— А может ага-га?
— Нет. Именно ого-го! — настойчиво произнес работник НИИ. — Вот от Москвы до Новгорода, сколько идти?
— Не знаю.
— Пятьсот верст! Ну или около того. По прикидкам нашего Государя, ежели его задумка удастся, то довольно будет десятка таких повозок паровых, чтобы буквально за пару дней провозить груз из Москвы в Новгород.
— Да ну… — отмахнулся мутный тип.
— Государь хочет поставить на этот тракт десять таких повозок, чтобы каждый на своем участке в полсотни верст ездил. Туда-сюда. И тягать грузы.
— Не дорого ли будет? Вон сколько меди и сил. А еще дрова тратить. Золотым груз окажется.
— Дорого? — усмехнулся работник НИИ. — Такая повозка по хорошей дороге с десяток прицепов провезет, соединенных один за другим. С грузом в четыреста пудов совокупно. А может и больше. Вот и считай. За два дня четыреста пудов уже из Москвы в Новгород переехали. Худо поди?
— Так — то дело доброе, — не унимался мутный тип, подливая вино работнику НИИ. — Но разве не дорогое?
— Ик… да не… — отмахнулся паренек. — Так может и дорого. Ежели… ик… просто цену повозки считать. Но за год десяток таких паровиков груза перевозят столько, сколько тысяч пять лошадей только и справиться. Вот Государь с ними и возится. Думает о том, чтобы в походах дальних применять. Шутка ли? Такая выгода! Один к пяти сотням! Котел ведь не устает. Да, дрова. Но лошадей тоже нужно кормить. И не травой, ибо где ты ее столько напасешься в таком количестве вдоль дорог. Значит сено нужно заготавливать, да свозить им. И зерновой корм. А еще людей, что за ними ходят. Они ведь тоже не святым духом питаются.
— Очень интересно… очень… — задумчиво произнес тип.
— А то! Может ты к нам пойдешь?
— А?
— Ну… ик… Вона как интересуешься! А что? Нам люди нужны!
— А что? Дело говоришь. А можно?
— А почему нет? Ик… Сейчас вот соберемся и пойдем. Там с нашим старшим познакомишься. А он уж тебя с Евдокимом сведет, дабы тот поспрошал кто таков и откуда. Да ты не робей! Обычное же дело!
— Каким Евдокимом?
— Ну… как каким? Один у нас на Москве Евдоким что всяких злодеев ловит. Вот его Государь наш Иоанн Иоаннович и приставил за нами приглядывать. Дело то — государственное! Понимать надо! Ик…
— Так и есть… так и есть… — покивал мутный тип. — Слушай, а давай так. Ты пока тут посиди, вино допей, а я за вещами сбегаю и сразу к Евдокиму пойдем. Заинтересовал ты меня. Ой заинтересовал.
— Тоже можно, только… ик… вино-то тю-тю… — кивнул работник НИИ на пустой кувшин.
— Вина моему другу! — воскликнул мутный тип, обращаясь к разносчице. И ловко выхватив откуда-то крупную монету — медведя[1], шлепнул ее на стол. — Угощаю всех!
— О! — оживился работник НИИ. — То дело!
И окружающие тоже зашевелились, явно обрадованные таким поворотом. Все-таки медведь — крупная монета. С нее даже нескольким мужчинам можно в пузыри упиться, ежели местное пойло хлестать, что подают всем в таверне завсегда. А так — угостить по кружечке-другой можно было всем, в зале сидел.
— Я скоро, — шепнул этот мутный тип своему собеседнику, вскочил и нарочито пошатываясь отправился к двери.
Владелец таверны, что стоял у барной стойки, проводил его внимательным, цепким взглядом, не выражающим никаких эмоций. Деньги-то он оставил. Мебель не ломал. Драк не зачинал. Какие могут быть вопросы?
Дверь скрипнула.
Мутный тип вышел в сумрак московской ночи. Тяжело вздохнул. Вытер рукавом лоб, изрядно вспотевший. Шутка ли? Чуть добровольно к самому Евдокиму не загремел.
И тут из темноты к нему выступило четверо крепких мужчин.
— Не шуми, — тихо произнес один из них и кровожадно улыбнувшись, прижал палец к губам.
— Я сам деньги отдам! — прошептал этот тип, потянулся к кошельку, но не успел. Ему сноровисто заломили руку и ловко воткнули в рот кляп. Он попытался что-то промычать и начал дергаться, но тут же получил очень болезненный удар по ливеру из-за чего как-то обмяк.
