Читать интересную книгу «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - Виктор Побережных

— Хорошо, товарищ Нейман. Завтра, к 14-ти часам жду от вас список необходимых материалов. Всё, что вы считаете нужным – будет вам предоставлено! А что скажете вы, Пётр Алексеевич? — Берия переключился на второго специалиста, продолжавшего изучать бумаги.

Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина оторвался от бумаг и близоруко посмотрел на наркома.

— Знаете, Лаврентий Павлович, — он откашлялся. — Если бы эти бумаги мне дали не вы, я бы подумал, что это глупая шутка! Но теперь… Первые результаты можно ожидать к началу следующего года. Разумеется в том случае, если к данной проблематике подключатся специалисты ЦВИРЛ. Возможно, что сроки сместятся в сторону уменьшения.

— Что ж, Пётр Алексеевич. От вас жду бумагу, как и от товарища Неймана…"

Глава 40

Первые три дня, в должности заместителя Мартынова, были одними из самых трудных для меня, за всё время нахождения в новой жизни. Я просто физически ощущал груз ответственности за работу группы. До этих дней, я и не представлял – как чувствовал себя Мартынов, как тяжело ощущать цену возможной ошибки в работе. Да ещё эти пацаны, будь они неладны! Работали они прекрасно, всё понимали с полуслова, но их любопытство! Это нечто! Каждую свободную минуту, кто-то из них докапывался до меня с вопросами. Приходилось крутиться как ужу на вертеле, чтобы не брякнуть лишнего. А не отвечать я не мог. Слишком точные инструкции мне были даны по этому поводу. Да и самому, чего уж скрывать, было приятно выступать в роли этакого эксперта и учителя. Самым трудным для меня в новом качестве, было составление ежедневных отчётов руководству. Опять же из-за высокой цены ошибки. Позориться не хотелось, просто жуть! Да ещё разговор с Судоплатовым! Он никак не выходил у меня из головы, как и спокойная реакция Меркулова на моё сообщение о нём. Ни удивления, ни возмущения. Не было ни какой реакции. Кроме удовлетворения от вовремя предоставленного отчёта. Ну и фиг с ними. Значит всё идёт так, как и должно идти.

А утром в четверг, 11 июня, я проснулся и, в первый момент, не понял – что не так? А потом вдруг осознал – пропало это надоевшее чувство тяжести! Видимо я просто втянулся и привык к новому положению. Даже мои постоянные спутники, охрана, проявили эмоции – удивлённо переглянулись, увидев мою довольную физиономию. А я, действительно, был доволен. Даже воспоминания об Олесе перешли в какую-то новую стадию – было больно вспоминать, но чернота ушла из груди.

Привычно устроившись за своим столом, с улыбкой посмотрел на ребят. Бесятся как дети малые. Даже Мелешин, попал под дурное влияние вчерашних студентов! Детский сад, а не сотрудники НКВД! Только что рожки друг другу не ставят. Школота, блин! Наконец они успокоились и началась нудная работа. Привычно просматривая очередной отчёт из госпиталей, я наткнулся на знакомую фамилию – Боннэр. Вчитался и окончательно убедился – она! Так-так-так! И что же здесь у нас? Находится на излечении в Свердловске… А… Понятно… Упомянута как свидетель событий. Всё, неуважаемая! Не быть вам женой академика! Быстро набросав служебную записку, я предупредил ребят и отправился к Меркулову.

Владислав Николаевич был на месте и сразу принял меня. Передав ему своё "творение" я стал ожидать решения комиссара. Внимательно прочитав мою записку, Меркулов задумался, при этом он отбивал какой-то ритм пальцами на крышке стола. Неожиданно он встал, несколько раз прошёлся вдоль стола и подошёл к окну. Постояв так с минуту, он повернулся и спросил.

— Вы считаете, что несмотря на все изменения, уже существующие в нашей жизни, она может принести вред стране?

— Да, товарищ комиссар государственной безопасности, считаю. Даже не стань она женой Сахарова, она всё равно нагадит. И это не зависит от уровня её жизни или убеждений – реальных или вымышленных. Её отец расстрелян, а мать сослана и этого достаточно. Она мстительный, умный враг! Не мне судить, насколько было справедливым решение по её родителям, но я считаю, что именно это сделало её врагом.

— Хорошо, товарищ старший лейтенант. Спасибо за ваше мнение. Мы обязательно учтём его при принятии решения, — вернувшись за стол с улыбкой спросил. — А как новенькие у вас себя чувствуют?

— Нормально, товарищ комиссар. Только пацаны они совсем.

— Это не страшно, — ещё шире улыбнулся Меркулов. — Быстро повзрослеют.

Поговорив ещё немного о ребятах, я попросил разрешения и направился к себе.

Только вошёл в кабинет, как Слава Коломийцев "обрадовал" меня.

— Товарищ старший лейтенант! Только что звонил полковник Судоплатов! Просил, чтобы вы сразу после возращения от товарища Меркулова зашли к нему с каким-то списком.

— Спасибо, Слава, — я взял из сейфа несколько листов, со списком книг и фильмов, о котором просил Судоплатов и направился к полковнику. Судоплатов не тот человек, чьи просьбы можно игнорировать.

