Читать интересную книгу В полусне - Макс Мах

— Мне надоела игра в загадки! Как зовут вашего деда, лорд Карл?

— Герардус де Бурнонвиль д'Грейяр владетель Сагера, Высокий соправитель дома Беар. И все эти титулы по наследству перешли ко мне.

— Он вас хорошо подготовил! — нарушил повисшее, было, между ними молчание граф ди Рёйтер. — Пару раз мне казалось, что я говорю с ним самим. Браво!

— У вас есть что-нибудь, кроме слов, лорд Карл? — княгиня все еще сомневалась, и это говорило скорее в ее пользу, чем наоборот.

— Разумеется, есть! — улыбнулся Герт. — Завещание. Документы, свидетельства о браках и рождениях. Думаю, у вас, моя светлая госпожа, и того не наберется!

— Хорошо! Допустим! Но с чего ваш дед решил, что что-то задолжал моей матери?

— Если бы не его война, Яков Верн не напал бы на Чеан. Не началась бы Большая война, на которой погибли ваш отец и дядя. Да и Герт де Бройх, скорее всего, прожил бы долгую жизнь…

— Вина? — удивилась княгиня. — Он испытывал чувство вины?

— Да! — твердо ответил Герт, принимая на себя все обязательства, вытекающие из признания вины.

— Но это неверно! — вспылила вдруг княгиня. — Все было совсем не так! Ваш дед, лорд Карл, виноват лишь в том, что его предали!

— Прошу прощения? — опешил Герт. Он мог ожидать от Чары чего угодно, но только не этого.

— Блудень Карл, напал бы на нас в любом случае! Верны не могли стерпеть поражения, а договор, подписанный после войны Городов, был для них несомненным поражением. Моя мать всегда уважала вашего деда, лорд Карл. Она уважает его и по сию пору. На нем нет вины за гибель князя! Была война…

«Была война! — повторил за ней мысленно Герт. — Была чертова война…»

Он прожил с чувством вины сорок лет. И чувство это было куда сильнее сожалений о проигранном сражении. А теперь выясняется, что никто так не думает. Во всяком случае, никто из тех, чье мнение ему интересно…

— Что с вами, лорд Карл? Вам плохо?

Герт не сразу сообразил, что обращаются к нему. Он словно бы выпал из реальности, вернувшись в прошлое, которого уже нет.

— Нет! Напротив, ваше высочество, мне хорошо! Я сказал вам, что мне от вас ничего не нужно? Я ошибался! Я просто не знал, о чем просить! Я… мой дед прожил с чувством вины почти сорок лет. Ваша семья, княгиня… Поверьте, его мучило лишь то, что он невольно погубил вашу семью!

— Все было куда сложнее! — вмешался в разговор ди Рёйтер. — Но ваши слова, лорд Карл, доказывают, что, вопреки всем наветам, клевете и предательству, Герт д'Грейяр был благородным человеком!

«И это все обо мне?! — Герт все еще не мог прийти в себя. — Я благородный человек? Впору прослезиться, честное слово!»

— Спасибо, граф! — сказал он вслух. И это была благодарность, идущая от сердца. — Княгиня, я ваш слуга! Чем я могу вам помочь?

— Помочь?

— Отчего же, нет? Он сказал, чтобы я вам помог, но я оказал бы вам помощь в любом случае.

— Он? — переспросила княгиня. — Кого вы имеете в виду?

— На Олфе я встретил снежного барса…

— Вы встретили Повелителя полуночи? — кажется, ему снова удалось ее удивить.

— Не могу утверждать с уверенностью, что это был именно он, но мы говорили о вас.

— Как он меня называл? — спросила Чара, и по напряжению в ее голосе Герт понял, что вопрос доверия решается именно сейчас.

— Он назвал вас девочкой и… Он не попросил, разумеется. Древние не просят. Но и не приказал. Просто сказал, чтобы я помог вам, как он помог мне.

— Он вам помог?

— Да, — кивнул Герт. — Спас от дворфов.

— Я смотрю, вы не скучаете! — неожиданно улыбнулась княгиня. — Давайте, лорд Карл, попробуем дружить, вдруг из этого что-нибудь получится! — и она протянула ему руку, то ли для того, чтобы он ее пожал, то ли для поцелуя. Герт решил, что все-таки для поцелуя и, склонившись, коснулся губами пальцев Чары.

2. Город Решт столица герцогства Решт, пятого червеня 1649 года

Поговорить с Зандером все-таки удалось, хотя после знакомства с княгиней Чарой, у Герта никак не получалось сосредоточиться на чем-нибудь определенном. Голова вдруг стала легкой, словно, облако, а мысли — бессвязными. Нашло затмение, как говорят в народе. Такого с Гертом, вроде бы, не случалось никогда, а, если и случалось, то давно, и он успел об этом забыть. В общем, не лучшее время для серьезного разговора. Но Судьба, как обычно, к мнению смертных равнодушна.