— Нажрался скотина! — громко рявкнул один из этих детин. — Тащи его братушки. Ох… жизнь моя поганка! Настасьюшка точно всю плешку за этого оболтуса проест. Какой пошляк! Разве можно так на волка напиваться?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А вод представьте себе! — подражая пьяной речи, вроде как обвисшего в руках этих крепких ребят ответил кто-то из них.
И так переругиваясь, они мутного типчика потащили в сторону от лишних глаз. Где пихнули в крытую повозку и покатили знакомиться с тем самым Евдокимом, которого он так испугался.
Хозяин таверны, подрабатывающий на «контору», заметил странный разговор и послал паренька куда надо, дабы сообщить. От греха подальше. Явно ведь человек мутный.
Отреагировали оперативно.
Один сотрудник присел рядом — послушать. Другие караулили на улице, чтобы не ушел и людей не смущать.
Да, до нормальной контрразведки было еще очень далеко. Но таких вот «клоунов» ведомство бывшего десятника городской стражи начало ловить только в путь. Благо, что те даже не пытались шифроваться или скрывать. Ибо никаких разведшкол не оканчивали за неимением оных. Иногда брали и своих, что вступали в преступных сговор со всякого рода типами. Или там заговорщик да разбойничков. Из-за чего репутация у Евдокима среди населения Москвы была мрачной. Его откровенно побаивались. И активно сотрудничали. Знали, что за укрывательством можно было и ответить. Поэтому и владельцы таверн, и настоятели храмов, и торговцы — все если и не стучали, то постукивали, просто ради того, чтобы быть на хорошем счету в этом ведомстве и про них ничего дурного не думали. А то мало ли?
[1] С 1475 года в Москве чеканились три серебряные монеты: векша, куна и волка в 0,8 грамм 250 пробы, 1,6 грамм 500 пробы и 5,33 грамма 750 пробы, что соответствовало ¼, 1 и 5 новгородским деньгам. С 1477 года начали чеканить еще три монеты: мышь, медведь и лев. Мышь была медной монетой в 1 грамм, равной 1/20 новгородской деньги. Медведь представлял собой крупную серебряную монету массой 31,36 грамм 990 пробы и был равен полусотне новгородских денег и половине рубля, а лев — золотую монету в 3,537 грамма 998 пробы — аналог флорина, выступавшего международным стандартом, примерно совпадал с медведем по стоимости. Визуально эти монеты были оформлены в том же стиле, что и векша, куна и волк.
Глава 5
1479 года, 21 мая, окрестности Риги
Иоанн вышел к послам Ганзы при полном параде.
Вчера, ближе к обеду, в устье Западной Двины вошел большой и сильный флот этой торговой корпорации. Морской. Но простор нижнего течения этой реки вполне позволял оперировать крупным кораблям тех лет.
Семьдесят три когга самого разного размера, включая пять хольков — крупных трехмачтовых их вариантов. Очень внушительно и представительно. Любек выставил все, что смог собрать в сжатые сроки.
Особенностью всех кораблей флота было то, что они, по своей сути, были гражданскими, совершенно не приспособленными к войне. То есть, не обладали ни стремительностью драккаров или галер, ни прочностью мановаров. Однако их размеры позволяли вместить очень крупные экипажи и абордажные команды. Достаточные для того, чтобы задавить в узости речной любого неприятеля. На что, вероятно, и был расчет.
На каждом, даже самом малом корабле — не меньше сотни арбалетчиков. И это могло создать очень большие проблемы королю, потому что, навалившись всей толпой, они имели все шансы затоптать речных лоханки Иоанна. Ведь на их стороне и борт высокий, и масса, и возможность реализовать многочисленных стрелков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Цель прибытия этого флота проста — снятие осады с Риги — крупного Ганзейского города. Да, очень сильно укрепленного, но… судя по тому, как к этому моменту был разрушен земляной вал, далеко не неприступному.
Причем флот подошел примерно одновременно с деблокирующей армией, которую Тевтонский орден и Ганза собирали в Пруссии. Спешно перебрасывая туда наемников. Да, у Иоанна была репутация, но у Ганзы — деньги. Много денег. Очень много денег. А деньги такая штука, что они, как правило, побеждают и добро, и зло, и того лесника, что идет всех разнимать оглоблей. Поэтому торговцы сумели мобилизовать довольно крупные пехотные контингенты.