энеску. — Вы иностранец, да?
— Да, и ночью улетаю домой. Мне будет жаль, если я не успею встретиться с вашей знакомой, — ответил, умоляюще глядя на Марину. Сотня дензнаков впечатление на нее не произвела, а заклинающий взгляд красивого мужчины заставил размякнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});