Она прошла мимо, даже не заметив меня, и свернула направо. Я смотрел ей вслед, пока прогоревший окурок «Монте-Карло» не обжег мне пальцы. Анна исчезла в тумане, но я знал, что эта аллея упирается в ограду Института, поэтому был уверен, что нагоню беглянку. Однако, когда я добрался до высокой чугунной решетки, Закревской там не оказалось. Я быстро огляделся: налево — непролазная стена боярышника, направо — травянистая поляна, за ней — снова боярышник, и там, на ветвях что-то белело.
Это был ее светлый плащ, а рядом на земле валялось черное вечернее платье, о котором упоминала Светлана, сапожки и изящная перламутровая сумочка. Я поднял ее. Деньги и документы на имя Анны Леонтьевны Закревской, включая кандидатский диплом, но сама она будто растворилась в тумане. Нагишом?!.. Куда?!..
Лихорадочно озираясь, я вдруг заметил по ту сторону ограды женскую фигуру, направлявшуюся к темной громаде главного корпуса — Энни?!.. Зачем?!.. Не помня себя, я прыгнул на витую решетку, срываясь и чертыхаясь, вскарабкался наверх, оглянулся еще раз в поисках фигуры, и тут мои кроссовки поехали по мокрому металлу, обожженная рука не выдержала рывка, я полетел вниз головой в серую зыбь и…
Я лежал в полной темноте, на полу, рядом с креслом, из которого выпал. Зверски болел палец, ныло ушибленное при падении плечо, а над ухом верещал и всхлипывал телефон, который я сам же поставил на пол, поближе к креслу, но почему-то не включил автоответчик. Морщась от бегавших по спине мурашек, я ощупью нашел трубку.
— Котов. Я слушаю.
— Какого черта, Митяй?! — рявкнул Олег, как мне показалось, на всю комнату. — То ты оставляешь сумасшедшие послания, то спишь как сурок! Ну-ка, быстро выкладывай, что это за кукла, и куда ты ее девал?
— Быстро только у бурундуков получается, — огрызнулся я, чтоб хоть как-то оправдаться в собственных глазах: позор! сыщик доморощенный! соня мартовская!.. — Олешек, не рой землю и не ломай телефон, а дуй прямо ко мне, сейчас.
— В шесть часов утра?..
— Parquet pas?[2] Все равно ведь не спишь, а так узнаешь мно-ого интересного.
— Что-то еще накопал? — уже более миролюбиво осведомился Ракитин.
— И что-то, и кого-то, и даже пиво есть, — я наконец-то проснулся окончательно и даже уселся в кресло с телефоном на коленях.
— А кофе?
— Ну, брат, хотеть не вредно!
— Вредно не хотеть. Ладно. Через десять минут, — он бросил трубку.
Ощупью примостив аппарат на журнальный столик, я прошлепал на кухню, зажег свет и осмотрел ноющий палец — черт побери, самый настоящий укус! Грэг, кошачья душа… Ах ты, засранец этакий!.. Я вытащил из холодильника банку ветчины, не спеша вскрыл ее, достал хлеб и принялся сооружать бутерброды, краем глаза следя за дверным проемом. Расчет оказался верным: через пару минут кот бесшумно влился в кухню, будто оживший кусочек коридорной темноты, и нырнул под стол. Дальнейшее было делом техники, и еще через несколько секунд он уже мохнатым мешочком покорно висел в моей руке с куском ветчины во рту, зажмурившись и поджав хвост. Я не выдержал и вместо того, чтобы прочитать «штрафнику» воспитательную нотацию, рассмеялся. Кот недоверчиво приоткрыл один глаз, потом другой и, уяснив наконец, что наказание отменяется, окончательно осмелел, распушил хвост и решительно потребовал «досрочного освобождения», которое тут же и получил.
Ракитин был, как всегда, точен и голоден. А потому уже с порога взял пеленг на кухню, и теперь сбить его с курса можно было разве что прямым попаданием из базуки. Выглядел он, не в пример мне, бодро, будто спал всю ночь, что, конечно, не соответствовало действительности.
— Та-ак, с чего начнем? — Олег уселся верхом на мой любимый табурет с амортизаторами вместо ножек и, пожирая глазами тарелку с горкой бутербродов и батарею запотевших черных банок с золотыми фазанами на боках, попытался изобразить заинтересованность.
— Со Светланы Анатольевны Величко, двадцати трех лет, студентки четвертого курса филологического факультета нашего достославного Университета, — я с невозмутимым видом оседлал стул напротив него.
Ракитин сделал «домиком» свои роскошные брови и удивленно взял банку с пивом.
— Ты все-таки обскакал доблестных сыскарей? — он потянулся за бутербродом.
— Ну, это было не так уж и трудно, — я тоже открыл банку. — Просто я заранее договорился с хозяином «Наяд», Михаилом Давидовичем Фуксом, по прозвищу Сильвер, моим старым приятелем, чтобы он сообщил мне, как только появится интересующая меня особа. Ты же понимаешь, что население охотнее общается с журналистами, нежели с представителями власти. Я пообещал, что все останется «unknown», и этого оказалось достаточно. Кстати, что ты сам выяснил о Величко?
— В определенных кругах известна под именем Персик. Блондинка, голубые глаза, плотного телосложения, особые приметы — родимое пятно в правой подключичной ямке в виде сердца, любимый напиток «джин с тоником и киви». Начало трудовой биографии — анаша, ночные клубы, незаконная торговля валютой, прощенная в виду малолетства, «динамо»… Короче, полный набор! Олег снова переключился на ветчину и пиво.
— Я уже рассказывал тебе, что она была подругой, вернее, стажеркой у Энни-Шоколадки? И какие у них вышли недавно «багинеты» с нанесением телесных повреждений по инициативе Закревской? А потом вроде бы все снова наладилось?
— Ну и что?
— Ничего особенного, — я отхлебнул из банки. — Только вот два дня назад Светлана, возвращаясь, по-видимому, «со службы», застала выходящими из ее собственной квартиры Энни-Шоколадку и еще какую-то, неизвестную ей женщину: молодую, высокую, темноволосую, скуластую, одетую так же, как и Закревская. Ключей Величко своей наставнице, как она уверяет, не давала. У Персика хватило ума спрятаться и подождать, пока они уйдут, но в квартиру она зайти так и не решилась. Потом она обратилась к своему шефу, то есть Сильверу, с просьбой свести ее с кем-нибудь из представителей вашей конторы для защиты чести и достоинства, так сказать. И Миша Фукс позвонил мне, — я взял с тарелки бутерброд и принялся уплетать его за обе щеки.
— Ерунда! — отмахнулся Ракитин, не забывая отхлебывать пиво. — Они же все — нарки! Твоя Величко просто забыла, как дала Закревской ключ. Ну, а что касается третьей…
— Это еще не все! — перебил его я и отобрал банку. — Самое интересное, я обнаружил в квартире Светланы очень странную и необычную игрушку. Куклу.
— И что же в ней странного? — Олег спокойно вскрыл другую банку пива и тоже взял бутерброд. — Куклы у незамужних и бездетных женщин не такая уж редкость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});