Павел Анатольевич сидел зарывшись в какие-то бумаги, но увидев меня сразу отложил их в сторону.

— Товарищ полков…

— Садись, — прервал он меня и улыбнулся. — Будем считать, что представился. Ну, что за список у тебя?

Было заметно, что он еле сдерживает нетерпение. Неужели для него действительно так важна эта информация? Уткнувшись в бумаги, он, время от времени, хмыкал, делая пометки. Помимо названий книг и фильмов, в списке были сделаны пометки – о чём то или иное произведение. Естественно только с теми, которые я хорошо помнил. Наконец Судоплатов закончил изучать мой список и откинулся на спинку стула. Пару минут мне казалось, что он смотрит сквозь меня, настолько отсутствующим был взгляд полковника.

— Спасибо за список, Андрей Алексеевич, — неожиданно заговорил Судоплатов. — Что же, придётся вам потерпеть общение с медиками. Пойдёмте.

Через десять минут мы были в до боли знакомой камере с серьёзными ребятами в белых халатах. Последнее, что я слышал было ненавистное – "ваши веки становятся тяжёлыми…"

За последующие три дня, мне ещё дважды приходилось общаться с "мозговедами". Не знаю, насколько успешной была работа медиков, но Судоплатов не выглядел разочарованным, скорее наоборот. А вечером, пятнадцатого июня, появился Мартынов. Рассеянно выслушав мой доклад и познакомившись с пополнением, Мартынов направился к себе, приказав следовать за ним. Зайдя в кабинет, Мартынов недовольно покосился на запылившийся стол, вздохнул, достал из сейфа бутылку коньяка с рюмками.

— Садись, заместитель, — он грустно усмехнулся, — примем по пять капель…

С удивлением глядя на командира, я послушно сел и взял рюмку. После утвердительного кивка Мартынова выпил и закурил папиросу из его портсигара. Задумчиво затягиваясь ароматным дымом, Александр Николаевич смотрел то на крышку стола, то на стену, стараясь не зацепить взглядом меня. Наконец он принял какое-то решение, налил ещё по "пять капель".

— Андрей. Нашли мы твоего предка…

Я аж привстал, но сдержался и стал молча ждать продолжения.

— Нашли, — повторил Мартынов. — Вернее не его, а место его гибели. Погиб он. Геройски погиб. После выхода из окружения и лёгкого ранения, он попал под Смоленск. Прикрывая эвакуацию госпиталя, погиб взвод, возглавляемый старшим сержантом Сергеевым Андреем Николаевичем. По рассказам выживших, взвод твоего предка успел уничтожить до двух взводов немецкой пехоты и три танка, но… Сам понимаешь, Андрей… Давай помянем старшего сержанта Сергеева.

Молча выпив коньяк, я закурил и задумался. Судьба, мать её! Но теперь, хоть родня знать будет точно, что с ним произошло. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что Мартынов что-то продолжает говорить. Спохватившись, я вслушался в его слова.

— …вот и получается, что он в группу не вернётся.

— В смысле не вернётся, Александр Николаевич? Кто?

Мартынов удивлённо посмотрел на меня, но видимо понял, что я думал о своём деде и повторил.

— Орлов в группу не вернётся. К Абакумову переводят после выздоровления. А с Яшей вообще непонятно… Ухудшилось его состояние вчера. Врачи пока не понимают в чём дело. Вот такие хреновые дела, Андрей.

Помолчав пару минут, Мартынов убрал коньяк и отошел к окну.

— Ладно. Иди к ребятам, работай, — тихо сказал он, не поворачиваясь ко мне. — И ещё… Будь повнимательнее. Иди…

Интерлюдия. 15.06.1942 г. Москва, Кремль, кабинет И. В. Сталина.

— Ну, Лаврэнтий. Чем обрадуешь?

Сталин раскуривая трубку посмотрел на наркома. Настроение у вождя было хорошим – обстановка на фронтах складывалась таким образом, что можно было, с известной долей осторожности, говорить о начале перелома в войне. Очень похоже, что немцы начали выдыхаться. Именно такое впечатление сложилось у Иосифа Виссарионовича по итогам сегодняшних докладов, озвученных на совещании ГКО

— Есть чем, Иосиф Виссарионович, — Берия тоже был в приподнятом настроении. — Операция "Оракул" продвигается успешно. Даже лучше, чем ожидалось. Использование групп Мартынова, Петрова и Гоберидзе в качестве первичных фильтров – полностью себя оправдало. Основная аналитическая служба избавлена от массы ненужной, черновой работы, что дало хорошие результаты. За последний два месяц вычислены пять разведывательных сетей немцев в разных районах страны. Три мы вынуждены были уничтожить, а две работают под нашим полным контролем. Помимо этого найдены два шпиона-одиночки. Оба задержаны, ведутся следственные мероприятия. По рекомендациям аналитической группы, в том числе благодаря информации Максимова, проводится отбор специалистов. С фронтов отозвано 238 человек, из ГУЛАГ, в специализированные отделы переведены 53 человека. Во многом благодаря этому, можно с уверенностью говорить – наша промышленность выходит на новый уровень! В октябре месяце, будут выпущены опытные образцы аккумуляторов нового типа, а к началу следующего года они уже пойдут в серию.