Когда они с графом ди Рёйтером вернулись из Зеленой гостиной, остальные гости и «хозяева» наслаждались музыкой в Пейзажном зале. Там на стенах висели картины с видами Решта. Самая дорогая коллекция городских пейзажей на всем юге, и самая знаменитая.

«Во всяком случае, была знаменита…»

Музыка. Ну, что сказать! Герт был к ней равнодушен, хотя и разбирался в предмете, как и большинство людей его круга. Сейчас как раз исполнялся струнный секстет Кимерлинга. Красиво и элегантно, но душу не трогает. Герт к секстету остался равнодушен, хотя других музыка захватила не на шутку. Маргерит от избытка чувств даже заплакала. Впрочем, слезы могли быть вызваны и другой причиной. Узнав об измене, муж мог и руку приложить. И был бы притом в своем праве.

«Зандер!»

Де Бройх, — который вовсе не де Бройх, — стоял в дверях, ведущих в соседний зал. Оружейный? Цветочный? Герт не помнил. Однако не мог не заметить, что лучше возможности объясниться, может и не представиться. Зандер был один. Стоял, привалившись плечом к притолоке, и, вроде бы, слушал музыку. Но смотрел при этом на Герта. А вот на него самого никто как раз не смотрел.

— На пару слов! — шепнул Герт, тихо приблизившись к Зандеру.

И они, молча, прошли в соседний зал — все-таки это были Цветочные покои, — и далее через анфиладу до маленькой гостиной, куда не долетали звуки музыки.

Вошли — Герт вспомнил, что комната называлась «Табакеркой», — затворили двери и впервые за долгое время остались наедине. Зандер посмотрел Герту в глаза и отступил к колонне, словно, пятился от опасности или просто хотел держать дистанцию.

— Говори!

А что Герт мог ему сказать? Что должен был сказать?

— Я переспал с Маргерит. — Самое простое и одновременно самое сложное.

— Это было ожидаемо, не правда ли? — Голос Зандера стал выше, как всегда случается с теми, кто взволнован или возбужден, но при этом немного охрип. Получилось что-то вроде звука виолончели. Режет по сердцу, рвет душу.

— Не знаю, ожидаемо или нет, но я должен был рассказать об этом сам.

— Рассказал. — Зандер побледнел, кожа на скулах натянулась, и мрак плескался в огромных глазах, поблескивавших в неверном свете свечей.

«Черт бы тебя побрал, Зандер! Лучше бы ты орал! Или плакал…»

— Ты на меня сердишься. — «Боги, что я несу!» — Ты в своем праве!

— Сержусь? — нахмурился юноша. — Да… то есть, нет! Скорее, ревную.

— Черт возьми, Зандер! — Герта охватил внезапный приступ гнева, и он заговорил с чувством, которого, по правде сказать, от себя не ожидал. — Ад и преисподняя! Ты мне тоже не безразличен, но ты подумал хоть раз, что мы с тобой будем делать в постели?

— Думаю, то же, что и все остальные. — Губы сжаты, желваки играют на скулах.

— Ты серьезно? — опешил Герт.

— А ты? — качнулся к нему Зандер. — Я, хотя бы, сказал тебе, что люблю, но от тебя, Карл, не услышал ни единого слова. Один поцелуй в Ладжере, и это все!

— Ты мне снился… — признался Герт, внезапно потерявший опору под ногами. — И сейчас иногда снишься.

— Уже лучшее, Карл! — неожиданно улыбнулся Зандер. — Ну же, Карл! Еще одно усилие!

— Послушай, Зандер! — сказал тогда Герт. — Это какое-то безумие! Бред, морок, помешательство! Но это правда, я люблю Маргерит, и люблю тебя. Тебя даже больше! Но в постели с Маргерит я остаюсь самим собой, а с тобой… Понимаешь, я никогда…

— Я тоже… Но знаешь, Карл, это хорошо, что ты сказал все, как есть. И что любишь, и что не знаешь, как выразить свою любовь. Давай, не будем торопить события. Спи с Маргерит, я вам мешать не стану. Да, если бы и мог… Она разве послушает? А ты? Ты послушался бы? Спи с ней, раз вам нравится, но не смей от меня больше бегать! Ты меня понял?

— Пожалуй, да.

— Хорошо! — Кивнул Зандер. — А теперь обними меня и поцелуй! Поцеловать-то меня ты можешь?

3. Город Решт столица герцогства Решт, одиннадцатого червеня 1649 года

Ночь прошла замечательно. Как и все ночи теперь. Маргерит приходила к нему, не таясь, и уходила, как придется. Бывало, что и не уходила вовсе, настолько увлеченная открывшимся перед ней безграничным миром чувственных наслаждений, что была готова на любые эксперименты. Но самое главное, как это часто бывает с детьми, узнавшими вкус сладости, меры Маргерит не знала, и знать не хотела. Но, к счастью, всем людям, — мужчинам и женщинам, — положен предел выносливости. Одного раньше, другого позже, сон свалит любого. Блаженная истома, счастливое изнеможение точно так же заставляют «забыть о глупостях», как и тяжелый ратный труд.