Присаживаюсь на дно окопа и произвожу инвентаризацию своих запасов. К винтовке осталось еще два магазина. Пяток гранат. Пистолет с двумя запасными магазинами и еще пара пачек патронов в запасе. Ну и главный аргумент. Там патронов хватает.
Осторожно прижимаясь к брустверу, выглядываю наружу. Немцы уже относительно недалеко. Не стреляют. И, держа оружие на изготовку, подбираются поближе к моему пристанищу. Идут грамотно, перебежками. Лежащие на земле прикрывают своих товарищей. Их не очень много, десятка полтора, может быть, чуть-чуть больше. Вполне понятно, почему они не стреляют: считают, что заставили меня заныкаться, и рассчитывают взять тепленьким. Ну что ж, ребятки, я вас разочаровывать не буду, но кайф немного пообломаю.
* * *
– Герр обер-лейтенант! Русский прекратил огонь!
– Вижу, Ашке. – Штольц оперся на колено, переводя дух. – Надо понимать, что это последний оставшийся в живых диверсант, и именно поэтому я хочу взять его живым.
– Заслужил ли он это, герр обер-лейтенант? Что ни говори, а от его пуль мы понесли достаточно существенный урон.
– Тем больше чести, фельдфебель, взять такого противника живым. Не сомневаюсь, что оберст должным образом оценит наши усилия. Да и, кроме того, русский стреляет уже давно, и я сильно сомневаюсь в том, что у него с собой мешок патронов. Заметьте, на месте подрыва мы нашли только одного русского солдата, и это был рядовой.
– Вы полагаете, герр обер-лейтенант, что в окопе может скрываться офицер?
– Ну… – Штольц поджал губы, – не обязательно офицер. Но уж точно не рядовой солдат. Этот стрелок умеет думать. Смотрите: первое, что он сделал, – это вывел из строя наш пулеметный расчет. Ему не откажешь в некоторой сообразительности. Да и вспомните, как мастерски действовала их группа на отходе. Мы до самого последнего момента были уверены в том, что преследуем многочисленную группу. А на деле их оказалось всего несколько человек. Такой подарок – живой русский диверсант – будет весьма ценен для нашего руководства.
Со стороны позиции снайпера часто-часто захлопали выстрелы.
Офицер усмехнулся:
– Ну, вот видите, Ашке, у него действительно закончились патроны: он отстреливается уже из пистолета. Прикажите солдатам по возможности не стрелять. Русский испуган, деморализован, в противном случае не стрелял бы так часто. Сколько там у него осталось? Еще один магазин?
– Это восемь человеческих жизней, герр обер-лейтенант! – Фельдфебель не разделял чрезмерного оптимизма своего командира.
– Ерунда! Он стреляет слишком часто. Так можно стрелять только навскидку, не целясь. Не удивлюсь, если он и голову из окопа не высовывает. Да что там говорить, я и сам его возьму.
Штольц расстегнул кобуру пистолета и неторопливыми шагами двинулся в направлении выстрелов.
* * *
А немцы всерьез вознамерились хапнуть меня тепленьким. На мою суматошную пальбу не ответил ни один ствол. Они полагают, что у меня со страху крышу снесло? Не будем их разочаровывать.
Меняю магазин в пистолете и, высунув из окопа руку, выпаливаю его весь в белый свет как в копеечку. Даже и не в направлении противника, а так, куда-то в небеса. Кладу пистолет рядом и лихорадочно набиваю оба опустевших магазина патронами.
Все, готово. И вовремя! Совсем неподалеку от меня хрустнула какая-то деревяшка. Быстрый взгляд поверх бруствера – немцы совсем рядом. Еще один рывок, и вся эта гопа свалится ко мне в окоп.
Ну вот и закончилась игра в поддавки. Подхватываю с земли немецкие «колотушки».
Рывок – первая пошла! Рывок – пошла вторая. Кидаю гранаты с рассеиванием по фронту так, чтобы между взрывами было несколько метров.
Третья – пошла! Нагибаюсь и подхватываю с земли пулемет.
Бух-бух-бух – зачастили разрывы.
Что сделает нормальный солдат, когда неподалеку от него рванет граната? Заляжет – это вполне естественно. Где одна, там и вторая. А где две – там и третья. Абсолютно логично ожидать и четвертой. Гранаты разбрасывались широким фронтом, и залечь немцы должны были практически все. Справа и слева они меня обойти просто не успевали: там еще сохранились остатки проволочных заграждений. И никакой человек в здравом уме и твердой памяти не полезет на проволоку, имея у себя на фланге неподавленную огневую точку. Вот и немцы не полезли. Да и зачем? Они достаточно широко растянулись по фронту на участке порядка пятидесяти метров. Так что шанса перестрелять их всех из винтовки у меня не имелось в принципе. И все бы ничего, да только три рванувшие гранаты вполне перекрывают осколками это расстояние: с этим расчетом и бросались. Вряд ли кто-то из немцев успел разглядеть, что именно вылетело из окопа и рвануло у них под ногами. Достанут ли осколки далее чем на пятьдесят метров или нет? Сомневаюсь, что кто-то озаботился такими вычислениями, – им всем было несколько не до того. Проще залечь, переждать и потом последним рывком свалиться на голову зловредному русскому диверсанту. Гранаты – оружие отчаяния. И если русский начал ими разбрасываться с такой скоростью, совершенно не озаботившись тем, чтобы положить «колотушку» поближе к цели, то это значит, что ему действительно больше нечем воевать и страх совершенно помутил его разум.
Затихло эхо последнего взрыва, и, сплюнув сквозь зубы песок, поднялись в последнюю атаку подошедшие егеря.
И легли.
Атака действительно оказалась последней для многих из них. Рванувшие почти впустую гранаты смогли слегка задеть пару человек. А вот ударивший практически в упор пулемет одной очередью положил чуть ли не половину атакующих.
Все внезапно и страшно поменялось.
Бьющий в упор с двух десятков метров МГ-34 не оставлял ни единого шанса людям, лежащим на практически открытом месте. Положение мог бы спасти отчаянный рывок вперед, пусть и под огнем. Проскочить десяток метров – и забросать окоп гранатами. Это решило бы все. Но не прозвучала вовремя команда… Сразу не бросились, а встать во весь рост под бьющий прямо в лицо пулемет… тут нужны стальные нервы и непреклонная воля.
Кто-то быстрее всех остальных успел понять весь ужас происходящего. Фельдфебель попытался было организовать огонь по окопу, но пробитый сразу четырьмя пулями, умер раньше, чем успел выкрикнуть команду. Пулеметная очередь играючи смахнула со склона еще двоих. Взвизгнул, получив в живот пулю, коренастый солдат, судорожно пытавшийся достать из сумки гранату. Прокатившись по склону вниз, она бесполезно взорвалась в какой-то ямке, разбросав в разные стороны прошлогоднюю листву.
А пулемет все бил…
Вот и лента к концу подошла. Надо менять. Ничего, для этой цели у нас еще кое-что осталось. Выдергиваю кольца у двух оставшихся гранат и зашвыриваю их вниз по склону. Одну и, чуть выждав, вторую. Пусть привыкают к тому, что я бросаю гранаты с некоторым интервалом. Вы же не знаете, дорогие товарищи, сколько их еще у меня в запасе. Вот и лежите, ждите очередного взрыва. А за это время я успею перезарядиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});